Андрей Курков - Бикфордов мир

Обитатель дирижабля пальцем смахнул случайную слезу. Любовь к увиденному им внизу человеку была до крайности сентиментальной – ведь тот, внизу, был первым человеком, увиденным им с высоты дирижабля. Конечно, Обитатель мечтал о более торжественной встрече с Человеком, он представлял себе массы людей, встречающие и провожающие его, разворачивающие на земле огромные транспаранты, написанные такими буквами, которые легко прочитать с любой высоты. Он воображал специально украшенные города, готовящиеся встретить полет дирижабля, счастливые лица взрослых и радостные улыбки детей. Но сейчас внизу, на земле, находился лишь один человек, и все-таки этот человек смотрел вверх, смотрел непременно с благодарностью и наверняка хотел знать: кто там наверху так о нем позаботился.

Обитатель пожевал губами, прокашлялся и громко произнес: «Скажу о себе! Мой дед – неграмотный крепостной крестьянин…»

Но дальше он говорить не стал – все равно там внизу его не было слышно. Сам он с трудом различал свои слова, словно воздух на высоте поглощал и глушил любые звуки.

Огорченный Обитатель стукнул от досады кулаком по деревянной раме и отошел от окна.

Смотреть вниз больше не хотелось, хотя все добрые чувства к оставшемуся на взлетной полосе одинокому человечку были еще сильны и его судьба не могла не тревожить. Он даже представил себе, как этот дирижабль опускается на полосу и забирает на борт одинокого странника, и дальше они уже летят вместе.

Но, увы, дирижабль не подчинялся его Обитателю, он подчинялся только ветру. А полет продолжался, и белая бетонная полоска, так неожиданно вынырнувшая из сибирских лесов, снова пряталась за кронами деревьев, исчезала. И снова по щеке Обитателя дирижабля скатилась случайная слеза, но в этот раз он не спешил ее смахнуть, ведь сейчас ему было жалко себя, одиноко мотающегося в небе, вдали от поверхности родной земли. И эта жалость к себе усилила его сентиментальное состояние – он присел на табурет и закрыл лицо ладонями, пытаясь сквозь них увидеть давно минувшее детство.

Харитонов сидел на прогретом солнцем бетоне и напряженно смотрел в небо. Его сердце наполнялось сожалением оттого, что там, в воздушном океане, без него улетал в неизвестное будущее столько раз виденный им во сне черный дирижабль.

Уже столько он прошел, столько оставил позади себя, но ни к одной из своих целей не приблизился, и даже мечта его, мечта о мирном дирижаблестроении, словно издеваясь над мечтателем, все дальше и дальше уплывала за горизонт, оставляя Харитонова в грусти и одиночестве.

Он поднес к глазам подобранную с бетона пачку сигарет и отрешенно посмотрел на умную собачью морду.

«Закурить, что ли?!» – подумал он.

Но закуривать не стал.

Огляделся по сторонам и пошел дальше, стараясь не наступать на валявшиеся в огромном количестве сигареты.

Шел он просто вдоль по бетону, приняв его за серьезную главную дорогу, которая, судя по ровности и ширине, может привести и в Москву. Но пустынность ее, отсутствие машин и шумов озадачивали Харитонова, а тут еще, к своему ужасу, он заметил, что впереди бетон обрывается и никакого продолжения у этой дороги нет.

Остановившись, он обреченно обвел взглядом окрестности и увидел дом. Небольшой одноэтажный домик с молчащей трубой и развевающейся надутой полосатой тряпкой.

На стук из окна выглянул сухощавый мужик, у которого борода начинала расти почти из-под глаз. Он ошарашенно уставился на Харитонова, потом что-то заставило его перевести взгляд на пачку сигарет, которую младший матрос держал в руке.

Харитонов отошел от двери, чтобы лучше разглядеть хозяина, да и чтобы хозяин мог лучше рассмотреть нежданного гостя, ведь уже ясно стало младшему матросу, что в любом лесу встречный встречного боится.

– Ну чего?! – осипшим голосом поприветствовал хозяин странника, открыв дверь в дом.

Харитонов молча шагнул внутрь.

Хозяин посторонился.

– Че эт за веревка тянется?! – спросил он.

– Шнур бикфордов, – ответил Харитонов.

– Ну заходи! – бросил хозяин и исчез за дверью в комнату.

Харитонов скинул вещмешок, приткнул его в угол сеней, вытащил две пригоршни груш-дичек и, отпихнув ногою дверь, также вошел в комнату.

– Ну теперя можна и поздороваться, – спокойно сказал сидевший за столом хозяин.

– Здравствуйте, – как-то растерянно кивнул Харитонов.

– Здравствуйте, – кивнул хозяин. – Как звать?

– Василий.

– Григорий, – назвался хозяин. – А теперь и присесть не грех! – добавил он, указывая колючим взглядом из-под густых с проседью бровей на стул напротив.

Харитонов ссыпал на стол груши и уселся.

Хозяин широченной ладонью, как сачком, накрыл несколько дичек и подвинул к себе, потом взял одну, бросил в рот, пожевал – и только семечки в ладонь сплюнул.

– Хороши! – сказал он утвердительно. – В садах, што ли, был?

– Да откуда же здесь сады? – пожал плечами Харитонов. – Случайно какое-то деревце выросло, вот его и обобрал.

– Сады есть! – Григорий махнул рукою, словно не слушая странника. – Далеко, но есть. Так ты, видать, не с той стороны. А идешь куда?

Харитонов задумался, почесал свою рыжую бороду.

– В Москву хорошо бы выйти… – после раздумий произнес он.

– Так ведь далеко! – удивился Григорий.

– У-гу, – согласно кивнул Василий.

– Что эт ты, Василий, в руках там держал? – Григорий кивнул на окно.

– Папирос пачку… – не сразу, после короткого соображения, ответил Василий.

– Папирос… – кивнул хозяин. – А ну принеси-ка!

Харитонов охотно принес из сеней оставленные им там сигареты.

– Ишь! – восклицал Григорий, крутя пачку в руках. – Собака, што ли, друг? А я уже лет десять тому курить кончил. Запалить, што ли?! У тебя еще есть?

– Да там на бетонке их множество валяется, – сказал Харитонов.

– На полосе?! – дернулся Григорий. – Откуда ж?

– С дирижабля выбросили, – вздохнув, ответил младший матрос. – Он уже улетел. Черный дирижабль…

Хозяин сорвался с места и принялся рыскать по захламленным углам комнаты, уже не обращая внимания на гостя. Ничего не найдя в комнате, он выскочил в сени и через минуту его зычный голос вызвал туда же Харитонова.

– Держи! – всучил он Василию в руки широкую плетеную корзину.

Торопливо они вышли из дома и потопали по бетонной полосе к сигаретным россыпям. У хозяина в руках тоже была корзина, но чуть побольше.

– Рановато што-то! – поглядывая в небо, говорил сам с собою Григорий. – И с чего бы на дирижабле?! Самолетом должны были!

– Каким самолетом? – не поняв, переспросил Харитонов.

– Обычным, транспортным, бомбардировщиком бывшим. Они всегда мне самолетом все доставляют! И еду, и письма от семьи, и прочее там.