Алексей Семенов - Голые циники

— Кто на войне не был, тот не мужик, а рвань.

Он неожиданно бодро поднял начинавшую уже сваливаться от постоянного пьянства голову. Посмотрел на Сергея; прищурив глаза, «навел фокус» и быстро выпалил:

— Гони за водкой.

— Тебе уже хватит…

Мейерхольд сильно ударил по столу кулаком, поднял нажравшегося Митрича, смачно, по-родственному, поцеловал его в нос и почему-то полушепотом сказал:

— Гони за водкой, брат.

Сергей поднялся:

— Игорь, идем вместе сходим.

— Сереж, я здесь подожду. Познакомлюсь с майором Замятиным.

Мейерхольд пьяно улыбнулся:

— Правильно, майором Замятиным. Сто пятая гвардейская воздушно-десантная дивизия. Так и запишите. — Он повернулся к Сергею. — Ты еще здесь? Да иди же быстрей.

Сергей посмотрел на Верника, потом показал кулак Мейерхольду:

— Хорошо, я скоро. Аккуратней тут.

Когда он захлопнул дверь, сердце бешено колотилось. Страх, похожий на афганский, был где-то рядом. Сергей побежал в магазин. Быстро, купив водку и трехлитровую банку томатного сока, побежал обратно. Все это заняло от силы 15 минут. По дороге его обогнала машина «скорой помощи» и остановилась у подъезда Мейерхольда. Сергей вбежал в квартиру вместе с медиками.

Оба в крови. Мейерхольд сидел на полу около стены, нежно держа Верника и показывая на него пальцем. Видимо, врачам. У Верника изо рта шла кровь. Нож валялся рядом. Медики нацепили на Верника кислородную маску, быстро загрузили на носилки и унесли. Сергей сидел на стуле. Мейерхольд на полу. Полная тишина. Потом Мейерхольд посмотрел на часы и улыбнулся.

— Вызвал вместе, а менты едут дольше.

Потом встал. Открыл водку. Налил в два граненых стакана. В этот момент милиция вломилась в дверь. Три спецназовца с АКМ встали в стойки в кухонном дверном проходе. Мейерхольд рукой остановил их.

— Тихо, ребята. Все под контролем, — выпил сначала один стакан. Еще секунда — потом второй стакан. Посмотрел на Сергея. — Ты поймешь. Не простишь — по хую, главное — поймешь. — Повернулся к спецназовцам: — Я только форму свою парадную надену. Сопротивляться не буду, слово солдата.

Надев парадную десантную форму, Мейерхольд вошел на кухню. Кот Митрич терся о ноги, предчувствуя расставание. Мейерхольд взял его на руки.

— Ребят, с котом можно? — глупо спросил он омоновцев.

— Шутишь, что ли? — грустно ответили они.

— Серег, это… — он хотел ему отдать кота. Посмотрел… не договорил и не попросил. Поцеловал кота в мокрый нос, так как делал это много раз, спокойно и быстро взял его за задние лапы и сильно ударил головой о дверной кухонный косяк. Кот не успел даже вскрикнуть.

Мейерхольд заботливо положил Митрича на стол. Погладил. Сделал шаг назад и «отдал честь».

— Похоронишь в палисаднике, — сказал Сергею. Развернулся и вышел. Ошалевшие омоновцы за ним.

Через минуту в квартире была абсолютная тишина. Сергей сидел один на кухне и допивал водку, которая казалась водой. Недавно, вроде бы начинавшаяся складываться жизнь, опять была в жопе.

Только через несколько дней он узнает, что в тот день, когда ушел за водкой, Верник поинтересовался, «что такое 105-я гвардейская ВДД»? Мейерхольд тогда посмотрел на нож и взял нож.

— На, Верник, держи.

— Зачем?

— На примере покажу, что такое сто пятая. Атакуй меня.

— В смысле?!

— Попробуй зарезать меня.

— Я не хочу.

— Тогда хотя бы имитируй.

— Ну, хорошо…

Верник даже не успел двинуть рукой в сторону Мейерхольда, как тот уже сломал ему руку, перехватил нож, зарычал и нанес четыре колото-режущих ранения. Когда пришел в себя и огляделся, горько констатировал: «ебаный свет». Вызвал «скорую» и милицию. Сел на пол и прижал к себе Верника.

Константин Эрнестович залез в телефон Варвары. Стал искать телефон Славы Барон. Не найдя такого имени, сообразил, что абонент «еврейская шлюшка» — это именно она. Позвонил, Славка «прилетела» через двадцать минут.

— Давно она так? — начала она с прохода.

— Часа два. Врачи были. Сказали, что нужно много блевать. Слав, мне нужно на Совет Правления телеканала. Я должен уехать.

— Конечно, Константин Эрнестович. Без проблем. Я останусь.

— Буду звонить. Водитель привезет тебе сейчас еды. Я завтра перед работой заеду. Вот мой мобильный.

— Не волнуйтесь. Все будет хорошо.

— Да… — протянул он, совершенно развалившийся от таких событий, которые всегда проходили мимо его телевизионной жизни, хоть и наполненной скандалами и войнами. Так близко, так физиологично и незащищенно он был с проблемой впервые. Может и поэтому, не зная, что сказать, сказал финальную фразу Сережи Бодрова из программы «Взгляд»: «Все только начинается». Не глядя на Славу, он встал, подошел к двери и только там, словно себе, сказал:

— Спасибо, Слав.

Дверь хлопнула.

Варвара, до этого лежавшая мертвяком, резко повернулась на кровати и своим смертельно уставшим лицом закричала в дверь:

Она начала реветь… С соплями, слюнами… В голос…

Слава быстро села рядом, обняла за голову и тоже заплакала.

— Тш-ш-ш… Успокойся, подружка… Все будет хорошо…

— Я, блядь, чуть «коньки не откинула», Славк, прикинь… Пересралась вся… Как мне плохо, Боже мой… Я такая несчастная…

Славка вытерла слезы. Посмотрела на Варю. И небрежно сбросила ее с себя на кровать.

— Пошла ты в жопу, Варь. Задрала меня уже, просто пиздец какой-то. Да и не только меня — всех! — Славка стала грозно ходить по комнате. — Че тебе не хватает, ты скажи, что у тебя плохо?!

— Что ты на меня орешь, не ори! — Варвара зажала уши руками. Славка подсела и стала насильно разжимать ей руки.

— Нет, ты послушай. Я тебе сейчас все выскажу и свалю отсюда на хер. А ты тут жри свои колеса или вешайся — мне уже по херу.

— Что ты гонишь, Слав, мне плохо. Я еле выжила.

— Да уж не знаю даже, кому от этого лучше стало! Рич тебя любит, родители у него охуенные, вон тебя, блядь, вытаскивают из ада. А она, посмотрите, несчастная: бухает, ширяется, ебется с охранниками, со всеми флиртует. Скоро клейма негде будет ставить, миледи!

— Ты говоришь, как парень какой-то!

— Я говорю так, как сказал бы мой отец, если бы сейчас был здесь.

— Иди и ебись тогда со своим отцом. Тоже мне идеал нашла!

Слава как-то сразу стала спокойной. Села рядом с Варварой и наклонилась близко к ее глазам.

— Иногда смотрю на тебя и думаю: «Может, ты мне и не подруга совсем. Может, просто „левая“ ты, Варь?»

Варвара заревела в голос и обняла Славу. Первые секунды Слава сидела спокойно. Варвара словно обезумела. Она стала целовать руки подружки и шептать:

— Прости меня, миленькая. Прости, прошу тебя. Клянусь, я стану лучше. Клянусь тебе. Подруга ты моя, слышишь?!