Юсеф эль-Сибаи - Водонос умер

С завтраком к этому времени было покончено, Сейид заплатил четыре миллима, и вся ватага двинулась в медресе. По дороге ребятишки осаждали Сейида вопросами о рыбине, бурдюке, спелых финиках, фонтане. За разговорами они и не заметили, как пришли к ненавистному заведению муллы, называемому школой.

Медресе помещалась в одном из узких переулков, отходивших от улицы Самакин, правильнее сказать в тупике, имевшем форму «П». Медресе имела два названия: одно официальное, написанное на вывеске голубого цвета, прикрепленной к воротам. Второе — более простое и легкое для произношения. К нему давно привыкли. Если кто хочет прочитать название школы, написанное на вывеске, то это практически невозможно, не зная заранее того, что художник наворотил на доске. Буквы налезают одна на другую, огромное количество непонятных и никому не нужных завитушек, точек, запятых и других знаков препинания. Можно подумать, что вывеска написана не для того, чтобы каждый желающий смог прочитать название школы, а лишь для удовлетворения изощренного самолюбия самого писавшего, очевидно считавшего себя большим специалистом по шрифтам. Сам аллах вряд ли разберется во всей этой буквенной мешанине.

Пожалуй, будет лучше помочь тебе, читатель, и сказать название школы. Очень не хочется тебя излишне отвлекать от основного повествования.

Итак, читаем название: Ката… Хунда… Дай бог памяти… Кажется Хаднадах… Старое турецкое имя. Скорее всего, это имя первого владельца школы. Да, вспомнил. Это был турецкий эмир Катхада Хунда Тулумбей… Читатель, ты слышал имя такого эмира? Я — нет. Если хочешь и можешь, то запомни это имя.

Представь себе, читатель, это странное имя, написанное на вывеске почти непонятным почерком, и ты извинишь жителей квартала, которые не в состоянии произнести это тройное имя: Эмир Катхада Хунда Тулумбей. И хоть отруби голову каждому тысячью мечей, но ни один не назовет медресе иначе, как «Школа муллы Куфта».

Так простим же им, ибо слово «куфта» имеет определенный смысл, очень легко произносится. К тому же слово «куфта» куда как вкусней Катхада Хунда. Да и школа практически является как бы собственностью муллы Куфта. Он объединяет в своем лице и попечителя, и учителя, и все остальные должности. А что до эмира Катхада, то какое он имеет отношение к школе, да и жил ли он когда-нибудь, одному аллаху ведомо.

Четыре наших знакомых мальчишки вошли в настежь распахнутые двери школы муллы Куфта. Первый, кого они встретили, был сам мулла. Он стоял у двери своей комнаты, вытирал губы и накручивал усы. На нем была надета джубба [13] Восточная верхняя одежда с широкими рукавами. , расшитый кафтан, на большой голове — чалма. На обрюзгшем лице его выделялся огромный крючковатый нос.

Со своего места он видел вход в школу, ее двор и комнаты всех классов. Как только мулла Куфта заметил Сейида, лицо его аж позеленело. Он злобно крикнул:

— Это ты, приятель? Что это тебя сюда привело?

— Мужская честь, — спокойно ответил Сейид.

Муллу прямо-таки передернуло. С еще большей злостью он спросил мальчишку:

— А зачем бросал школу?

— А не было настроения сюда ходить, господин мой.

— Это как так — не было настроения? Что ж, по-твоему — в школу ходят только по настроению?

— Я хотел сказать, что немного приболел.

— А отец где? Без него я не возьму тебя обратно.

— Так у него же работа. Не может же он ее бросить!

— Я тебя знаю, бездельника и проказника, поэтому и спрашиваю.

— Аллах тебе судья!

— Помолчи! На сей раз я тебя возьму! А если тебе еще захочется убежать, то без отца и не появляйся!

— Понятно, господин мой, зарубил себе на носу!

— Так-то лучше, заходи.

— Слушаюсь!

Окруженный приятелями, Сейид направился внутрь, бормоча:

— Ладно, проходимец и сын проходимца… Потерплю… Но я тебе устрою веселую жизнь! Ты у меня попрыгаешь!

Мулла услышал бормотание. Он не сомневался — в его адрес сыплются проклятья и ругань. Он крикнул мальчишке:

— Ты чего там бормочешь?

— Молюсь за тебя, господин мой!

Обращаясь к ребятам:

— Я тебе выпрошу у аллаха всего!

— Да разрушит аллах дом его отца, — ответили в тон ему ребятишки.

— Он же неплохой человек! — кто-то выступил в защиту.

— А, чтоб его!

Четверо ребятишек отошли от муллы Куфта, запрыгали, начали строить рожицы. Мулла не придумал другого выхода, как уйти к себе.

Двор школы имел прямоугольную форму. На одну сторону выходила дверь в коридор, разделявший две комнаты. Слева инспекторская, а справа — универсальная. Там был и школьный склад, и администрация, и молельня. Там же обитали дядюшка Гаррада, шейхи Абдель Расул и Сабит. На противоположной стороне находилась комната «третьего класса», туалет, состоявший из грязных, обшарпанных, со сплошь исписанными стенами, уборной и кубовой, где на деревянных подставках стоял цинковый бак с водой для питья и несколькими жестяными кружками, которые никогда не мылись. Ребятишки вытирали их руками или платками.

С правой стороны двора находилась комната «первого класса», а слева — «второго класса». Посреди двора стояла пальма, плодами которой ребятишки все время старались полакомиться. Но не успевали они бросить камень вверх, как Гаррада хватал виновника за шею и волок к мулле, который устраивал тому добрую выволочку.

Наши приятели пришли в школу ни рано, ни поздно. Во дворе уже было немало ребят, разговаривавших и игравших. Гаррада уже занял свое обычное место под пальмой. Он разворачивал свою походную столовую. Гаррада длинными, тощими руками напоминал саранчу, а зубы у него были как зубья ножовки. На плечах он нес два бидона, привязанных к палке, служившей коромыслом.

Числясь уборщиком школы, Гаррада мыл и подметал помещения, ремонтировал мебель. Помимо этого он закупал еду и сладости, которые продавал детям. Он же наказывал ребят за шалости. Он же мог выполнить и роль учителя, когда по каким-либо причинам не приходил шейх Абдель Расул или Сабит, или оба сразу. Бывал он и инспектором-попечителем школы в отсутствие муллы Куфта.

Приходили все новые ребята, заполняя двор шумом и гамом. Отдав свою доску Али, Сейид развлекал собравшихся тем, что пытался стоять на руках. Он не только преуспел в этом деле, но и смог даже сделать несколько шагов на руках. Феска упала, галлябея закрыла голову. Ребята восторженно захлопали в ладоши. Сейид гордо встал на ноги, нахлобучил феску, взял у Али свою доску и крикнул:

— Вот! Кто еще сможет так?

Одни застыдились, другие попробовали, но потерпели неудачу. Тогда Али взял Сейида за руку, вывел его из толпы ребят и заискивающе сказал:

— Да, ты настоящий молодец, герой!

Не прошли они и несколько шагов, как Али снова заговорил: