Сергей Ведерников - Пятицарствие Авесты

Именно так думал Марк, размышляя о происшедшем бое, и не разделял радости по поводу достигнутой победы, считая её потерянной, так как в другой раз такое не может повториться, поскольку осаждённые уже не имеют ни времени, ни сил из-за царящего в городе голода, а осаждающие, при избытке того и другого, постараются не совершить прежних ошибок. К тому же выигрышное для гамалян отсутствие конницы римлян на поле боя, осаждающие с их строем и присущей им дисциплиной, постараются исправить в свою пользу; но так же глупо было бы надеяться, что после случившегося римляне снимут осаду, а поэтому единственной надеждой на возможность отстоять город была бы помощь со стороны. Но подходил к концу месяц обороны, и была похоронена надежда на помощь Итавриона, уже почти не было её на помощь из Гисхалы и вовсе не было на помощь из Иерусалима; а Марк, видя всю обречённость положения защитников, несмотря на всё более настойчивые уговоры некоторых зилотов, не покидал город, чувствуя себя не вправе оставить наедине с бедой тех, кто недавно думал, как он, кто верил ему; да и из его зилотов никто не ушёл из крепости. Расширив насыпи и проломы в стене, осаждавшие приступили к новому штурму. Марк, заранее понимая цель их действий, подготовил своих соратников, дав наказ выводить из строя лошадей и наносить удары копьями в лица всадников, зная, что только бывалый ветеран может сохранить самообладание в таком бою, а преимущество конницы будет максимально нейтрализовано при ограниченном пространстве для её использования.

Разразившийся бой, на первых порах, не приносил успеха ни той, ни другой стороне; конница римлян оказалось малоэффективной, но и гамаляне были слабы, чтобы потеснить противника; а кровопролитие между тем разрасталось. Мирные горожане в предчувствии беды устремились на гору в надежде защититься на её склонах.

Галилеяне, сражавшиеся против первых отрядов римлян, вступивших в город, могли наблюдать резню, происходившую на горе. Стеснённые на её вершине горожане, не способные ни защититься, ни спастись бегством, были охвачены ужасом в неумолимом наступлении озверевших солдат, поэтому в предчувствии неизбежности своей гибели бросались со скалы в пропасть, предпочитая самоубийство смерти от рук врага.

Всё более теснимые, голодные и выбившиеся из сил остатки сражавшихся внизу гамалян также были обречены на истребление. Марк, видевший всю безысходность положения, но продолжавшийся биться, пока наблюдалось сколько-нибудь организованное сопротивление, не мог думать о том, чтобы оставить поле боя. Зилоты, сплотившиеся около него, упорно отбивали атаки легионеров, медленно отступая в город, многие из них были ранены, как и Марк, считавший свои раны простыми порезами. Но лишь только сражавшиеся внизу гамаляне увидели, что гора захвачена римлянами, их сопротивление почти прекратилось, превратившись в беспорядочное отступление, окончившееся беспощадной бойней; зилоты же Марка, организованным отрядом отступившие по переулкам города, укрылись за оградой дома, приготовленного им на этот случай, и каменная стена двора была им защитой на короткое время, необходимое, чтобы скрыться в подземном ходу, специально обустроенном здесь заранее. Разрушив вход в убежище, они могли не опасаться преследования и подземными же ходами ночью выбраться из города. Будучи готовым ко всему заранее, Марк всё же с горечью удостоверился, что из его отряда вряд ли осталась половина бойцов.

Ночью им удалось благополучно покинуть окрестности города, не встретив ни одного римского солдата; думалось, все дозоры были сняты: победители могли не опасаться несчастного разрушенного города с его мёртвыми обитателями, который, кроме того, ещё нужно было грабить.

Большинство зилотов были ранены, иные по нескольку раз, некоторые довольно тяжело — все нуждались в лечении и покое на некоторое время; но когда Марк предложил всем направиться в Пеллу, в отряде возникли разногласия, так как некоторые из бойцов намеревались идти в Гисхалу, бывшую ещё свободной от римлян, чтобы участвовать в её обороне.

При других обстоятельствах Марк сам бы направился туда безусловно, но сейчас вынужден был отказаться, изложив своё мнение об Иоанне как человеке ненадёжном, вряд ли намеревающемся до конца оборонять город, потому что ничем не помог ни одному павшему городу Галилеи, как не ответил гамалянам на призыв о помощи. После короткого разговора несколько человек всё же отделились от отряда, направляясь в Гисхалу, тогда как остальные бойцы продолжали путь в сторону Пеллы по долине Иордана и после полудня были у дороги, ведущей в Скифополь, где сделали очередной привал.

Израненные, хотя уже и не голодные кананиты были измучены дорогой, потому что двоих тяжело раненных воинов пришлось тащить на себе, соблюдая при этом осторожность из-за вероятной возможности наткнуться на какой-нибудь римский отряд, рыскавший по долине. К счастью, пока всё было благополучно, и Марк начал подумывать о возможности свернуть в Скифополь, где и остановиться на время, в своём имении, хотя и пострадавшем несколько во время последних погромов, но уже восстановленном. Поразмыслив немного, он отказался от этого намерения по той причине, что Пелла была более спокойным городом, входящим во владения Агриппы, союзника римлян, что давало надежду на избавление от их неприятного присутствия в городе; а с местными властями Марк был в состоянии уладить возможные недоразумения с помощью денег. Бойцы обмывали дорожную пыль и спёкшуюся кровь со своих израненных тел водой Иордана, пили, наслаждаясь её обилием и чистотой, с горечью вспоминая, что ещё вчера пользовались скудным источником Гамалы, а утолив несколько свой голод фруктами ещё ранее, ели их уже не столь жадно, как на рассвете, после выхода из ущелий Гамалы в долину реки. Решив для себя проблему расквартирования соратников, сикарий повёл их в Пеллу, куда они добрались к вечеру и с наступлением темноты вошли в город.

Отдыхая и залечивая раны, зилоты старались не привлекать к себе внимания горожан, что, как оказалось, было довольно предусмотрительно, потому что вскоре пришло неприятное известие из Скифополя о расквартировавшейся там части римского войска, расположившейся на отдых. Это встревожило Марка, так как после возможного доноса на его раненых зилотов, неизбежны были карательные меры. К счастью, бойцы несколько окрепли и подлечились за те дни отдыха, что им выпали, хотя двое из отряда скончались от полученных ран и были похоронены в Пелле. Стало также известно, что в Гисхалу отправлена часть римской конницы, а вслед за этим известием в Пеллу прибыли зилоты, ушедшие туда после падения Гамалы. Они рассказали, что отряд Иоанна тайно оставил город после переговоров с римлянами и что часть горожан ушла вместе с отрядом, но в конце концов отстала от него и была перебита римской конницей, пустившейся в погоню; таким образом, подтвердилось подозрение Марка в ненадёжности Иоанна.