Сергей Ведерников - Пятицарствие Авесты

Дети между тем подрастали и у Виктора появлялось все больше и больше свободного времени, а его нужно было чем-то заполнить. Ранее он бросил институт, посчитав учебу в нем ненужной, потому что верил в официальную версию о гегемонии рабочего класса как передовой силы общественного развития, потому что зарплата его была практически не меньше зарплаты начальника участка, на котором он работал. И это свободное время он решил использовать для того, чтобы понять причину своей болезни, тех приступов, что время от времени случались с ним после эмоциональных перегрузок, большей частью усугубляя их.

Ему просто необходимо было узнать, почему он так явственно видит некоторые эпизоды прошлого, словно то, что происходит в этих видениях, происходит с ним, морально убивая его, потому что ситуации виденного бывали большей частью экстремальными. Он замечал, что рано начал седеть, и седеет всё больше и больше, больше, не по возрасту.

Однажды он в каком-то журнале прочитал статью, где говорилось, что пространство может хранить информацию о событиях, в нём происходящих, но считывать её проблематично из-за того, что оно расширяется, как расширяется Вселенная, и хранящаяся в нём информация словно разжижается, становясь всё менее доступной. Не задумываясь над тем, откуда у него взялась способность считывать эту информацию, он решил проверить, возможен ли вариант сжатия Вселенной в настоящее время.

Рассказывая об этом, Виктор заметил весёлые огоньки в глазах Инны и спросил, интересно ли ей то, о чём он говорит, не желая выглядеть смешным в её глазах.

— Что ты, что ты! Пожалуйста, продолжай! Мне безумно интересно — ведь я кончала физмат.

Успокоившись, он продолжал рассказ о том, как перевернул местную библиотеку в поисках литературы по космологии, по теории относительности, по существовавшим ранее и популярным в своё время картинам мироздания и их творцам, а затем и литературу по землеведению и геологии в надежде отыскать какие-либо факты, указывающие на то, что Вселенная, возможно, сжимается. Прочитав то, что было в городской библиотеке, он долгое время пользовался межбиблиотечным абонементом, выписывая книги из разных городов страны, и ему охотно предоставляли эту услугу, поскольку о компьютерах тогда только мечтали. В конце концов он на месяц поехал в Москву в научно-техническую библиотеку, а затем в библиотеку Ленинградского геологического института, где пересмотрел массу книг по интересующей теме и написал две работы: одну по материалам геологии, доказывая возможность инверсии Вселенной, то есть перехода её от расширения к сжатию, а другую с изложением самой гипотезы инверсии. Первую он отправил в геологический, а вторую в астрономический журнал и вскоре получил ответ от известного ученого, специалиста в палеомагнитологии, члена-корреспондента Академии наук, в котором говорилось о добротности работы, но что современные данные науки не позволяют так однозначно трактовать приведённые в работе факты и поэтому её нельзя печатать в этом журнале, но при соответствующей доработке можно опубликовать в научно-популярном издании. Позднее пришел ответ и из астрономического журнала с отказом в публикации, где ссылались на отсутствие сопроводительных документов. Он не расстроился из-за этих отказов, уверенный в своей правоте, а также удовлетворив интерес к такого рода работе, понимая, что добиться успеха здесь можно только потратив всю свою жизнь для этой цели, а также начиная понимать, что причина его болезни кроется в нём самом, в его больной психике, в способности воспроизводить память предков, пусть даже с помощью того самого пространства-времени.

— Подожди, подожди… — остановила его Инна и тут же извинилась за импульсивность. — Прости, пожалуйста. Но ведь есть же «красное смещение», и совсем не решён вопрос о геометрии Вселенной, её кривизне.

— Всё верно. Но инверсия произошла сравнительно недавно, а «красное смещение» ещё долго — миллиарды лет — будет наблюдаться в небе, постепенно сменяясь «фиолетовым» в близких к нашей галактике областях, хотя уже сейчас некоторые объекты его обнаруживают. И вот в этих областях кривизна пространства-времени отрицательна, то есть соответствует геометрии Лобачевского, а в остальной наблюдаемой части Вселенной положительна, тождественна геометрии Римана. Постепенно расширяясь, со временем «фиолетовое смещение» вытеснит «красное», и в этот момент пространство-время вплоть до «большого треска» останется положительной кривизны.

Он замолчал, ожидая, что скажет собеседница, а та, помедлив, произнесла словно в раздумье:

— Я не могу судить, насколько грамотно то, что ты мне рассказал, но, очевидно, тебе надо было быть научным работником.

— Безусловно, во всём этом можно усмотреть клинический случай, но у меня была причина этим заниматься, поскольку приступы, когда моя память пополнялась чужой памятью из прошлого, не прекращались, а приобретённые воспоминания не радовали своим благополучием.

Он молчал в раздумье, а Инна курила, ожидая продолжения рассказа, но, не выдержав, попросила, словно умоляя:

— А дальше?!

Свободное время появилось не только у него, но и у Веры, а он к тому же стал чаще ездить в командировки, что обернулось неожиданной для него бедой: ему, вернувшемуся после продолжительного отсутствия домой, Вера сказала, что уходит из семьи, что и сделала в тот же день.

Он воспринял эту трагедию как заслуженное наказание за предательство в отношении Юли, но терпеть обиду всё же было тяжело, несмотря на то что заботы о детях требовали теперь вдвое больше сил и времени: пришлось даже сменить место работы. Вера отсутствовала несколько месяцев, а когда вновь появилась в доме, Виктор выставил её вещи за порог квартиры, за руку вывел её туда же и закрыл дверь.

Неизвестно сейчас: ушла бы она или просила бы простить её, так как дети, крича и плача, оттеснили его от двери и впустили мать. Он понял, что выбора у него нет и нужно будет смириться со случившимся ради детей, переступив через себя, позволив то, что, вполне возможно, позволит затем снова. Он начал пить; запои случались всё чаще и чаще, но, к счастью, на работе его ценили и сквозь пальцы смотрели на болезнь, тяжело переносимую им. Но он справился и с ней, когда дети пошли в школу и стало необходимо заниматься с ними, уча их работать самостоятельно, приучая к усидчивости; они и сейчас ещё часто просят его помощи, хотя дочь в этом году закончила школу. Отношения же его с женой эти годы были достаточно доброжелательными до недавнего времени, когда однажды она вновь не ночевала дома. Виктор в тот же день взял отпуск, попрощался с детьми и уехал из города, обещав детям вернуться через две недели, не опасаясь за них: дочь сдала экзамены в школе с золотой медалью, а сын, которому осталось учиться еще год, уже хорошо знает, что хочет в жизни.