Анхелес Касо - Навстречу ветру

Они объединялись против него, чтобы как-то смягчить тяжесть его деспотизма по отношению к ним. Иногда Андрэ начинал плакать ночью, и Сан не удавалось успокоить его. Тогда Бигадор начинал кричать:

— Заставь этого ребенка, наконец, замолчать! Мне рано вставать и нужно выспаться!

Услышав крики, ребенок плакал еще сильнее. Донья Фернанда вставала со своей постели в маленькой комнате для гостей и заходила в спальню пары:

— Если ты будешь орать, сделаешь только хуже, — говорила она своему сыну, потом подходила к Сан: — Дай мне его, я займусь им.

И уходила, качая малыша своими большими сухими сморщенными руками, которые при этом излучали особую энергию, что-то, что сразу успокаивало ребенка и заставляло его блаженно спать в кровати у бабушки до следующего кормления.

Если Бигадор высказывал своей матери недовольство потому, что еда была не так приготовлена, или что она не купила ему пиво той марки, какую он любит, тогда Сан вмешивалась, чтобы его успокоить и оправдать свекровь. Вместе они ощущали себя сильнее, и часто, когда его не было дома, они могли критиковать его и даже смеяться над ним:

— Ты обратила внимание, какие у него ужимки, когда он кричит на нас? — говорила донья Фернанда. — Он надувает грудь, как будто воевать собрался, и быстро крутит головой туда-сюда так, что, я думаю, мозги у него внутри перемешиваются, а потом он размахивает руками вот так, как будто он гриф…

Она вставала возле стола и передразнивала властные интонации Бигадора и его движения, которые начинали казаться нелепыми. Тогда обе женщины смеялись до слез, изгоняя таким образом свой страх. Но настал день, когда им стало не до смеха. Андрэ уже исполнился год. Была суббота, и Бигадор решил, что они пойдут потанцевать. С той ночи, когда он избил Сан за то, что она не захотела с ним пойти, они больше никуда не ходили вместе. Сан не хотелось, но донья Фернанда настояла, чтобы она пошла:

— Тебе пойдет на пользу немного подвигаться, — сказала она. — Танцы — это хорошо. Когда танцуешь, душа вылетает из тела куда-то далеко и видит новое. Когда возвращается, она отдохнувшая и более счастливая. Иди и получай удовольствие.

Они пошли на дискотеку, куда когда-то ходили. Сан танцевала несколько часов. Она чувствовала себя хорошо. Наверное, душа действительно в это время путешествовала по миру, потому что она забыла обо всем, о нелюбви и разочарованиях, о финансовых трудностях и слишком коротких ночах, и даже об Андрэ. Ненадолго она снова стала восторженной и веселой девчонкой из прошлого. Бигадор танцевал с ней поначалу. Но после третьего джина с тоником он уселся в угол, угрюмый и мрачный. Она осталась на танцполе, качаясь в ритм сембы, отрешенная от всего вокруг, сосредоточенная только на музыке и движениях своего тела, безразличная к своему мужчине и его друзьям, которые иногда подходили к ней на несколько минут и ненадолго составляли ей пару.

Когда они попрощались с друзьями и сели в машину, Бигадор ничего не сказал. Тем не менее, Сан поняла, что он сердится, по тому, как сумасбродно он ведет машину, с бешеной скоростью проезжая светофоры на красный свет, перестраиваясь без поворотников и заставляя визжать тормоза. Тогда душа постепенно вернулась в ее тело, а с ней вернулся и страх. Она не осмелилась сказать ему ни слова. Потому что знала, что любые слова, любая просьба сбавить скорость спровоцируют приступ ярости. Она вцепилась как могла в сиденье и сдерживала желание закричать. Машина остановилась очень близко к лому. Сан быстро вышла из нее и направилась к подъезду, не став его ждать. Она хотела добраться до квартиры раньше него, искать защиты доньи Фернанда. Но Сан не успела. Пытаясь вставить ключи в замок дрожащей рукой, она услышала его быстро приближающиеся шаги за спиной и стала получать удары.

— Шлюха! Хуже шлюхи! Как ты смеешь соблазнять моих друзей у меня на глазах!

Он бил ее кулаками по голове, по лицу, по бокам. Бросил ее на землю и стал пинать, продолжая кричать на нее. Тут донья Фернанда, которая услышала шум из дома, появилась в подъезде и набросилась на сына, задыхаясь от ярости и пытаясь его удержать:

— Оставь ее! Сейчас же оставь ее в покое, не то я позвоню в полицию!

Бигадор повернулся к ней и поднял руку, собираясь всей своей злостью обрушиться на пожилую женщину. Донья Фернанда посмотрела ему в глаза очень грустным взглядом, как будто смотрела на поражение всей своей жизни. Бигадор замешкался. Он вдруг вспомнил момент из детства: ему было шесть или семь лет. Он вернулся в хижину с горстями сухофруктов в руках, только что украденных на рынке. Его мать сидела у входа на корточках на солнце с малышом, приложенным к истощенной груди, и еще двумя детьми, обнимавшими ее ноги и хныкавшими.

— Я не хочу, чтобы ты воровал. Иди и верни это хозяину. Он не смог ее ударить. Бигадор опустил руку. Пошел к машине, сел в нее, быстро тронулся и на полном ходу растворился в темноте улицы.

Наконец, той ночью, с болью в теле и лицом, измазанным йодом, которым свекровь ей помазала раны, Сан удалось с силой уцепиться за реальность. Удалось ударами рук разогнать страхи, найти в себе гордость, с которой чуть не разделались все эти унижения, вытянуть мужество из угла, в котором оно было зарыто, и снова достать его на свет божий. Она приняла решение: как только донья Фернанда вернется в Луанду, она уйдет из дома вместе с ребенком. Она попросит помощи у Лилианы. Ее подруга наверняка знает, как это проделать. Она добьется получения паспорта для Андрэ, и тогда они уедут далеко, как можно дальше, где Бигадор их никогда не достанет. Может быть, они вернутся на Кабо-Верде или, что еще лучше, поедут в Италию к ее матери. Хотя бы раз должна же мать что-то для нее сделать. Судя по ее последним письмам, дела у нее шли уже не так плохо. Может быть, она сможет приютить их на несколько дней и поможет найти работу. Она преуспеет, в этом Сан была уверена. Она будет работать днем и ночью, питаться только самым необходимым, ничего не будет на себя тратить. Она сохранит все для Андрэ, чтобы у него была достойная жизнь и он мог учиться. Она сможет сделать это. Она сможет вырастить своего сына самостоятельно, без какого-либо мужчины рядом, который растаптывал бы ее, оставляя ее тело избитым, а душу — разрушенной. Она должна была это сделать. Она обязана была снова почувствовать, что мир — заманчивое место, в котором она хотела рыться, смело погружая руки до дна и доставая оттуда все хорошее и плохое, сокровища, достойные того, чтобы их сохранить, и мусор, от которого бы избавлялась без страха, а не то пространство мрака, бессилия и постоянных сомнений, в которое его превратило присутствие Бигадора.

Сан поднялась и взглянула на Андрэ, который спал в своей кроватке с улыбкой на губах, словно ему снились молочные фонтаны, красивые песни и нежные ласки на его маленьком тельце. И поклялась ему, что вытащит его оттуда и будет растить всеми силами, и постарается сделать из него доброго, достойного и великодушного мужчину.