Юрий Григ - Пусть умрёт

– Можешь убедиться сам, добрый Агриппа, – совершил он жест, означающий, что молодой человек может открыть футляр.

Агриппа придвинул к себе ящик, откинул две бронзовые защелки и наполовину приоткрыл крышку, как будто не хотел, чтобы чей-то нескромный взгляд случайно проник внутрь. С минуту он молчал, время от времени наклоняя голову то вправо, то влево, рассматривая вещь, находящуюся внутри, под разными углами. Наконец закрыл крышку и поднял глаза. Было заметно, он удовлетворен увиденным.

— Это он? – спросил он Эльазара.

– Не сомневайся, светлейший Агриппа, – ответствовал тот не без гордости, – можешь быть абсолютно уверен. На это тебе мое слово, а ты не раз убеждался, чего оно стоит. И потом, ты всегда знаешь, где меня найти. Испытай его и увидишь, что старый Эльазар никогда не бросает слов на ветер и... пусть поразит меня ваш Юпитер!.. никогда не имеет дело с фальшивым товаром. Надеюсь, он послужит добру.

Произнося последние слова, купец многозначительно усмехнулся в кучерявую бороду, как ни странно, почти без признаков седины – лишь несколько серебряных нитей подчеркивали смоляную черноту волос, придавая оттенок благородства ее обладателю.

Он сделал из стоявшей перед ним чаши добрый глоток и вопросительно посмотрел на покупателя, словно говоря: – «Я выполнил свои обязательства – теперь черед за тобой».

— Не забыл ли ты еще кое о чём, Эльазар? – теперь пришла очередь улыбнуться Агриппе.

— Нет, не забыл, – произнес тот и достал из-под своего одеяния худой мешочек. Передавая его, предостерег молодого человека: – Только, молю тебя, будь осторожен с этим.

— Не беспокойся, – поспешил успокоить его Агриппа и быстро спрятал мешочек под своей тогой. – Ну, а это, надеюсь, слегка восполнит твои потери и поднимет настроение. Люди говорят, что последний год был у тебя неудачным, Эльазар. Слышал я – опять шалят морские разбойники. Ну ничего, ничего, недолго им осталось разорять честных торговцев. Сенат принял решение о снаряжении флотилии.

С этими словами он передал купцу увесистый мешок. Изнутри раздался звон, судя по выражению лица Эльазара, чрезвычайно приятный для его слуха, и он с поклоном принял награду. От Агриппы не укрылось, как опытной рукой купец прикинул вес, и, судя по всему, остался доволен.

После действий, свидетельствующих о том, что эти два человека встречаются не впервые, и самое главное, доверяют друг другу, Эльазар, придав своему взгляду несколько заискивающее выражение, произнес:

— Осмелюсь напомнить о своей просьбе, светлейший Агриппа. Удастся ли помочь с гражданством? – голос его стал дребезжащим и просительным.

— Ах, это... – ответил с видимой неохотой Агриппа. – Нет, я не забыл о своем обещании. Но тебе же известно, что вопрос о римском гражданстве решается не только заступничеством. К тому же, сейчас для жителей восточных провинций существуют ограничения. И не забывай о цензе… – Помедлив, добавил скорее утвердительно, чем вопросительно: – Уверен, проблем с нужной суммой у тебя не будет.

— Мне будет нелегко, но думаю, что найду деньги... – в глазах его блеснули хитрые огоньки, – ...и, светлейший Агриппа не должен сомневаться, не забуду этой услуги. Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Я постараюсь помочь, – ответил Агриппа. – Дам тебе знать, как только договорюсь о твоем деле. Но скажи, Эльазар, а почему тебе недостаточно латинского гражданства? Не дает покоя тога римлянина? Прости, ты уже не так молод, детей у тебя, насколько я знаю, нет.

— Мой господин еще слишком юн, – уклончиво промолвил Эльазар, – а я знавал его благороднейшего батюшку, да прославится его имя. Еще он, доброй ему памяти, обещал мне помощь в этом деле. Жаль не успел…

В очередной раз при упоминании об отце Агриппа помрачнел. Он кивнул молодому нубийцу, ожидавшему приказаний снаружи у входа в лавку, поднялся и, распрощавшись с собеседником, вышел из портика. Там его ждала лектика с четырьмя дюжими рабами-каппадокийцами. Нубиец с ящичком в руках сопровождал хозяина до носилок.

Эльазар, пряча загадочную улыбку в бороду, почему-то с иронией наблюдал, как носилки, задрапированные пурпурным шелком с золотой вышивкой, двинулись в путь – впереди выступал раб, разгоняющий толпу, а позади эскорт из четырех юношей. Он дождался, пока эта процессия ни исчезнет за изгибом улицы, и, обращаясь к хозяину лавки, промолвил:

— И это они называют идеальным государственным устройством. И навязывают его всему миру... Все здесь покупается и все продается. А деньги на строительство величайшего амфитеатра Веспасиан с сыном Титом награбили в нашем храме четверть века назад, – вздохнул он. – Попомни мои слова, Захария, – Империя обречена. Но произойдет ее крушение не скоро. В конце концов, если они сами создали систему, которая дает умному человеку возможность заработать, почему бы этим не воспользоваться? А умные люди всегда найдутся, так ведь? – Он тяжело вздохнул, и подумал: «Но, какой же я умный, если похоже, что и на этот раз расплачиваться придется мне».

И купец нехотя отсчитал лавочнику несколько монет.

Захария, приняв плату, с готовностью поддакнул и осведомился – желает ли достопочтенный Эльазар чего-либо еще? Услышав отрицательный ответ, он дождался, пока купец, распрощавшись, вышел из лавки и растворился в неугомонной толпе. Он уже собрался было заботливо схоронить в заветном сундучке в задней комнате заработанную скорее за конфиденциальность, чем за обслуживание щедрую плату, как снаружи раздались громкие голоса.

Выбежав на шум, лавочник с удивлением, смешанным с немалым испугом, обнаружил, что его лавка заполнена полудюжиной преторианцев под предводительством командира, который, стиснув огромной ручищей в перчатке, горло мальчишки-раба, орал ему в лицо: «Говори, червяк, где твой хозяин!?». В нос ударил сильный запах раскаленного на солнце металла и солдатского пота. Ноги старого лавочника подкосились при виде своего насмерть перепуганного раба, извивающегося с выпученными глазами в могучей клешне воина. В этот момент мальчишка действительно походил на червяка.

— А! Вот и ты, лавочник! Отвечай, кто только что был здесь? – вскричал преторианец, повернувшись и обращаясь к помертвевшему от страха Захарии.

— Не понимаю, о чем ты, светлейший?..

— Я не светлейший, старый лицемер! Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Сознавайся или твой ничтожный труп сегодня скормят императорским тиграм, а твою таберну сожгут в назидание другим!

— Смилуйся, добрый господин, не лишай жизни! Расскажу все, что знаю. Хочешь денег, скажи. – При этом он с тягостным вздохом еле слышно проворчал себе под нос: – Хотя в этом месяце я, помнится, уже платил за охрану.

Он посмотрел на преторианца, все еще надеясь, что это всего лишь обычные поборы и еще можно сравнительно дешево отделаться. Сделал даже движение в сторону задней комнаты, как бы намереваясь с готовностью исполнить свое обещание и тотчас же вознаградить доблестного воина за великодушие. Но солдат действительно был настроен крайне воинственно и, продолжая угрожать Захарии обнаженным мечом, который для убедительности даже приставил к его горлу, прошипел, брызгая слюной: