Алекс Шталь - Ваше дело

– Теперь понял. Извините. Просто, я никак не могу привыкнуть к своему положению. Привыкнуть к тому, что меня могут в любой момент забрать и посадить. Это всё так неожиданно случилось… Ну, может, конечно, и есть люди, которые готовы к тому, что им придётся скрываться… Готовые натворить что-то. Да, наверняка есть. Вся эта уголовная романтика не на голом же месте выросла! Но ко мне это не имеет никакого отношения! Я к этому не готов. И не хочу быть готовым к этому. – Всё время, пока говорил, он смотрел в сторону комнаты, в сторону источника звука, который нас испугал, и теперь, повернувшись ко мне и посмотрев в глаза, спросил, – вы мне верите?

– Если бы я тебе не верил, мы бы с тобой тут не сидели. Тебе не кажется?

– Простите! – и немного подумав, вдруг, говорит, – а как это вы сделали? Ну, я имею в виду ваш фокус с ружьём!

– Какой ещё фокус? – спрашиваю я его, а сам уже жалеть начинаю, что в «веришь – не веришь» играть вздумал с человеком, которого ищут до зубов вооружённые представители власти. Быстро я забыл, кто со мной за одним столом сидит. И обвиняется он, сами знаете, не в том, что по чужим огородам шнырял.

– Ну, ведь вы же на улице, когда с этой женщиной разговаривали, у вас же ружья не было! А как только вы в дом вошли, я же потихоньку стал по лестнице спускаться, а вы уже с ружьём!

– А, вот ты о чём! Да нет здесь никакого фокуса!

Сказать, или не сказать ему? Я, как мог, тянул время, надеясь, что он, потеряв интерес, сменит тему сам. Но парень продолжая что-то жевать, смотрел на меня, явно ожидая ответа.

– Там, в прихожей оно, в углу стоит, – сказал я таким тоном, каким обычно говорят: «Подумаешь – фигня, какая».

Смотрю, парень не понимает.

– Ружьё стоит в углу, а не видно его потому, что прикрыто оно шинелью, которая там же на крючке висит. А на полу, под шинелью, стоят сапоги. Вот ружья и не видно!

Заканчивая фразу, я уже начинал немного нервничать. Поэтому, чтобы успокоиться самому и заодно успокоить его любопытство, спросил:

– А что это тебя ружьё так заинтересовало? Я же, вроде, больше тебя на мушке не держу?!

– Извините. Просто так неожиданно появилось ружьё! А потом – бац, и снова пропало. Вы не думайте, я просто загадок не люблю. Они же все обманом пропитаны! Все загадки – это тесты на возможность «объегорить» собеседника.

– Ты так думаешь? – обрадовался я, что тема ружья себя исчерпала.

– Ну конечно же! Люди тестируют друг друга, как бы… Ну короче, кто лох – кто не лох. А выглядит всё, как игра. А на самом деле большинство загадок нечестные.

– Слушай, а ведь действительно, половина загадок, которые мне известны – нечестные! Обалдеть! Никогда об этом не задумывался!

– А вы, часом, ничего такого не подумали… Ну, что я вдруг про ружьё спросил?

– Всё нормально, Андрей! Чай пить будешь?

При слове «чай», он заметно оживился. Как будто это было кодовое слово, переключающее его в другой режим восприятия.

– А? Да, конечно! Только я пью очень крепкий и очень сладкий чай.

– Чифиришь помаленьку? – спросил я, заговорщицки подмигнув.

– Да нет, какой там чифирь! Пристрастился я, конечно, к чаю не на шутку, но чифирить мне не понравилось.

Я тем временем поставил на плиту свой, как его называет жена, «бронебойный» чайник и распахнул полку, чтобы продемонстрировать коллекцию чая.

Каждый, кто знает толк в чае и держит в доме несколько любимых сортов этого напитка, обязательно хвалится своим богатством перед гостями. Вот и я, открыв обе створки полки, театрально отошёл в сторону и многозначительно повёл бровью.

– Ого! А я, честно говоря, думал, что вы только в этом разбираетесь, – он показал на бутылку вина.

– Эх, Андрюша, сухое красное вино пьют те, у кого нехватка ферментов, необходимых для пищеварения. Можно, конечно, и в аптеке это всё купить, в таблетках. Но ведь это… ерунда какая-то, таблетки все эти! Вино – другое дело! Есть целые народы, которые с детства его употребляют. Что же касается меня, то посмотри – за весь ужин я не выпил и трети бутыли. А вот чаю я выдую столько, что мы потом выстроимся в очередь около туалета.

Он улыбнулся моей шутке и извиняющимся тоном сказал:

– Да я тоже, в общем-то, пошутить хотел.

– Даже если бы ты сказал серьёзно, меня таким не подденешь! Я запросто обхожусь без спиртного, но сухое красное вино – это для меня половина желудочного сока! Про винолечение слышал?

– Нет! – он удивлённо поднял брови, – а что, и такое бывает?

– Ещё как бывает! Давай лучше чай выбирай, а то я тебе сейчас целую лекцию закачу про ферменты.

– Хорошо. А вы ей отвечать будете?

– Кому? – не понял я.

– Жене, она же вам написала. Вы сами сказали – почта пришла.

– А! Вот ты про что! После чая. Мы с тобой сначала почаёвничаем, а потом в комнату переместимся. Вот тогда я ей и отвечу.

– У вас же телефон есть, а вы с женой переписываетесь…

– Телефон? Есть, конечно!.. В комнате он… На столе… Просто он завален всякой фигнёй, вот его и не видно.

– Вы так странно говорите. Переместимся, вместо – пойдём. Фигня, вместо того, чтобы сказать – хлам.

– А что, хлам, по-твоему, не фигня? И если мы куда-то идём, разве мы не перемещаемся?

– Перемещаемся.

– Ну, вот! Ты чай-то выбрал?

– Да, только можно, я себе сам заварю?

– По-другому и быть не может! Валяй!

Я наблюдал за тем, как он заваривает чай. Это был целый ритуал, в принципе, похожий на мой. Видимо, все чаеманы ведут себя одинаково. Сам чай подсказывает нам, как должен выглядеть процесс. У всех, кто подвержен какому-нибудь пристрастию, со временем вырабатывается привычный ритм, нарушать который нельзя. Однажды я своим вторжением нарушил процесс распития дешёвой водки группой студентов, где бы вы думали? В туалете! Когда я выходил, прозвучало слово, которое я запомнил на всю жизнь: «Кайфолом»! Представляете, меня назвали «кайфоломом» всего лишь за то, что я зашёл помочиться в специально отведённое для этого место! Со временем, мне это слово стало нравиться. Несмотря на своё явно сленговое происхождение, оно очень правильно отражало состояние души человека, которому сломали кайф.

Наконец, Андрей заварил себе чай и жестом пригласил меня, чтобы я заварил себе.

Демонстрируя Андрею своё искусство заваривания чая, я краем глаза заметил, что он наблюдает за мной, как наблюдал бы ученик за действиями шамана.

– А всё-таки, почему вы переписываетесь со своей женой, вместо того, чтобы позвонить? Ведь телефон-то у вас есть, – вдруг спросил он.

– В коротком письме можно сказать куда больше, чем во время телефонного разговора типа: «Привет! Как дела?». Мне больше нравится писать письма, чем мычать в трубку.

– Я тоже не люблю говорить по телефону. Письмо – другое дело! Тут я с вами полностью согласен, – сказал Андрей, напомнив мне причину своего появления в моём доме.