Дуглас Кеннеди - Испытание правдой

— Прошу к столу, — крикнул Тоби из соседней комнаты.

Я вышла из спальни с охапкой грязного постельного белья и сказала:

— Вернусь через минуту.

— Послушай, что за необходимость затевать сейчас стирку?

Я повернулась к нему спиной:

— Хочу уничтожить все следы твоего присутствия в этом доме.

Я спустилась в прачечную. Загрузила белье, засыпала порошок, включила стиральную машину. Дома я послушно приняла тарелку с пастой из рук Тоби, отвернулась от него и стала есть стоя. Тоби снова хохотнул своим мерзким смешком.

— Если тебе так больше нравится… — сказал он.

Я грохнула тарелкой по столешнице и отчеканила:

— Давайте сразу договоримся, мистер. Я буду следовать вашим указаниям. Я сделаю все, чтобы вы убрались в Канаду, — и прочь из моей жизни. Отныне я знать вас не желаю. И больше никаких разговоров — разве что уточнить маршрут. Это понятно?

— Как скажешь, — ответил он.

Я доела спагетти и поставила на плиту кофейник. В ожидании, пока сварится кофе, приготовила в дорогу пару бутылочек с молочной смесью, кинула в сумку две банки детского питания. Когда кофе был готов, перелила его в термос, потом достала из шкафчика пару пачек сигарет и тоже швырнула в сумку. Я знала, что сегодня ночью мне предстоит много курить.

— Один нюанс, но чрезвычайно важный, — сказал Тоби. — У тебя есть паспорт?

Что-что, а паспорт у меня был — я оформила его три года назад, когда на первом курсе университета собиралась в Париж. Я кивнула.

— Хорошо, и заодно найди свидетельство о рождении сына. На въезде в Канаду этого не требуется — обычно пропускают без проблем, — но на всякий случай, вдруг попадется какой-нибудь упертый офицер…

— Отлично, — сквозь зубы произнесла я. В спальне я выдвинула ящик комода, где хранила важные документы, достала паспорт и свидетельство о рождении. Потом вернулась в гостиную и сняла телефонную трубку.

— Звонишь мужу? — спросил Тоби.

Я кивнула.

— Скажи ему, что…

— Предоставь это мне, — огрызнулась я и набрала номер.

Три, четыре, пять, шесть гудков — ответа не было. Дэн, должно быть, еще не вернулся. И значит, перезвонит позже. Так что нам придется ждать его звонка, потому что, если он позвонит около десяти вечера, а я не отвечу, он забеспокоится и обратится к медсестре Басс, чтобы та проведала меня. Тут-то она и обнаружит пустую квартиру, да еще и отсутствие машины. А что будет потом…

Но предположим, мы уедем только после звонка Дэна — тогда я смогу вернуться лишь часам к десяти. И утром все заметят, что машины нет на месте (жители Пелхэма всегда замечают такие вещи). И тогда…

Семь гудков, восемь, девять…

— Никого? — спросил Тоби.

Я кивнула.

— Ладно, отбой, подождем до…

И в этот момент трубку сняли. Это был Дэн, запыхавшийся и усталый.

— Ты живой? — спросила я.

— Только что из госпиталя. Почему ты звонишь?

— Почему я звоню? Просто хотела узнать, как твой отец.

— Извини, извини, — спохватился он. — Ведь обычно я сам звоню.

— Ну, так что отец?

— Все еще держится. По-прежнему в коме, но сердце крепкое, как никогда. И я решил, что завтра уезжаю отсюда.

О, только этого мне не хватало.

— Слава богу, — произнесла я с наигранным энтузиазмом. Ты поедешь на автобусе?

— Нет, на самолете.

Час от часу не легче.

— Но это, наверное, очень дорого?

Мой старый школьный приятель, Марв Инглиш, хозяин местного турагентства, и ему удалось достать мне билет до Портленда через Сиракьюс и Бостон всего за пятьдесят баксов.

— Это… здорово. Во сколько твой рейс?

— Рано утром. Из Сиракьюса вылетаю в семь пятнадцать, но пересадка в Бостоне займет два часа…

Что ж, и на том спасибо.

— В Портленде я приземлюсь в половине одиннадцатого… и все равно это гораздо легче, чем тащиться четырнадцать часов на автобусе. Ты сможешь меня встретить?

— Э… конечно.

— А как наш гость?

— Ты знаешь, оказывается, ему тоже завтра надо уезжать.

— Значит, я все правильно рассчитал.

— Да.

— Ты в порядке?

— Что ты имеешь в виду?

— Просто у тебя напряженный голос.

— Не выспалась из-за малыша, — сказала я. — Вот и сейчас никак не угомонится.

— Ничего, это пройдет. Я жду не дождусь, когда выберусь отсюда, — сказал он.

— Здорово, что ты возвращаешься, — солгала я.

Повесив трубку, я повернулась к Тоби и сказала:

— Надо выезжать немедленно.

— Я догадался.

Я подошла к окну и выглянула на улицу. Уже стемнело. Без четверти семь. Все магазины на главной улице закрыты. Город опустел.

— Путь свободен? — спросил он.

— Да.

— Тогда вперед.

Тоби первым спустился к машине, прихватив свой рюкзак и мою дорожную сумку. Я сменила Джеффу подгузник, переодела его в новый комбинезон и вовремя вспомнила, что нужно взять с собой пустышки и пару резиновых игрушек, чтобы он не скучал в дороге. Потом, оставив свет в гостиной (на случай, если кто-то из прохожих бросит взгляд на наши окна), я взяла сына на руки и вышла из дому. Пока мы спускались по лестнице, он расплакался — явно недовольный тем, что его вынесли на осенний холод, да еще в темноту. Я села за руль и протянула руку за ключами от машины.

— Теперь без шуток, — сказал Тоби. — Если вздумаешь отвезти меня в полицию, обещаю, что…

— Заткнись, черт возьми, и дай мне ключи.

Он от души расхохотался и положил мне на ладонь связку ключей. Я включила зажигание и тронулась с места. Джефф продолжал надрываться.

— Он собирается реветь всю дорогу до самой границы? — спросил Тоби.

— Если так, считай, что нам не повезло.

Я вырулила на центральную улицу. Она казалась пустынной. Пока…

— О, черт, — выдохнула я.

— Не останавливайся.

— Это Билли, — сказала я, узнав его по прыгающей походке и поникшей голове.

Заслышав звук приближающейся машины, Билли встрепенулся.

— Махни ему рукой, — сказал Тоби.

— Не указывай, что мне делать, — проворчала я. Но, поравнявшись с Билли, все-таки кивнула ему. Он робко улыбнулся и, конечно, заметил, что нас в машине трое.

— Если он что-нибудь вякнет, просто скажи, что отвозила меня на автовокзал «Грейхаунд» в Льюистоне.

— Я уже это продумала.

— Браво. Сворачивай здесь.

— Я знаю дорогу в Льюистон.

Мы замолчали — надолго, на целых пять часов. Перед тем как тронуться в путь, я бросила на приборную панель пачку сигарет, и мы медленно опустошали ее, двигаясь на север. Узкая объездная дорога на Льюистон была пустынна. Когда мы выехали на федеральную автостраду, я старалась соблюдать скоростной режим, хотя и было желание двигаться миль на пять в час быстрее. Я постоянно поглядывала на часы. К тому времени как мы добрались до Уотервиля и поворота на шоссе 201, Джефф заснул. Включив радио, я настроилась на волну Хосе, ночного диджея, который всегда казался слегка обдолбанным и питал слабость к «Пинк Флойд», «Айрон Баттерфлай» и другим наркоманским группам. Сидевший рядом со мной Тоби был глубоко погружен в свои мысли — смолил одну сигарету за другой, уставившись в окно; похоже, он всерьез воспринял мой запрет на разговоры. Вид у него был задумчивый, усталый и слегка встревоженный. А я? Сотни разных мыслей вихрем кружили в моей голове. Я думала об отце, о муже, о том дерьме, что сидело сейчас рядом, о том, что отец предал меня, что я предала Дэна, что этот страшный человечек использовал всех нас в своих целях и что я виновата во всем, что с нами произошло. Мне так хотелось поговорить сейчас с Марджи и все рассказать ей, но я боялась, что телефон могут прослушивать, что федералы будут поджидать меня дома к моменту моего возвращения (или, хуже того, уже стоят на границе, готовые схватить нас). Я мучилась вопросами, устоит ли мой брак после таких испытаний и не захочет ли Дэн отобрать у меня сына, тем более, если меня обвинят в уголовном преступлении; думала я и о том, что никогда больше не смогу общаться с отцом после всего этого, и что еще никогда в жизни не была так напугана, и…