Дес Диллон - Шесть черных свечей

Когда Венди жила с Джонси, они, бывало, поколачивали друг друга. По правде говоря, Венди всегда одерживала верх. Но если на ней оставалась хоть царапинка, сестры кидались на поиски Джонси. Когда последний попадался им в руки, неизменно оказывалось, что у него исцарапано лицо, а там, куда соблаговолила приложиться Венди, имеется еще и парочка приличных синяков. Ну, сестры и оставляли все как есть. В конце концов, когда поступали сведения об очередной драке между Венди и Джонси, сестры уже и не вмешивались.

Но поначалу было совсем другое дело. Мне иногда кажется, что собственные браки у сестер потому и распались, что они слишком уж совали нос в семейные дела друг друга. Не успевала одна из сестер выйти замуж, как остальные коршунами начинали кружить над ее гнездышком, высматривая, что не так. Стоило сестре загрустить, как она подвергалась перекрестному допросу. Если жена из семейства ведьм, жить с ней вовсе не так весело.

Так что когда Венди вышла замуж за Джонси, новобрачные сразу оказались под колпаком у сестер. Но наиболее плотной была опека со стороны Энджи. От ее внимания не ускользала ни одна шишка, припухлость или царапина, не говоря уже о синяках.

На первых порах у Энджи в отношении Джонси еще имелись, так сказать, «сомнения в пользу ответной стороны». Но в ту субботу, когда Венди пришла к ней с синяком под глазом, Энджи вылетела из дома как десятишиллинговая ракета. Внутри у нее все кипело, но, когда она шла к дому Венди, со стороны могло показаться, что она выскочила купить печенья, булочек, пирожных или там кофе — что хотите.

— Привет, Энджи, — говорили знакомые.

Она с улыбкой отвечала им легким кивком.

У Венди дома дверь стояла нараспашку, а в квартире никого. Энджи замерла и прислушалась. Тишина была того рода, когда заранее знаешь, что в помещении кто-то затаился.

Прошло несколько минут. Энджи выпила воды, вышла из квартиры, закрыла дверь и сделала шаг-другой по двору. Затем она развернулась, тихонько проскользнула обратно в дом и притаилась на кухне.

Вскоре на чердаке послышалось какое-то копошение. В то время Венди с Джонси жили в квартире на последнем этаже. Энджи спряталась за холодильник. Ну хорошо, хорошо, она частично спряталась за холодильник. Затем чердачный люк открылся, Джонси спрыгнул вниз и направился к кухне. На ходу он бормотал что-то насчет того, как он убьет эту суку.

— Еще и напустила на меня эту жирную сволочь Энджи. Опухнуть можно.

Джонси вошел в кухню и полез в холодильник за пивом. Скрип дверцы наложился на голос Энджи.

Джонси чуть не обделался. Он молил о пощаде, клялся и каялся. Он сваливал все на Венди. Он хныкал, что это все алкоголь и что больше такого не повторится. Энджи дала ему возможность поплакать. Когда Джонси обратился в трясущуюся развалину, она четко объяснила ему, что случится, если он еще раз осмелится поднять руку на Венди. Джонси клялся всеми святыми, что больше не будет.

Энджи направилась к выходу. Джонси подобострастно оказывал ей все мыслимые знаки внимания и благодарил за доброту. Энджи открыла дверь, и сердце Джонси радостно забилось в предвкушении ее ухода.

Энджи вышла во двор, подумала, развернулась и шарахнула Джонси в подбородок своим коронным ударом. Джонси вырубился сразу. Челюсть у него была сломана, и он еще несколько недель вынужден был ходить в наморднике.

Энджи подождала, пока Джонси вернется от врача. Первое, что он увидел, вернувшись домой, была Энджи — она сидела на лестнице и потребляла его пиво из холодильника. Убедившись, что Джонси в состоянии понимать слова, Энджи еще раз изложила ему суть:

— Мне подумалось, что тебе не помешает увидеть в натуре, что будет, если ты еще раз осмелишься поднять руку на нашу Венди.

Вот вам Энджи во всей красе.

Линде, как и Энджи, под сорок Она перемещается в инвалидной коляске, но ее вины в том нет. Чтобы как-то компенсировать свою неподвижность, она носит спортивный костюм и дорогие кроссовки. Ноги ей отказали уже давно, хотя в туалет она замечательно может ходить сама. Но она не всегда была такая, Линда-то. Когда-то она была идеальной женой, а сейчас таковой не является. Но обо всем по порядку.

Еще она старается компенсировать свою неподвижность при помощи всяких штучек с коляской. Их она знает массу и даже иногда участвует в соревнованиях, хоть и не любит тусоваться с калеками, как она называет инвалидов. Если прижать ее вопросом, что она под этим подразумевает, она ответит, что все они эмоциональные калеки, а этого она не терпит. Нельзя допускать, чтобы физические недостатки тебя подкосили.

Линда никогда не лжет. Кому-то это может быть неприятно. Но она поклялась всегда говорить только правду. В свое время я расскажу почему. Например, если Кэролайн спросит Линду, понравился ли ей новый камин, то получит правду в ответ:

— Нет. Это какой-то ужас. Такой камин в такой квартире — просто уродство. О чем ты, интересно, думала?

Несмотря на это свое качество, Линда почти всегда в прекрасном настроении. Что касается веры в колдовство, то она постаралась ее подавить. Вообще-то Линда верит в колдовство и много раз видела, что оно срабатывает. Наверное, правильно будет сказать, что колдовство ее слегка утомило и она не склонна возлагать на него слишком большие надежды, а то, что получалось в этом плане у сестер, скорее следует отнести на счет удачи новичка или простого совпадения. Правда, под конец описываемого здесь вечера ее вера в колдовство восстановилась, равно как немалый страх и уважительное отношение.

Линда с оптимизмом думает о будущем и верит в науку. Она не сомневается, что наука рано или поздно найдет средство, чтобы ее вылечить, и она снова сможет ходить. Частично ее скептицизм в отношении колдовства зиждется на том, что сестры пытались ее вылечить своими средствами, и безуспешно. Она тоже ездила в Лурд (это была другая поездка, не та, в которой участвовала Джедди). Просто курам на смех, что из этого вышло. Линда умудрилась свалиться в бассейн из своей коляски и потонула бы, если бы не ее сильные руки. Этими руками она уцепилась за ногу какого-то индивидуума из числа «принимающих святое крещение» и выбралась из бассейна. А так она все уши сестрам прожужжала о прогрессе в науке и биологии и что ей недолго осталось ждать, пока ее вылечат.

— Когда мою болезнь вылечат, я займусь бегом, каноэ и альпинизмом. Всем, чем можно, — любит повторять она.

— Мне бы твою коляску. Мои мозоли меня уже достали. Я бы не прочь, чтобы меня повозили с денек, — обыкновенно отвечает матушка.

Когда матушка рожала в Беллшилле Линду, все прошло на удивление гладко. Матушка прямо поверить не могла, что ребеночек уже родился.