Злата Линник - Неизданный сборник рассказов

А потом закончились продукты и Денис поймал себя на том, что поглощает пельмени, забракованные каким-то АООО «…», и не чувствует при этом ни капельки брезгливости или отвращения. Еда как еда, и батон тоже ничего; отрезал заплесневевший бок и все дела.

Время от времени его все же посещали тревожные мысли: «куда я качусь и кем стану, если все так и будет продолжаться? Что бы сказали институтские приятели, увидев меня сейчас? Руки бы не подали, это точно. А хорошенькие девушки просто перешли бы на другую сторону улицы… Нет, надо срочно что-то менять в жизни, пока я не стал таким как эти… помойные люди»! Но всякий раз лень побеждала и начало новой жизни откладывалось на завтра, послезавтра, понедельник, когда-нибудь… А, может, и правда, не стоит ничего менять?

В пяти больших автобусных остановках находился аэропорт и те из обитателей поселка, кто не ленился пройти пешком несколько километров и чей вид не внушал страха благонамеренным гражданам, летающим самолетами Аэрофлота и различных иностранных компаний, имели шанс заработать, помогая пассажирам поднести багаж до машины или автобуса. Иногда сердобольные иностранцы подавали им просто так, вежливо отказываясь от услуг.

Денис и сам не понял, почему его потянуло в тот день в аэропорт. В деньгах он не нуждался, как раз накануне ему повезло: он отнес в пункт приема целый рюкзак латунных стружек, да еще на обратном пути наткнулся на ящик просроченной тушенки. Так что особой необходимости тащиться в такую даль у него не было, ну, разве что, прогуляться.

К самолету он опоздал: все пассажиры уже вышли из аэропорта и разбрелись кто к автобусной остановке, кто на маршрутку, кого-то встречала машина. Мимо прошел один из новых соседей, Мишаня-музыкант, тащивший немаленький баул для старушки со значком «армия спасения» и с умным видом слушавший ее разглагольствования, время от времени с готовностью кивая.

Неподалеку от выхода остался только старик-китаец с большим чемоданом — старинным, обитым красной материей и с окованными железом углами. Судя по всему, старику было уже за восемьдесят. День был довольно холодный, дело шло к осени, а на странном пассажире была только синяя куртка и такого же цвета штаны. Старик стоял, спокойно глядя куда-то вдаль. «Вот козлы, встретить забыли — неожиданно для себя разозлился Денис. Дедушка-то старый совсем, простудится еще на ветру, а в городе вообще жуликов полно. Как пить дать, облапошат или еще чего похуже случится; покажут потом по телеку объявление:?исчез в районе аэропорта? знаем мы эти дела».

Денис одернул пиджак, застегнул его на все оставшиеся пуговицы, пригладил волосы и, взглянув на себя в стеклянную дверь, подошел к старику и старательно произнес:

— Могу ли я быть вам полезен?

Старик повернул голову к Денису, внимательно посмотрел на него, но ничего не ответил. «Не понимает» — решил тот, но продолжал настаивать, энергично помогая себе жестами:

— Дедушка, ты не понимаешь, куда приехал: это Россия, итыз Раша, понял? Время, между прочим, не детское, милиционера поблизости нет, а вот всякого жулья, наоборот, плюнуть некуда. Тебе ехать-то куда, бумажка с адресом есть? Или, давай, до гостиницы провожу, а то слупят немеряные бабки в свободно конвертируемой, а завезут черт знает куда, днем с огнем не сыщешь. Слушай, а может у твоих, ну, которые тебя должны были встретить, телефон есть? Я позвоню. Ты не смотри, что я в таком прикиде, я не хулиган, я просто… человек искусства, вот! Айм нот э ганкстер, ай эм эн артист. Не, давай, правда, а то нехорошо как-то получается: прилетел из-за границы а, вроде, никому не нужен, некоторые встречать даже и не чешутся. Ты не думай, я не из-за денег так стараюсь. Ну, если доллар-другой дашь, не откажусь или сигарету, давно хороших не курил…

Внезапно Денис услышал за спиной шум мотора, оглянулся и увидел, что прямо за его спиной стоит черная тоета с тонированными стеклами. Из тоеты вышел спортивного вида молодой человек, склонился перед стариком в восточном поклоне и протянул руку к чемодану. Старик отрицательно покачал головой, легко, как перышко, поднял свой багаж и шагнул к машине. Потом таинственный пассажир пошарил в расшитой сумочке, висевшей у него на поясе, при этом продолжая другой рукой держать на весу чемодан, достал и протянул совершенно обалдевшему Денису пачку сигарет. Денис поднял голову и открыл рот, чтобы поблагодарить, но увидел только стремительно удаляющийся автомобиль с иностранным номером.

Несколько минут спустя Денис обнаружил, что не может оторвать взгляда от висящего прямо напротив выхода рекламного щита. Там на фоне холодильников и прочей бытовой техники красовалась яркая надпись: «Пойми, чего ты хочешь, и твоя жизнь изменится». Вряд ли он смог бы ответить, чем его так затронула эта фраза, но именно ее Денис повторял и повторял до самого вечера.

Вдоволь поудивлявшись, молодой человек отправился домой, как он уже привык называть «помойный поселок». Правда, перед этим он совершил поступок, не укладывающийся в его новые понятия здравого смысла. Он подошел к ларьку, торгующему шавермой, и купил себе чашку чая. В напитках Денис тоже не нуждался: как раз на днях он набрел на пластиковый мешок с мусором из аналогичного заведения, там было полно использованных чайных и кофейных пакетиков. Если взять десяток пакетиков из-под «Липтона» и кинуть в котелок с кипятком, то получится нечто, почти достойное называться чаем. Но это же совсем другое дело — свежий чай с сахаром в новой одноразовой чашке с салфеткой и пластмассовой ложечкой, прямо как у белых людей. Чай в сочетании с подаренной сигаретой, да еще выпитый за столиком под навесом был просто райским наслаждением.

В последующие несколько дней ничего интересного не случилось, ну, разве что удалось откопать практически целый патефон, так ведь пластинок к нему все равно нет, зачем он нужен? Или, вот, с трудом убежал от собаки, которой показалось, что человек нагло посягает на ее территорию… А так, ничего, все как обычно.

Сигареты закончились, но Денис не выбрасывал пустую пачку: хранил на память о необычном происшествии. Однажды вечером, сидя у костра, на котором в старом эмалированном чайнике варилась похлебка из манки (с трухой и жучками пополам) и колбасных обрезков, Денис задумался. «Пойми, чего ты хочешь… А, в самом деле, чего я хочу: есть, да нет, сейчас каша сварится, пиво, может быть, — нет, не тянет, со шмотками тоже полный порядок, женского общества — тоже неохота, хотя, Лариска-йогиня вовсю глазки строит; девчонка, вроде, ничего, симпатичная, если умыть и приодеть, с такой даже в городе показаться не стыдно. В городе… как давно это было, как будто в другой жизни. Стоп, а, может, мне тогда чего-нибудь хотелось, чтобы по-настоящему, ведь мечтал же я о чем-то, не может быть, чтобы совсем никаких желаний кроме пожрать-поспать-телевизор посмотреть. Во, точно, придумал: мне в город охота смотаться. А что, возьму да и поеду, давно нигде не был.»