Сергей Ведерников - Пятицарствие Авесты

Несколько дней он пролежал таким образом, а за это время случилось то, чего все опасались заранее.

Спровоцированные похищением Си люди тотема кабана напали и похитили трёх женщин тотема. Несмотря на все меры предосторожности, нападение было таким стремительным, что всякое противодействие было бы запоздавшим. Через два дня Ро с частью охотников совершил ответное нападение, закончившееся успешно, без потерь, и трёх захваченных женщин привели в пещеру, где их с радостью встретила Си. Из последовавших расспросов выяснилось, что после пропажи Си подозрение в её похищении пало на людей тотема лошади, а точнее, на ближайших соседей пострадавшего тотема.

Неотвратное нападение готовилось тщательно, поэтому было таким успешным. Однако из расспросов похищенных женщин рода Ро люди рода Си узнали, кто на самом деле её похитил и что за этим последовало, поэтому немедленно были посланы охотники к месту происшествия, подтвердившие потом то, что утверждали женщины, а после этого к нападению соседей готовились как к неизбежному, что и сопутствовало удаче охотников Ро. Обмен женщинами, таким образом, произошёл бескровно и не оставил претензий.

Од поправлялся, ухаживания за ним старух и крепкий организм сделали своё дело, у него появился аппетит, он окреп, начал выходить из пещеры, а раны, покрытые струпьями, гноились, но заживали. Его окрепший организм требовал своего за несколько дней вынужденного воздержания, и Од подозвал однажды одну из женщин рода, охотно изъявившую готовность принять его ухаживания, но ни он, ни она не ожидали того, что произошло потом: откуда-то стремительно появилась Си, дикой кошкой набросившаяся на бедную женщину, моментально подавив в ней волю к сопротивлению, и визжащая и плачущая соперница была повергнута в пыль и истерзана. Остолбеневший было мужчина схватил Си за плечи и оттащил от той, лежащей на земле, за что мгновенно получил кулаком в глаз. Маленький кулачок произвёл достаточное противодействие его похотливым намерениям, и в нём, начавшем было привыкать к её присутствию за время болезни, снова поднималось какое-то недовольство. Он уже спал ночью, когда был разбужен её прикосновениями. Сидя с подобранными под себя ногами, она склонилась над ним, касаясь пальцами рук его лба, век, проводя пальцами по его щекам, по его губам. Он приподнял голову — в пещере было тихо, все спали. Она взяла его руки, положила себе на лицо, опустила медленно на свои небольшие груди, так же медленно провела ими по вздрагивающему животу, по бёдрам и, опустившись рядом, прильнула к нему всем своим жарким тоненьким телом. Её ласки повергли в смятение хранившего вначале недовольство Ода — в нём полыхало желание, и он поддался ему. Проснувшись утром, он нашёл у себя под рукой счастливо улыбающуюся во сне Си.

Всё шло обычным чередом до случая большой охоты, оказавшейся неудачной, поэтому нужно было готовиться к новой; все ждали, когда вожди договорятся о её начале, но пока люди должны были примириться с ограничениями в пище; иногда казалось, что прежнего изобилия не было никогда. Уже раздавались требования убить жеребёнка, но Од и Ун решительно воспротивились этому, воспротивились и многие женщины рода. Ро не показывал своего отрицательного отношения к этому требованию, но Од знал, что он никогда не убьёт прирученное животное, поэтому домогательства в конце концов прекратились, а охотники теперь подолгу пропадали на свободной охоте и тем кое-как восполняли потери в еде.

Но тут случилась такая же история, что произошла раньше.

Юл снова нарушил обычай: отобрав мясо у предыдущего охотника, он с жадностью стал есть его, не передавая другому.

Последовал окрик Ро, но Юл не прореагировал. Возмущённый происходящим Од собрался уже подняться, чтобы наказать наглеца, но вдруг неожиданно из-за его спины выскочил Ун с дротиком на взмахе, и Од видел, как из рук Юла выпало мясо, а в его глазах вдруг мелькнул и застыл ужас. Он не успел даже поднять руку, защищаясь, настолько стремительным было нападение и удар, повергнувший его замертво. Послышались возгласы страха, но тут же стихли. Ро встал, подошёл к убитому, выдернул из тела дротик и передал Уну. Меж людьми пронёсся негромкий шумок, и Од понял, что тело убитого считается добычей, но с некоторых пор он не участвовал в таких пиршествах. Ему почему-то было не по себе есть мясо человека, которого раньше видел каждый день, с которым общался; несмотря на то, как к нему относился, он всегда знал, всегда помнил, что тот — человек, что тот не зверь, даже если и заслуживает смерти за свои поступки.

Од вышел из пещеры и спустился к изгороди, позвал жеребёнка, потрепал за гриву, почесал за ушами, а тот доверчиво тёрся лбом об его локоть, которым Од оперся на изгородь. Охотник только вчера отстоял своего любимца после того как тот сильно лягнул своего недоброжелателя, посмевшего его обидеть, рассёк тому верхнюю губу до самого носа и выбил два зуба. Подошёл Ун, видимо, заметив исчезновение Ода, несколько виновато посмотрел на товарища, но Од дружески обнял его за плечи, похлопав по спине, и нервное напряжение, под которым находился Ун, вдруг прорвало, он неожиданно заплакал навзрыд, совсем по-детски всхлипывая и сморкаясь. Од понимал, сколько перенёс Ун, да и весь его род, по вине Юла, так как знал по преданиям, по рассказам стариков, какие беды преследуют людей, не придерживающихся правил равного для всех доступа к добытой пище, равного доступа к мясу. Он, как мог, утешил юношу, который постепенно успокоился и сидел теперь тихий, благодарно прижавшись плечом к плечу Ода. Подпрыгивавший за загородкой жеребёнок вдруг заржал обиженно, недовольный, что на него не обращают внимания, Ун засмеялся, перелез через изгородь, обнял за шею, прижался головой к его голове.

Большая охота прошла успешно, и праздник охоты состоялся, и люди уже не страдали из-за отсутствия пищи, но, наоборот, страдали из-за её избытка, позволяли себе беззаботность в ежедневном существовании; кроме того, в полном изобилии поспевали разнообразные ягоды и фрукты, которые они подвергали брожению. И вот на исходе одного из таких дней произошло несчастье.

Старый Го ближе к вечеру забрался с детьми в отдалённый угол пещеры, взяв головню от костра, закрепил её, горящую, на камнях, и рисовал там что-то на стене. Очевидно, она слабо держалась в гнезде, потому что подошедший из любопытства Ор напугал старика, который, вздрогнув, толкнул её, и она скатилась прямо на ноги Ора. Тот же, зазевавшись, не успел отпрыгнуть, а обжёгшись и рассвирепев от боли, вдруг ударил калеку, который отлетел на некоторое расстояние, ударился о стену пещеры; от неё отделился и упал на пол сначала один камень, а затем — второй, и вдруг она обрушилась лавиной, засыпав старика. Послышался детский плач. Видевший всё это Од бросился к завалу. Го не было видно, не было слышно даже стона. Рассвирепевший Од взял в руку камень и двинулся к Ору, зная точно, что убьёт его. Видя серьёзность намерений Ода, Ор метнулся к дротикам, но его уже опередили: на пути стояли Ро и два вооружённых охотника; Ро даже не давал сигнала — те ударили одновременно, и Ор рухнул как подкошенный. Од подошёл к своему вечному врагу и сопернику, глаза которого постепенно застилал смертельный холод; наконец они закрылись, а он выпустил камень из рук и пошёл прочь, зная, что тело убитого постигнет та же участь, что и тело Юла. Раскидав камни и с трудом освободив старого Го, охотник вынес его тело на середину пещеры. Окружившие их люди прощались со старым калекой, а Од чувствовал, что со смертью Го холодно вдруг стало в пещере и снова непонятной тоской сдавило грудь.