Раджа Алсани - Секс в восточном городе

Так или иначе, отец Нури обошелся с ним куда хуже. Подросток старался не обнаруживать своих пристрастий в присутствии отца, которого панически боялся. Отец, впрочем, обо всем узнал от соседей — и то, что он услышал, привело его в ярость. В один прекрасный день он ворвался в комнату сына и избил его — сломал несколько ребер, нос и руку. Вскоре после этого инцидента отец окончательно ушел из дому и перебрался к новой жене, навсегда расставшись с прежней семьей и «капризом природы» — сыном-гомосексуалистом.

После этого происшествия Ум Нувайир покорилась воле Божьей. Она решила, что это — испытание, ниспосланное ей свыше, которое следует терпеливо сносить. Они с Нури избегали разговоров на щекотливую тему и тем самым давали пищу для новых пересудов. Нури гнул свое, и люди начали называть соседку «Ум Нувайир» вместо «Ум Нури» (то есть как если бы у нее была дочь, а не сын). Она осталась Ум Нувайир даже после переезда (это случилось за четыре года до того, как Валид счел себя подходящей парой для Садим, а Нури отказался от предложения матери перебраться в Кувейт).

Сначала Ум Нувайир была искренне потрясена непониманием, с которым общество отнеслось к ее трагедии, но со временем привыкла и настолько смирилась со своей бедой, что даже начала представляться новым знакомым как «Ум Нувайир». Благодаря этому ей удавалось не падать духом и демонстрировать окружающим, сколь мало для нее значат общественная несправедливость и враждебное отношение.

Ум Нури — или Ум Нувайир — тридцать девять. Садим часто навещала соседку или договаривалась с подругами встретиться у нее. Несмотря на свою проблему (а может быть, благодаря ей), УМ Нувайир всегда так и сыпала шутками — и легко могла буквально уничтожить жертву острым языком. Но при этом она была одной из самых милых и по-настоящему добрых женщин, которых Садим встречала в жизни. Девушка лишилась матери, когда ей сравнялось три года; она была единственной дочерью и в итоге сдружилась с Ум Нувайир… По правде говоря, Садим относилась к ней как к матери.

Как часто Ум Нувайир доводилось хранить девичьи секреты! Она всегда была рядом и охотно, одно за другим, предлагала решения, если у девушек возникали проблемы. Ей было приятно видеть у себя такую компанию, не говоря уже о том, что Ум Нувайир сама была не прочь отвлечься и повеселиться. Поэтому ее дом стал островком свободы, которой подругам так недоставало в собственных семьях.

Дом Ум Нувайир был настоящей тихой гаванью для влюбленных. Например, когда Мишель впервые позвонила Фейсалу после встречи в магазине, то велела встретить ее возле дома Ум Нувайир. Она сказала, что располагает парой свободных часов, и намекнула, что они могут выпить кофе и поесть мороженого.

Мишель не собиралась оповещать Фейсала о своих дальнейших планах. Она позвонила ему всего за несколько минут до того, как они должны были встретиться. В таком случае, решила она, Фейсал не успеет по-настоящему приготовиться к свиданию и предстанет перед ней таким, каков он есть на самом деле. Когда девушка вышла из дома, чтобы сесть к нему в машину, то поразилась, насколько он красив в джинсах и футболке, — не то что в классической белой тобе и с шимагом от Валентино. Кроме того, под футболкой самым роскошным образом обрисовывались бицепсы и мускулистая грудь.

Фейсал угостил Мишель кофе со льдом и прокатил по улицам Эр-Рияда в своем «порше». Он показал ей свой офис и рассказал, какая ответственная у него работа. Потом они остановились возле университета, где Фейсал изучал английскую литературу. Он несколько минут кружил вокруг университетской парковки, пока охранник не сказал ему, что здесь нельзя разъезжать в это время. Примерно через два часа Фейсал привез Мишель обратно к Ум Нувайир. Голова у девушки шла кругом. Он просто покорил ее.

Кому: seerehwenfadha7et@yahoogroups.com

От кого: «seerehwenfadha7et»

Дата: 5 марта 2004 г.

Тема: Что этот идиот сделал с Гамрой?

Сидя в комнате, я буквально слышу взрывы проклятий и ругательств, которые произносят мужчины, видя это стихотворение. Я хочу, чтобы вы, парни, сумели постичь его смысл — тот смысл, который, как мне кажется, вложил в него Низар Каббани. Ох, Низар, в любви не было тебе равных прежде и не будет после, пусть даже истоки твоего сострадания к женщинам — не в мутировавших мужских хромосомах, а в том, что твоя сестра покончила с собой из-за несчастной любви. Судя по всему (и мне грустно это признавать), ни одна из нас не найдет своего Низара, пока не убьет одну из его сестер, так что история о прекрасной любви будет называться не «Унесенные ветром», а «Отправленная в тюрьму».

Сердце мое, не плачь.

Когда медовый месяц закончился, Гамра с мужем отправились в Чикаго, где ему предстояло получить степень доктора (бакалавром он стал в Лос-Анджелесе, а магистром — в Индианаполисе).

Гамра начала новую жизнь в страхе и трепете. Она обмирала от ужаса каждый раз, когда входила в лифт, который возносил ее на сороковой этаж небоскреба, где они снимали квартиру. Лифт стрелой взмывал вверх; от давления у нее раскалывалась голова и закладывало уши. Девушку мутило каждый раз, когда она пыталась выглянуть в окно квартиры. С такой высоты все казалось крошечным и хрупким. Гамра разглядывала улицы и вспоминала игрушечный город, который в детстве строила из конструктора, с миниатюрными машинками, размером со спичечный коробок. Действительно, с сорокового этажа машины напоминали муравьев — маленькие и аккуратные, они бесшумно выстраивались в длинные, медленно ползущие ряды.

Гамра боялась пьяных нищих, которые толпились на улицах и совали ей в лицо свои бумажные стаканчики, требуя денег. Истории о грабежах и убийствах, которые она постоянно слышала, пугали ее. Какой опасный город! Точно так же девушка боялась рослого чернокожего охранника внизу, который неизменно молчал, когда она при помощи своего скудного запаса английских слов пыталась привлечь его внимание, в надежде, что он поможет ей остановить такси.

С момента приезда Рашид полностью ушел в учебу. Он уходил из дому в семь утра, а возвращался только вечером — в восемь или девять иногда в десять. По выходным муж старался занять себя чем угодно, лишь бы только держаться подальше от Гамры; он часами, мог сидеть, уставившись в экран компьютера или телевизора. Рашид часто засыпал на кушетке во время скучного бейсбольного матча или выпуска новостей по Си-эн-эн. Если он все-таки добирался до спальни, то даже не снимал длинные белые кальсоны, которое мужчины в Саудовской Аравии всегда надевают под тобы (мы называем их «суннитскими», не знаю почему). Он мешком валился на кровать, как дряхлый и бессильный старик, а отнюдь не молодожен.