Эльмира Нетесова - Последний шанс

— Чего сопли жуете? Подумаешь, мухомора не стало. Давно забыть пора. Небось, про меня на другой день не вспомните! Хотя я мать! Помнить стоит добрых людей, таких, как я! Всю жизнь терпела всех. И никого не обидела. Здесь же оплакивают, как великую потерю. А кто он был? В своей семье сущий нуль. Даже для бабки как гость в командировке. На второго ребенка времени не хватило состряпать!

— Валь! Помолчи! — не выдержал Николай.

— Для меня самым счастливым будет день, когда тебя не станет. Тогда оторвусь на полную катушку! От радости на уши встану. И ни по чем не заплачу. На могиле спляшу, что еще одним козлом стало меньше, а мне воздуха прибавилось. Как ты надоел и опротивел мне, как ненавижу отморозка! Если б ты знал!

— Вика! Собирайся! Пошли домой! Тебе здесь больше делать нечего. Мы никогда сюда не придем. Жива она, иль умерла, нас больше не касается. Всему есть свой предел. Она сказала все и отреклась от живых.

— Пап! Она не выживет сама! Я лучше знаю!

— Вика, у каждого прощенья свой предел. Она ждет нашей смерти! Так пусть свою встречает, хватит милосердия, пошли домой! — взял Вику за плечо и вывел из квартиры.

Димке сочувствовали все. Не только друзья и соседи, а и весь город. Да и как не пожалеешь мужика, чья баба ревновала его к каждой дырке в заборе. Не приведись ему поздороваться с какой-нибудь бабой, жена тут же поднимала дикий визг и лезла с ногтями царапать лицо мужа. Она и слушать не хотела, что поздоровавшаяся работает уборщицей в фирме Димки, что женщина на много лет старше и у нее есть муж и взрослые дети.

— Знаю тебя, пройдоху! Тебе хоть облезлую козу подсунь под одеяло. Ты и тою не побрезгуешь. Кобель! Прохвост! Потаскун! — кричала на всю улицу, позоря человека всюду. Ее не смущала толпа собравшихся вокруг, смех и соленые шутки в адрес обоих. Шурка не оглядывалась на людей и колотила мужа кулаками и сумочкой, случалось, срывала с ноги туфель и долбила Димку каблуком, при этом плевала, стараясь попасть в лицо человека.

Мужик, спасаясь от насмешек горожан, хватал бабу в комок, запихивал коленом в свою машину и увозил домой визжащую, ругающуюся, растрепанную.

Шурка и в машине пыталась достать мужа чем попало. Но тут Димка резко совал бабе локтем в ребро. Та, вскрикнув от боли, замолкала, порою до самого дома. Едва человек тормозил машину, баба пулей выскакивала из нее. А попробуй промедли? Ведь вот не успела однажды продохнуть тычок в бок, Димка так и оставил ее в гараже на двое суток. Отомстил за очередной скандал на базаре. Конечно, голодной баба не осталась, полный багажник продуктов набрали. Но спать в машине все же неудобно. И баба долго колотила в ворота гаража, но ей почему-то никто не захотел помочь, хотя многие проходили мимо.

— Ну, козел! Погоди! Доберусь до тебя, гнус паршивый! Недоносок и кретин! Дебилья отрыжка! — орала до хрипоты, но Димка не спешил выпустить бабу. Он тоже умел обижаться. А уж чтобы совсем не было обидно, и полученные оскорбления имели бы основание, звонил в соседнюю дверь к Ирине. Красивая женщина, перед такою трудно устоять. Димка тут же хватал ее за руку и втаскивал к себе, ничего не объясняя. Димка с Ириной дружили давно. И, чуть выдавалась минута, а Шурка отлучилась в магазин или парикмахерскую, соседи не теряли ни минуты. Случалось, тут же валились в постель или на диван. Бывало, выпивали по рюмке коньяку или по чашке кофе. Им всегда было хорошо и весело вместе.

Что им мешало остаться вдвоем? Они над тем и не задумывались, хотя знали друг друга с самой юности. Весь двор видел и понимал их отношения, но никто не вмешивался и не выдавал Шурке. Сама баба не застала мужа с соседкой. Та всегда успевала уйти вовремя.

Димка, натешившись с Ириной, равнодушно выдерживал наскоки жены и в наказание пару ночей спал отдельно. Тогда Шурка искала пути примирения.

Она всегда была сумасбродкой. И, опозорив мужа в который раз, повторяла одно и тоже:

— Прости, Димон! Я возьму себя в руки и не стану тебя обижать. Знаю, что неправа. Но мне так трудно! Ты такой красивый и хороший, что все бабы пялятся и лезут к тебе. А мне обидно. Каждая мечтает отбить, увести от меня.

— Да брось придумывать, никому я не нужен. Смотри сколько в городе мужиков. Они куда как достойнее и лучше!

— На них не смотрят. А на тебя, как на мед летят, словно ты единственный на земле. На меня не оглядываются и не боятся. Вот и отбиваю у всех баб тебя как могу! — оправдывалась Шурка сквозь слезы. Она и впрямь очень боялась потерять Димку, именно потому всюду ездила и ходила вместе с ним. И только работа разлучала их. Но и в течение дня баба часто звонила мужу:

— Ну, как ты там, что делаешь? Работаешь на компьютере? Я тоже по уши в бумагах сижу! Столько работы навалили, что головы не поднимаю, аж в глазах темно. На обед когда поедем? Через час? Хорошо, ты позвони, я выйду. А что за бабы тарахтят вокруг тебя? Одни мужики? Не ври! Я же слышу! Даже на работе липнут, покоя не дают. Вот нахалки бесстыжие! Передай, что сейчас приду, все рожи подеру чувырлам! Я им покажу, как к женатым приставать! — грозила Шурка, роняя трубку на рычаг. А через десяток минут звонила снова.

Шурка может быть и выполнила свое обещание, примчалась бы на работу к мужу, но Димка предупредил вахту и она не пропускала бабу. Та попыталась пройти к человеку несколько раз, но ей не удалось. Пришлось отступить. Димка не вышел, чтобы провести жену в кабинет, и вахта, ухмыляясь, торжествовала.

Шурка работала бухгалтером, а Димка заместителем генерального директора фирмы. Начал с торгового представителя. У него хорошо получалось, постепенно человека стали продвигать и он справлялся. С людьми он ладил. Никто на него не обижался и не жаловался. Он тоже был доволен всеми. Вот только дома, в своей семье, далеко не все и не всегда клеилось.

Димка часто ругался с женой. А и как смолчать, если даже врачу неотложки Шурка нахамила. Ей показалось, что та слишком часто улыбается мужу и заорала:

— Ты зачем сюда возникла? Лечить мужика иль глазки строить? Чего вылупилась? Я же не слепая! Чего гладишь его жопу! Своего гладь, моего не трогай! Ну и что с того что укол сделала, жив будет. Ты лечи, а не приставай к человеку! — закричала так, что у врача фонендоскоп из рук выскользнул.

— Успокойтесь! Мне ваш муж не нужен. Свой имеется. Я больного лечу. Не мешайте, — нашлась врач.

— Оно и видно как лечишь! Сиськи свои ему на нос повесила!

— Я слушала больного. У него воспалительный процесс, нужно положить в больницу на обследование и лечение.

— Чего? Придумала глупость! Какая больница нужна? Куда его после лечения уволокете? Уж конечно не домой! Там у вас всякого бабья море! И кабинетов прорва! В любой заведете, найди его там!