Михаил Мамаев - Босфор

Судя по размерам лежака, спальню, тестировали шведы! Не кровать, а шедевр!

Вентилятор в потолке над шедевром предполагал, что кто-то закатал здесь в бетон Карлсона. [10] Карлсон — легендарный летающий человечек с пропеллером, герой романа шведской писательницы Астрид Линдгрен «Карлсон, который живет на крыше».

Эклектичный камин, нарисованный на стене в столовой, задавил вопросом: «При чем здесь папа Карло?»

Чтобы переключиться на что-то более светлое, отправился в магазин. Притащил ящик пива, десяток бутылок сухого — красного и белого, разумеется, — бутылку текилы и бутылку мартини.

— Так много? — удивилась Наташа.

— Люблю, когда бар забит. Это бодрит и вселяет веру в завтрашний день.

— Ты рассуждаешь, как герой Хемингуэя, — сказала Наташа и огорчилась. — Не надо, не старей раньше времени.

Пока Наташа готовила, листал журналы. С глянцевых страниц знойные красотки строили глазки, как газели, застигнутые за утренней зарядкой.

Наташа принесла поднос с вином и закуской. Маслины с красным перцем были разложены на блюдечке в виде улыбающейся счастливой рожицы.

— Это кто? — спросил я.

— Одна девочка. Ты с ней знаком. Видишь, как она рада тебе!

— С таким очаровательным личиком надо светиться в журналах, Наташа. А то снимают неизвестно кого…

— Это не просто.

— Что ж, дай Бог!

— Давай, за твой приезд! Теперь мы вместе, и у нас все будет хорошо.

— И еще за то, Наташа, что нам здесь не грозит опасность. И мы можем гулять по ночам…

Выпили.

Обнял Наташу.

Мы были вместе, у нас был дом и кое-какие деньги.

Мы смело смотрели в будущее, хотя там царила Неизвестность.

Она вела себя, как судья на финише.

Я видел, как Неизвестность ходит вдоль трибун, размахивая флажком, готовая в лучшем случае дать отмашку, что в гонке пройден очередной круг.

Неизвестность нельзя было ни обмануть, ни подкупить, ни задобрить. Но это было хорошо, как ни странно…

— Как ты жила без меня? — спросил я. — Подружилась с кем-нибудь?

— Конечно. У меня здесь много друзей.

— Хороших?

Хотелось как можно скорее войти в Наташину жизнь, перестать быть гостем.

— Хочешь, познакомлю тебя с друзьями?

Через пятнадцать минут катили на такси вниз от Улуса — улицы, на которой жили теперь, — к Босфору. Петляли среди вилл, обнесенных бетонным забором.

Это Ситези — так здесь называют поселки богачей.

— Когда-нибудь и мы будем жить так, — мечтательно сказала Наташа. — Если будем вкалывать.

— Давай за это выпьем. И за то, чтобы нам повезло.

У первого светящегося магазинчика притормозили. Подошел хозяин. Узнал, чего хотим, и через секунду вынес открытую бутылку сухого вина с двумя пластиковыми стаканами.

— Счастливого пути, — сказал он. — Заезжайте еще.

Водитель такси поехал медленнее. Видимо, чтобы нам легче пилось. А может, болел за обивку.

Вино было прохладное и слегка вязало.

В окно врывался густой стамбульский воздух, пахнувший солью и жареным арахисом…

Спустились в Артакей, [11] Район в центре Стамбула на берегу Босфора. отпустили такси. Прошли по узкой древней улочке, мимо витрин с антиквариатом, к широкой площади у воды, где за столами под навесами сидели сотни людей.

Нас окликнули.

Это был манекенщик Юсуф, обезоруживающей резиновой улыбкой похожий на молодого Бельмондо.

С ним была Маруся, похожая на свое имя.

Маруся тоже работала манекенщицей. Она прожила в Турции два года и при каждом удобном случае поливала по-турецки.

Сели за свободный стол, заказали выпить.

— Как в Москве? — спросила Маруся, взъерошив короткие белокурые волосы.

Разговорились.

Юсуф ничего не понимал, но то и дело вставлял русские бранные словечки, которым научила его Маруся. Конечно, всегда не к месту. Это было похоже на попытку пьяного попугая выступить в Совете Безопасности ООН.

Прохожие здоровались, брали автограф. Юсуф был известен.

Подсел Ингин, тоже манекенщик. Кажется, он был еще популярнее. Девушки вставали в очередь, чтобы сесть на краешек его стула, обнять и сфотографироваться. Просто памятник Чехову в Гурзуфе!

— А не пойти ли нам на дискотеку, молодежь? — спросил Юсуф таким тоном, словно предложил на пару часов слетать на Марс, и его личная ракета ждала за ближайшей мечетью. — Это же в двух шагах…

Дискотека называлась Паша Бич, или попросту — Паша.

У стойки бара я заказал ребятам дринк. Маруся, Юсуф и Ингин взяли фруктовые коктейли, Наташа джин-тоник, а сам чистую русскую водку, чтобы взбодриться.

Ингин с коктейлем исчез в толпе.

Юсуф и Маруся танцевали, не выпуская из рук стаканы с соломинками. Они прикладывались к соломинкам, словно к чудесному переговорному устройству, придуманному для грома дискотечной «колотушки». Витринные фигуры Маруси и Юсуфа выделялись. На них было приятно смотреть.

Выпил еще водки.

Звезды хлынули вниз и сквозь меня!

Я стал большим-большим…

Казалось, стоит посильнее оттолкнуться, и полечу, черт знает куда. Но я не хотел улетать! Мне было хорошо здесь, на этой дискотеке, среди этих людей, в этом городе, на этой земле…

Мы с Наташей стали целоваться…

Когда посмотрел вокруг, то не увидел друзей. И вообще никого больше не видел, кроме Наташи, которая была теперь повсюду, куда бы ни бросил взгляд.

Взяли такси, назвали адрес и спустя одно мгновение уже входили через балкон в квартиру.

В темноте, спотыкались друг о друга и о какие-то безымянные предметы.

Смеясь, срывали одежду.

Падали на гостеприимную шведскую кровать.

Шептали глупости…

Горячий поток ночи бросал в слепые части пространства. Крутил, вертел, разрывал и снова соединял.

Мир вращался вокруг, как вентилятор в потолке нашей спальни…

Мы любили, как в первый раз, разглядывая сокровенные уголки наших невесомых тел губами, щеками, ресницами, дыханием…

Не прерывались даже, когда в половине пятого муэдзин возвестил о начале утренней молитвы.

Прошлое исчезло.

Остался гулкий и глубокий пульс нарождающегося дня, в котором не было еще ничего, что бы мы боялись потерять или разрушить.

Люди расстаются, чтобы встречаться набело. Расставаясь, они рискуют никогда больше не взглянуть друг другу в глаза. Но это все-таки лучше, чем всегда быть вместе по привычке.

Весь новый день провели дома. Валялись в постели, болтали о пустяках, занимались любовью, запивая вином и закусывая фруктами.

Это был удивительный день! Как будто кто-то сорвал с меня старую кожу, весившую тысячу тонн. Приходилось все время быть начеку и придерживаться за что-нибудь, чтобы не улететь в небо.

Не хотелось вспоминать, что осталось позади.

Не хотелось думать, что ожидает завтра.