Дуглас Кеннеди - Испытание правдой

Мимо прошел полицейский, потом развернулся и подошел ко мне, приглядываясь:

— Вы в порядке, мэм?

Я выпрямила спину, выбросила сигарету, которую докурила до самого фильтра.

— Да, конечно, офицер, все хорошо, — произнесла я слегка заплетающимся языком.

— Выпили, мэм?

— Да, немного, — испугалась я.

— Немного? — спросил он. — Похоже, вы немного перебрали. Вы за рулем?

— Нет, сэр.

— Тогда как вы планируете добираться до дома?

— Я из отеля «Хилтон Гарден Инн».

— Что ж, мэм, думаю, вам было бы неплохо… — Он запнулся и вгляделся в мое лицо. — Постойте, вы, случаем, не миссис Бакэн, которая преподает английский в школе Натаниэля Готорна?

О, только не это…

— Да, офицер, это я.

— У вас учился мой сын, Джим Паркер.

— Я помню Джима, — сказала я, хотя и смутно помнила, кто это такой. — Прекрасный мальчик. Выпуск…

— Девяносто седьмого года. Потом он поступил в университет Мэна в Фармингтоне. Сейчас учительствует в Хоултоне.

— Передайте ему большой привет.

— Он как раз вчера звонил мне, спрашивал, читал ли я, что про вас пишут в газетах.

— Наша беседа тоже окажется в завтрашней газете?

Похоже, ему это не понравилось. Я поспешила извиниться:

— Простите, офицер. Глупость сморозила…

— Я мог бы привлечь вас за пребывание в состоянии опьянения в общественном месте и добавить хлопот, если вам так хочется.

— Пожалуйста, не привлекайте меня, офицер. У меня и так ситуация хуже некуда…

Я закрыла лицо руками, чувствуя, что нахожусь на грани истерики. Но все-таки сдержалась. Когда я отняла руки, то увидела, что он хладнокровно наблюдает за мной, продумывая, что делать дальше.

— Пожалуйста, встаньте, миссис Бакэн, — наконец произнес он.

Ну вот, доигралась. Я поднялась со скамейки.

— Вы можете идти? — спросил он.

Я кивнула. Он попросил следовать за ним. Мы двинулись к главной дороге. Я увидела поджидающую нас патрульную машину. Но он взял меня под руку и увлек на ту сторону улицы. Через пару минут мы были у входа в «Хилтон Гарден Инн».

— Обещайте мне, что подниметесь к себе в номер, хорошенько выспитесь и до утра не покинете отель, — сказал он.

— Обещаю, — ответила я.

— Если я увижу вас на улице до утра, то заберу в участок. Поняли?

Я кивнула и сказала:

— Спасибо вам, офицер.

— Один совет, миссис Бакэн, — хотя это, конечно, не мое дело, но я все равно скажу. Не имеет значения, ложь все это или правда. В любом случае вам следует попросить прощения. Сейчас все считают, что вы поступили неправильно, и, пока вы не покаетесь публично, вас будут обливать грязью.

Поднявшись к себе, я выполнила приказ офицера. Разделась. Легла в постель. Не обращая внимания на мигающую лампочку автоответчика, выдернула телефонный шнур из розетки. После водки сон пришел быстро. А спустя семь часов я вскочила, разбуженная голосом Росса Уоллеса, срывающего на мне свою злобу. Как только он закончил, я включила телефон и нажала кнопку принятых сообщений. Их оказалось пять — и все от Марджи, которая с нарастающим беспокойством выспрашивала, где я нахожусь, и просила срочно ей перезвонить. Но прежде чем выполнить просьбу Марджи, я позвонила консьержу и попросила принести мне в номер утренний выпуск «Бостон глоб». Интервью с моей вчерашней фотографией занимало целую страницу. Выглядела я ужасно. Статья Паулы Хьюстон лишь усиливала это впечатление — в ней описывалось, как я скрываюсь от назойливых репортеров в портлендском отеле, какой у меня нездоровый вид, словно я не спала неделями, а мои ногти обгрызены (ей, конечно, виднее), и похоже, что весь мир от меня отвернулся.

Это была хорошо написанная работа, выдержанная в нейтральном тоне, хотя и со вспышками симпатии по отношению ко мне. «Она удивительно прямолинейная и откровенная женщина, — писала Паула, — до такой степени, что даже призналась в конфликте между ней и ее сыном Джеффом на почве его непримиримой позиции в отношении запрета на аборты, которую он разделяет со своей женой Шэннон. «Хотя я уважаю их мнение, — сказала миссис Бакэн, — не могу согласиться с резкостью активистов движения против абортов, которые клеймят как убийц всех, кто с ними не согласен»».

Она подчеркнула, что сейчас ее куда больше волнует положение пропавшей дочери, чем собственная репутация.

Дочитав статью, я тут же позвонила Марджи. Она не сразу смогла ответить — ее сразил приступ дикого кашля.

— Что-то мне это совсем не нравится, — сказала я.

— Нахожусь в шикарных апартаментах Нью-Йоркского госпиталя. Вчера к вечеру я опять начала кашлять кровью.

— О боже! Марджи…

— Эй, только не списывай меня раньше времени. Мне сделали томограмму и решили, что во всем виновата рубцовая ткань после удаления опухоли. Они оставили меня на ночь для обследования, на случай, если я опять начну задыхаться. Но поверь мне, все эти хлопоты из-за кровавой флегмы — пустяки в сравнении с тем, что я пережила, пока разыскивала тебя. Среди ночи я даже порывалась звонить портье в гостиницу, чтобы он пошел проверить, жива ли ты.

— У меня плохие новости со вчерашнего вечера, — сказала я и объяснила, какой сюрприз преподнес мне Дэн.

Это был один из тех редких случаев, когда Марджи онемела. После долгой паузы она произнесла:

— Не могу поверить, что он такое сказал.

— Как там говорится… самые близкие люди — самая большая загадка?

— Но Дэн всегда был образцом верности, надежности, солидности…

— Выходит, я совершила нечто такое, что дало ему повод восстать против этих ярлыков, о чем он, оказывается, мечтал годами.

— И кто эта женщина?

— Он не скажет, тем более что вообще отрицает ее существование.

— Там определенно кто-то есть, — сказала Марджи. — В Дэне, может, и взыграло запоздалое подростковое бунтарство, но он бы не стал по своей воле бросать тебя после стольких лет брака.

— Поверь мне, я знаю это, как никто другой. Дэн не из тех, кто стремится к независимости. Ему необходим дом и кто-то в этом доме, к кому он будет приходить.

— Есть идеи насчет кандидаток?

— Бьюсь об заклад, это какая-нибудь чертовка медсестра из госпиталя… или из женщин-рентгенологов. Там есть одна, которая давно на него глаз положила. У нас даже хохма такая была — как он однажды сбежит со своей Ширли-Роуз Хогарт…

— Ее действительно зовут Ширли-Роуз?

— Боюсь, что да. Но он всегда говорил, что она зануда. Не мог же он, в самом деле…

— Может, он все-таки одумается…

— После всего, что он мне вчера наговорил, думаю, ему будет очень трудно вернуться. Он поставил крест на нашем браке.

— Как ты держишься?

— Замечательно, тем более что, как вдобавок сообщил Дэн, меня могут арестовать в любую минуту.

— Это второе, о чем я хотела с тобой поговорить. Вчера пресс-секретарь Министерства юстиции выступил с заявлением о том, что они все-таки склоняются к идее судебного процесса, но еще не готовы к тому, чтобы задержать тебя.