Надежда Васильева - Под созвездием Кассиопея

Чаще всего яхте грезились острова. Отвесные скалы возносили к солнцу ровные, как свечки, сосны. Стоило по восковым их кронам пробежаться резвому ветерку, как деревья разом оживали, начинали взволнованно перешептываться и раскачивать на своих плечах бездонное небо. В такие минуты у «Кассиопеи» от блаженства нежно посвистывали ванты.

Зима листала страницы календаря. Декабрь, январь, февраль. Дни становились длиннее, и звездам теперь все чаще приходилось прятаться за яркую завесу дневного света. Таким образом, волей — неволей они теперь являлись невидимыми свидетелями всего того, что творилось в мире.

Незаметно пролетел апрель. И вот уже снова глинистый берег яхт-клуба бороздили тяжелые краны, ставя суда на воду. Первой подхватили красавицу «Кристу». Потом — «Данаю». Еле-еле удалось сдвинуть с кильблока тяжелого «Ермака». Над «Белой лошадью» богатырь «Ивановец» бился так долго, что по корпусу «Кассиопеи» пробежала нетерпеливая дрожь. Но вот, наконец, и над ней зависла стрела крана. Натужно взревел мотор, и она ощутила полную невесомость. Закачалась, как в колыбели, и коснулась воды. А когда ее хозяин, наконец, поднял паруса, она вся ожила, зашевелилась, наполнилась свежим ветром. Возбужденно засверкал глазами вышитый шелком на гроте красивый женский лик. Взгляд женщины на парусе устремился в открытое озеро. Однако хозяин направил яхту совсем в другую сторону. К полудню яхта подошла к какому-то большому дымному городу. Здесь «Кассиопею» раздражало все: и вой троллейбусов, и лязганье порта, и чечетка проходящих мимо поездов. На пристани было настоящее столпотворение. Заморские гостьи форсили разноцветными парусами. Между ними по-хозяйски смело гарцевали «Ассоли». Женщина на парусе смотрела на все с явным беспокойством. Яхте хотелось вырваться из этой толчеи на свободный ветер да бежать галсами навстречу солнцу. Но хозяин что-то медлил, кого-то ждал. Вот к трапу подошла какая-то девушка. Она была вся в белом: белые кроссовки, белая панамка, белый мягкий спортивный костюм. И даже голос у нее был каким-то мелодичным, очень похожим на шум разбегающихся за кормой волн. Сначала Кассиопея смотрела на девушку спокойно. Вот за девушкой на борт быстро поднялись трое незнакомых мужчин. Они говорили на каком-то непривычном для ее слуха языке. Девушка переводила их речь хозяину. Он что-то растерянно кивал и не отводил от незнакомки своего восхищенного взгляда. Девушка и правда была очень красивой. Коса, как перезревший пшеничный колос, тяжело спадала на упругую грудь. Когда она улыбалась, на обеих щеках появлялись озорные ямочки. Лучистые серые глаза были настолько чистыми и прозрачными, что в них отражались облака. А гости тем временем спустились в кают-компанию, стали расстегивать рюкзаки. Хозяин яхты хотел зарифить грот, но в нем что-то заклинило. Он явно нервничал. Кассиопея с удивлением наблюдала за ним. Время от времени в ее больших глазах вспыхивали раздраженные огоньки. Вот хозяин подошел к девушке и улыбнулся ей. А сумерки тем временем уже теснили горизонт, окутывая озеро ночным холодом. Девушка поежилась. Хозяин тут же накинул ей на плечи свою куртку.

— А где оно, созвездие Кассиопея? — донесся до нее голос девушки.

— Вон там! — легонько тронул он девушку за плечи. Недалеко от Большой Медведицы. Английская буква «W». Это созвездие в наших северных широтах видно в любое время года. А еще в народе его называют созвездием косарей. Посмотрите, оно очень похоже на одновременный взмах двух блестящих кос. Иногда от этого созвездия исходит мощное излучение и тогда…

Он помолчал, видно, раздумывая, продолжать ли эту тему разговора.

— И что тогда? — нетерпеливо переспросила девушка.

— Тогда на Земле происходят странные вещи! — уклончиво ответил он.

— А что символизирует образ, вышитый на парусе?

— Он напоминает мне женщину из сказки Грина "Бегущая по волнам"! А знаете, у нее меняется выражение лица. Сейчас оно другое. — Хозяин только пожал плечами. А девушка с интересом продолжала разглядывать шелковый лик. — С берега она казалась мне улыбающейся. А теперь посмотрите, как напряженно сведены ее брови!

Гордый, немигающий взгляд Кассиопеи был устремлен вдаль. В нем явно сквозила тревога. И причину понять было нетрудно. Хозяин забыл про нее. Каждую свободную минуту норовил быть рядом с девушкой. Кассиопея молилась всем ветрам на свете, чтобы эти странные люди скорее сошли на берег. И вот, наконец, на горизонте показалась горящая разноцветными огнями бухта. Вся пристань прямо-таки кишела парусными судами разной масти. Хозяин яхты с трудом нашел место, чтобы причалить к берегу. Бородатые люди на борту стали собирать рюкзаки.

Девушка уходила последней. Хозяин долго не отпускал ее руку. Яхта качнула бортами. Девушка ойкнула и пошатнулась. Хозяин крепко обнял ее за плечи. Румпель у «Кассиопеи» жалобно скрипнул. Но вот, наконец, огни, шум, сутолока остались позади. Яхта тихо скользила навстречу туману, дакроновые паруса ее трепетали от радости. А хозяин грустно сидел на корме. Похоже, ему было абсолютно все равно, куда она держит курс. А «Кассиопея», как хорошая лошадь, которая всегда знает дорогу к дому, легко бежала по волнам к родному берегу, где сиротливо светился тусклыми огнями их старенький дебаркадер. При входе в бухту по инерции замедлила ход и притихла, словно ждала, что он скажет на прощанье. А он, весь в своих мыслях, даже не прошептал такое привычное ей: " Пока, милая. Спокойной тебе ночи!" А просто вскинул рюкзак за плечи, щелкнул замком каюты, легко спрыгнул на берег, взобрался на пригорок и быстро скрылся за кирпичной стеной гаражей.

На озеро опустилась белая ночь. Откуда-то из-за леса поднялась раскрасневшаяся луна. Она долго подозрительно разглядывала белесую, будто вьюжную, поземку стелющегося по озеру тумана. Потом успокоилась, побледнела, стала прислушиваться к трелям соловья. Восторженно задрожала на воде лунная дорожка. Все живое погрузилось в сон. И только «Кассиопее» было не до сна. Вода нашептывала ей строки, какие однажды сочинил хозяин, глядя на закат:

И наступило утро, что всегда вечера мудренее. Он пришел бодрым и веселым. Прошептал свое привычное: "Здравствуй, милая!" Ласково погладил румпель, нежно провел рукой по гику. «Кассиопея» счастливо застучала фалами, дабы как еще ей было выразить свои чувства?!

И опять они были только вдвоем. И опять у островов над ними качалось небо. Хозяин, как прежде, нашептывая яхте нежные слова. "Умница!", "Красавица!", "Лебедушка!". По вечерам он что-то записывал в судовом журнале, при этом губы его по-детски шевелились.