Андрей Курков - Бикфордов мир

Я еще никогда не пробовал с закрытыми глазами спуститься по лестнице и выбраться в сад. Сейчас как раз хорошее время для этого. Ночь. Но я уверен, что падая с лестницы, я нарушу сон моих родителей и они, проснувшись, перестанут чувствовать себя счастливыми. Я ведь тоже бываю во сне счастлив и ни на кого порой так не злюсь, как на человека, прервавшего мой сон. У человека всегда есть две жизни: плохая и хорошая. И всегда одна из них реальна, а вторая – нет. Когда меня в детстве поколотили соседские дети, той же ночью во сне я убил их. А утром, когда мы встретились случайно, они испугались моего взгляда и убежали. Наверно, я смотрел на них, как на мертвецов. Мало того, я точно помню, как долго после этого сна я думал, что отомстил им на самом деле. Но самое странное, что так же думали они. Несколько лет спустя младший соседский сын подошел ко мне и спросил: «Вилли, ты действительно хотел убить нас?» К тому времени я уже не держал на них зла, но, не желая расставаться с какой-то своей зловещинкой и одновременно боясь показаться излишне мягким, я ответил утвердительно. Я сказал: «Да, я хотел убить вас, и я почти сделал это!» Все лучшее в моей жизни было нереальным, увиденным и прочувствованным в снах. В снах я был искренне любим, в снах меня ни разу не предавали, в снах моя любимая яблоня, позже срубленная отцом, приносила сладкие краснобокие плоды. В снах никто не позволял себе задувать свечи на моем именинном торте. Но только в снах.

Сегодняшнее небо не радует меня звездами. Оно темное и безжизненное. Нет в нем ни птиц, ни комет. Но самое печальное – это отсутствие звезд. Я всегда с тайной надеждой взираю на них, думая о том, что когда-нибудь одна большая звезда все-таки сорвется со своей орбиты, со своего невидимого постамента, и понесется навстречу Земле, виляя огненным шлейфом. И тогда астрономы высчитают, сколько месяцев останется до катастрофы, и объявят об этом. Мне очень интересно, чем займутся люди в свои последние дни. Войны, я думаю, прекратятся. Враги помирятся. Бежавшие жены вернутся к своим мужьям, и все они вместе зачастят в церковь, не надеясь более на себя, а только на чудо. Но горящая звезда пронесется мимо, едва коснувшись земли и породив бесчисленные лесные пожары. И вот тогда, поняв, что опасность миновала, люди наверняка вернутся к своей прежней жизни. И вновь возродятся войны, церкви опустеют, мужья и жены разбегутся в поисках сладкого греха, и не заметит никто, как лесные пожары перекинутся на города, и конец наступит не всей земле, а лишь некоторой части человечества.

Но сегодняшнее небо не радует меня звездами, и я провожу взглядом невидимую линию вниз и вижу наш старый сад, который так же темен, как небо. Я закрываю глаза и тихонько спускаюсь по лестнице, не забыв прихватить с собой коробок спичек. Каждое дерево становится для меня высокой ветвистой свечой, и я аккуратно поджигаю кончики всех ветвей и веточек и перехожу к следующему дереву, к следующей моей свече. Через час я возвращаюсь в спальню и снова сажусь у окна. Теперь мой сад прекрасен. На каждом дереве горят сотни свечных огоньков, и, отражаясь в небе, они пробуждают звезды. Я долго любуюсь своим свечным садом, но вот раздается шум, и в сад вбегают встревоженные люди. Они бросаются к деревьям и принимаются задувать мои огоньки. Сначала задувают нижние веточки, а потом, карабкаясь и сдирая каблуками кору, лезут тушить самые красивые, верхние язычки пламени, которые ярче других отражаются в ночном небе. Насладившись своей победой, они уходят и даже аккуратно запирают за собой калитку. И теперь с ветвей деревьев нашего сада во вновь потухшее небо улетают сотни струек скорбного дыма. Они заполняют все небо, делают его белесым и седоватым, а потом туманом возвращаются в наш сад, и из моего окна я уже не вижу деревьев. К карнизу подкатывается легкий молочный прибой тумана, и теперь, если открыть окно, я смогу погладить его влажную шерсть. Но я не буду открывать окно. Туман не любит огня, значит, я не люблю тумана. Ведь не могу же я одновременно любить и смерть и жизнь. Беззвездное небо не привлекает больше мой взгляд, я отхожу от окна, чтобы лечь спать и во сне увидеть свою победу над силами этого мира».

Над затерянной в сибирских лесах взлетной полосой медленно проплывал дирижабль. Летнее полуденное солнце прогревало его черную оболочку, а вместе с нею и газ, благодаря которому уже многие годы продолжалось свободное воздухоплавание этого послушного ветрам творения. Посередине гондолы на табуретке сидел невысокий лысоватый человек с доброжелательными чертами лица. Одет он был в мешковатые брюки и в вышитую украинскую сорочку. Размышляя о чем-то, обитатель дирижабля то и дело косился на большую картонную коробку, доверху наполненную сигаретами «Друг».

Неожиданно встав на ноги, он сделал несколько шагов вокруг табуретки, пожевал губы и сосредоточенно произнес: «Скажу о себе! Мой дед – неграмотный крепостной крестьянин…» Говорил он это, явно прислушиваясь к собственному голосу. Поразмыслив чуток, он снова торжественно произнес, всякий раз меняя интонацию: «Скажу о себе… Скажу о себе! Скажу о себе?! Мой дед…»

Человек подошел к окошку-иллюминатору и заглянул вниз. Дыхание его вдруг стало прерывистым от волнения: там внизу, во самом чреве сибирских лесов, он неожиданно увидел длинный бетонный след родной цивилизации – словно мелованная бумага, белела среди природной зелени взлетная полоса неизвестного аэродрома. Рядом с полосой на очищенной от леса площадке стоял маленький домик, на крыше которого флагом развевался надутый полосатый сачок ветроопределителя.

Человек открыл широкое окошко-иллюминатор, вдохнул чистого холодящего воздуха и почувствовал легкое головокружение. Очухавшись, пристальнее вгляделся в аэродромное хозяйство и заметил крошечного с высоты полета человечка, вышедшего из леса и зашагавшего прямо по взлетной полосе.

И наполнилось у Обитателя дирижабля сердце жалостью и любовью к этому крошечному человечку, такому беззащитному и одинокому на огромных сибирских пространствах. И тогда подошел он к картонной коробке, выложил из нее несколько пачек сигарет, оставив их для себя, – все равно ведь собирался бросать курить, – поднял ее на руки, просунул в окошко-иллюминатор и отпустил вниз, а сам высунулся, чтобы пронаблюдать свободное падение предмета.

Коробка с сигаретами «Друг» летела недолго и упала между домиком и человечком, рассыпавшись от жесткого соприкосновения с землей и усеяв полосу своим дробным содержимым.

Необычный свистящий звук остановил человечка раньше, чем он увидел упавший с неба дар. Человечек поднял с бетона пачку сигарет с изображением четвероногого друга и внимательно осмотрел ее. Только после этого взгляд человечка устремился вверх, где медленно плыл черный дирижабль.