Эльмира Нетесова - Последний шанс

— Коль, какой там смех иль непонимание, мы жалели тебя. Ведь помимо дочек, а они были малышками, кроме никудышной бабы, повесил еще один хомут на шею, сам себе устроил несносную жизнь. Как приходилось? Мы ли не видели и не знали? Ведь теща прожила с вами не месяцы, а годы.

— Хорошим человеком была! — перекрестился Николай.

— Ну, это уже слишком! Пошли, ребята! Поможем дружбану с забором, оставим подарком, на память о дне рождения! — позвал Степан мужиков и, встав из-за стола, первым вышел из дома.

Мужчины быстро вбивали столбы, натягивали рабицу. Прибивали к столбам надежно. Николай тем временем сбил новую лестницу на чердак, закрепил ее снизу и сверху, опробовал и пошел к друзьям. Те работали весело, шутили друг над другом:

— Коль! Вон там баньку затопили! А молодайка в том доме не завалялась? А то передай ей, что у тебя три жеребца застоялись. Вот закончим забор, устроим веселуху, на всю деревуху! — подморгнул Иван.

— Ага! Прикипелась там молодуха! У нее на печи ясный сокол заблудился. Он, едри его в качель, в последний раз по бабам вместе с Кутузовым ходил. Теперь в отхожку держась за стенку сарая ползет, чтоб ветром не унесло. В прошлом году еще в лопухи ходил, теперь уж все, не доползает. А бабка, как огурчик. Даже с соседскими дедами на лавке сидит. Они ей семечки приносят на угощенье. И до потемок воркуют. Все про бывшую любовь, какая была в их молодости. Она, та бабуля, самая молодая в деревне нашей. Ей всего семьдесят годков исполнилось. Но какую «барыню» сплясала на свои именины, я окосел от удивления. Ноги чуть не на уши закрутила, да вприсядку, да юлой вкруг гостей. Старики — деревенские наши молодцы, аж растерялись. Да наша Ульяна, любую молодуху за пояс заткнет и не перднет. Так что если хочешь, познакомлю! Бабка, как наливное яблочко, красавица, первая девка на деревне! Отменная хозяйка, плясунья и певунья. Сядет за стол, штоф самогонки одна уговорит не чхнув. И после этого еще «цыганочку» спляшет.

— Ну и бабка! Отродясь таких не видел, — попятился Иван во двор, отмахиваясь от Коли обеими руками и приговаривал:

— Чур меня, чур!

— Чего зашелся, дружбан? Теперь, таких как Уля, средь молодых не сыщешь. Я сам к ней присматриваюсь. Вот улетит ее сокол, минуты не прозеваю!

— Коля, голубчик, пожалей себя! Зачем опять старуху! Привезем из города молодуху! — хохотал Иван.

— Такую что к себе приволок, а потом во все углы блевал и кашлял? Нет, наша Уля в баньке парится! На нее даже солнышко любуется! А уж мужики и поныне кружат вокруг. Кто семечки, леденцы и пряники несут на угощенье к скамейке. Ох, и душевная она баба!

— Коля! Ей же семьдесят! Одумайся, дружбан!

— Коль, а эта Уля самогонку гнать умеет? — спросил Иван.

— О-о-о! На это она мастер! Всю деревню угощает. Никто не обижается. У нее к праздникам все мужики в очередь выстраиваются. Даже из соседских деревень приезжают. И первый — участковый. Честь отдаст, а обратно уже с трехлитровой банкой бежит. Так что Ульяне бояться нечего. Под надежной защитой дышит бабка! — смеялся Николай от души.

— Слушайте, кореши, а моя Кларка, кажется, второго ребенка понесла! Рожать будет. Так и сказала. А врачи ей говорят, мол, поздно одумалась, в таком возрасте не рожают!

— Пошли их всех на хрен! Баба и в полтину дитенка родит, и ничего ей не сделается! Поздравляем тебя, дружбан! Вот это круто! — окружили Степку мужики.

— А я со своей вчера погавкался! — не выдержал Димка.

— За что? — нахмурился Иван.

— Прихожу, сын в углу стоит, а рядом на стуле висит ремень. Глянул, у пацана вся задница синяя и ревет мальчишка на весь дом. Спросил бабу, за что ребенка отмудохала. Она в ответ:

— Курит козел! В штанах начатую пачку нашла.

— Сколько ему теперь исполнилось?

— Двенадцать.

— И что ты? Добавил ремнем? — спросил Иван.

— Нет, мужики! Поговорил с ним по душам. Как с корешем. Если поймет, сам завяжет. А если не дойдет, ремень не поможет. Ну, с бабой побрехались. Запретил ей сына колотить, покуда из семьи не сбежал, как у соседей. Ушел их малец, свалил в бомжи, домой не хочет возвращаться. Родителям так и сказал:

— Не могу дышать с отморозками. Пусть сдохну, но сам, не под вашим ремнем. Чужие вы мне! Отболел я вами насовсем и навсегда… Теперь оба воют. Он у них один был. А второго родить уже опоздали. Бабе полтинник исполнился. А сын, как отец его сказал, уже «на иглу» сел. Потеряли мальчишку. Я со своим расставаться не хочу.

— А как договорились?

— С кем? С сыном или с бабой?

— С обоими.

— Сыну посоветовал бросить. Во всяком случае, постараться. Коль не получится, пусть курит дома. Ну, а жену предупредил, коль сына тронет хоть пальцем, сама получит. О соседях напомнил. Испугалась. Ремень спрятала от греха подальше, чтоб самой пиздюлей не получить. Я свое слово всегда держу, тем более в семье, дома. Это мои знают, — ухмылялся Димка.

— Нет, я своему Алешке не дам курить нигде. Уши пообрываю сразу. Я сам начал курить уже взрослым, когда институт закончил, начал зарабатывать, ни у кого не просил на сигареты, — вставил Степан.

— Не зарекайся. Теперь пацанва другая. Посмотри, они вечерами в подъездах пиво пьют. Совсем зеленые мальчишки, как мужики ругаются. А попробуй слово сказать, налетают сворой. Помнишь, в прошлом месяце участкового поймали. Он им замечание сделал. Так эта шпана с кулаками на него налетела и отдубасила так, что еле продышался мужик. Конечно, потом всех отловили. Даром не прошло. И все же врубитесь, на мента налетели! А уж что говорить о стариках? Дворник за окурки поругал, его неотложка увезла, — добавил Димка.

— Хорошо, что у меня девчонки! — сказал Коля.

— А что девки? Они теперь и курят, и пьют наравне с мальчишками. Ни в чем не уступают. Особо, если без присмотра и дома одернуть некому, — заметил, как побледнел Николай и добавил:

— Ну, твои на эти подвиги не решатся. И хотя Валька за ними не смотрит, по темноте ни разу не видел во дворе, — сказал Степка хмуро.

В этот раз он промолчал, что сам вырвал сигарету из рук Вики в подъезде и пригрозил, что скажет отцу. Девчонка заплакала, пообещала больше не курить. А вот мальчишки уже обступили. Скажи он тогда еще хоть слово, кто знает, чем бы закончилась эта встреча в подъезде. Ребятня не терпела замечаний.

Николай, находясь в деревне, переживал за дочерей и, уезжая, просил друзей присмотреть, навещать и не давать в обиду. Но те даже забыли где Николай. И лишь Степа заглядывал к Колиным дочкам. Но и то после работы заходил.

— Вика уже выросла. Девушкой становится. Но, умишка маловато. С матерью у них не ладится. Ругаются часто, не понимают друг друга. Знаете, что она сказала мне перед отъездом в деревню? — усмехнулся Николай грустно:

— Папка, ну, сколько будешь мучиться? Вы с мамкой давно чужими стали. Целыми днями даже не разговариваете. Устали друг от друга. Уж лучше бы разошлись. Зачем неволить себя? Найди другую женщину. Ты еще молодой. А мамку может хоть это встряхнет. Ну сколько можно в постели валяться? То она больная, то депрессия у нее. Давно пора на работу устроиться, совесть отыскать, тебе помочь, ведь сколько лет один тянешь семью. А она говорит, что не придумал город для нее работу! Во дает! Дома тоже ничем не поможет. Вот останется одна, сразу за ум возьмется! Хватит ее жалеть! Чем она лучше других? Нам с Анжелкой тебя жаль, кончай тянуть на своей шее лентяйку! Совсем разбаловал ее…