Алекс Шталь - Ваше дело

Новые сержантские лычки резко выделялись на слегка отбеленной в хлорке форме.

– Продвигаемся по служебной лестнице? – спросил он у своего отражения. – Так точно! – ответил сам себе. – На дембель сержантом, это вам не хухры-мухры!

Удобно устроившись за столом командира роты, он принялся за письмо.

«Мила, Солнце моё! Ещё каких-то два месяца, и мы снова будем вместе!

Смотри-ка, уже пролетели два года! А помнишь, мы с тобой даже представить боялись – такой ужасный срок! Когда на проводах ты плакала, я думал, что вот сейчас всем всё про нас станет ясно. Боже, как я тогда перепугался!

Представляю, какая ты стала! Мужики на улице, наверное, шеи себе сворачивают, когда ты проходишь мимо. Тяжело тебе, наверное, как и всякой красивой девушке. Моральных уродов – игнорируй! Мир, к сожалению, не без них».

Андрей задумался, вспоминая свои необычные отношения с младшей сестрой.

Надо же, разница у нас всего два года, а насколько старше она мне кажется! Умница она у меня! Господи, неужели счастье – это так просто?!

Секрет мира и благополучия, оказывается, лежал на самом видном месте, а человечество искало его, аж, за тридевять земель. Люди убивали друг друга, стирали с лица Земли целые города, и всему этому никто не находил причин. Вернее, причины выдумывались самые, что называется, «веские». Экономические, политические, религиозные, да какие угодно! Чтобы оправдать своё зверское поведение, человечество шло на всё. И только мы узнали, что для счастья необходимо только одно условие – жить не умом, а сердцем. Только сердце может сказать тебе – кто твой самый близкий человек. Достаточно было прислушаться к своему сердцу, перестать лгать себе и счастье становилось такой же нормой жизни, как царившие в мире войны, эксплуатация человека человеком и погоня за чувством удовлетворённости. Умом этого не понять! Ум изворотлив, как змея, пытающаяся укусить себя за хвост. Ум – практичен, безжалостен и… глуп, как ни странно. Живущие умом находятся в состоянии постоянной неудовлетворённости. Они крадут друг у друга то, что те украли у кого-то ещё. Сколько им ни дай, им всё равно будет мало!

«Мила, – продолжал Андрей, – любовь моя! Когда я думаю о нас с тобой, когда вспоминаю всё, что у нас с тобой было, мне с трудом верится, что где-то могут быть люди, счастливее нас. Не могу представить, как живут люди, в отношения которых влезла ревность, зависть, какие-то понятия о какой-то неверности! Господи, какая чушь! Они ещё и деньги умудряются сюда приплести! Как?! Зачем?! Как, спрашиваю я себя, они умудряются смешивать два таких понятия, как любовь и деньги?!

За два года службы я наслушался таких откровений, что теперь только твои объятия смогут избавить меня от тяжёлых мыслей, поселившихся в моей голове. Только чистота наших с тобой отношений способна навести порядок в моей душе. Как хорошо, что вся грязь этого мира не коснётся нас с тобой! Пусть этот безумный мир живёт сам по себе. Нам-то какое до него дело? Ты – моя религия! Ты – моё богатство! Ты – та единственная, кого я по-настоящему люблю»!

Андрей собирался уже закончить письмо, когда услышал слева от себя, за стеной, пьяный смех.

Что за чертовщина? Кто может в такое время веселиться в каптёрке?

Вот, снова раздался смех. Теперь ещё и голоса.

Ёлки-палки, там же пьёт кто-то! Если это сразу не пресечь, потом неприятностей не оберёшься. А за два месяца до увольнения в запас неприятности любого рода не нужны.

Аккуратно сложив неоконченное письмо, Андрей убрал его в карман куртки. Не оставлять же такое на столе в канцелярии! Взглянув на себя в зеркало, он нахмурил брови, представив, как будет делать внушение распоясавшимся нарушителям, и, усмехнувшись своей гримасе, пошёл разбираться с весёлыми ребятами, на ходу поправляя повязку дежурного по роте.

Амбарный замок – гордость старшины, на двери в каптёрку отсутствовал. Андрей прислушался к происходящему за дверью. Разобрать слов было нельзя, но, не услышав в общем гомоне голос каптёрщика, Андрей замешкался, и его рука, потянувшаяся было к дверной ручке, замерла на полпути. Предчувствие чего-то, с чем ему не приходилось ещё сталкиваться, чего-то грязного и нежелательного, нахлынуло неприятной волной. Поборов чувство, ещё не успевшее полностью захватить его, Андрей распахнул дверь.

За столом каптёрщика восседала четвёрка неразлучных хулиганов и склонных к употреблению солдат. Возглавлял попоище, как называл старшина все пьянки на территории части, конечно же, Петухов. Два друга – украинцы Кучмай и Богданец, а так же, правая рука Петухова – рядовой Гладышев, по кличке Гладыш.

– Охренеть! Новоиспеченный сержант Дрон собственной персоной! – заорал пьяный голос, принадлежавший Петухову.

В каптёрке было накурено и душно. Запах перегара конкурировал с табачной вонью и запахом немытых тел.

– Не ори, кругом люди спят, – спокойным голосом посоветовал Андрей.

– Дрон, давай, хряпни с нами! – не унимался Петухов. – Мы тут дембель обмываем. Как ты на это смотришь? Неужели не присоединишься к своим боевым товарищам?

Петухов, схватив бутылку, стал наливать. Примерно столько же водки, сколько попало в стакан, он расплескал по столу.

– Кстати, Дрон! – продолжал он. – Ты нам товарищ, или хрен моржовый? А?

– Как вы сюда попали? Где замок? – не повышая голоса, спросил Андрей.

Из своего опыта общения с Петуховым, он знал, что тот заводится, что называется – с полоборота, даже трезвый. А уж с пьяным «Петей» и подавно никто не связывался. Кличка «Петя» закрепилась за Петуховым после нескольких неудачных попыток называть его «петухом». Несколько разбитых носов и подбитых глаз отбили охоту называть Петухова этой позорной кличкой. Даже ребята физически более крепкие, чем Петухов, тоже прекратили свои эксперименты в этой области и стали называть его Петей.

– Замок? – Петухов лихо опрокинул стакан водки и осипшим голосом продолжил, – замок висит слева от тебя, на гвозде. – Он занюхал выпитое куском чёрного хлеба с колбасой. – А вошли мы сюда, как все нормальные люди. Ты сказку про золотой ключик в детстве читал, Дрон? Вон, в замке и ключик тот самый торчит, как член Сатаны! – переходя на пьяный смех, закончил Петухов свою остроту.

Компания заржала, поддерживая атамана, но в поведении Кучмая и Богданца Андрей заметил некоторые изменения, связанные, как он понял, с появлением дежурного по роте.

– Где вы взяли ключ? – как можно более строгим голосом спросил Андрей.

– Где, где, в… – начал было Петухов очередную пошлость.

– Господа офицеры, молчать! – рявкнул Гладыш, и компания снова закатилась от смеха.

– Я вас серьёзно спрашиваю! Где вы взяли ключ от каптёрки?

– Твой друг, ара Манукян, так крепко спит, что у него не только ключ из-под подушки можно вытащить, его трахнуть можно, а он даже и не проснётся! – давясь от смеха, прохрипел Петухов, и все снова согнулись от хохота.