Ирина Степановская - Экспертиза любви

— Она их что, у себя в квартире держала?

— Нет, у нее есть дом далеко в деревне, но там еще собаки… В общем, я сказала, что в деревню не поеду. И она привезла кур сюда.

— Мама, по-моему, это попахивает сумасшедшим домом.

— Но это же ненадолго. А вот посмотри, курочка утром яичко снесла! Хочешь, я тебе сейчас яичницу сделаю? У меня и со вчерашнего дня пара яиц осталась.

— Давай лучше я тебе в магазине три десятка куплю, — вздохнул Саша.

— Эти вкуснее. Ты мой руки, я сейчас чайник поставлю. — Саша прошел в ванную комнату, намылил руки. Что за убожество эта квартира, в которой теперь живет мать. Он подставил руки под струю воды и смотрел перед собой. Ни зеркала, ни полочки с косметикой. Старая ванна, истершийся от времени кафель… У отца все-таки немного лучше. Но все равно, разве в таких условиях жили они, когда были вместе? Что за необходимость была так срочно продавать их прекрасную квартиру? Попали в самый кризис, когда никто не давал настоящей цены. В результате — две мерзкие хрущевки, разрушенная семья. И он, Саша, который разрывается между отцом и матерью…

— Сделать тебе оладушки?

— Сделай.

Саша сидел в кухне за крошечным столиком и наблюдал, как мать хлопотала у плиты. Неужели человек может так измениться за какие-то два года? У матери согнулась спина, стали мелко дрожать пальцы. И в суетливости движений появилось что-то унизительно старческое, чего он никогда не замечал раньше. Ему даже показалось, что она и дверцы кухонных шкафчиков закрывала, как бы торопясь, чтоб он не увидел их сиротливые полки. Саша вспомнил красивую просторную кухню, в которой мать раньше была веселой, не очень-то бережливой хозяйкой, и у него сжалось сердце.

— Мам, давай мы в твоей квартире сделаем ремонт.

— Сашенька, да ведь не на что? Да и зачем мне… Одной… — У матери предательски задрожал голос. Рыжий петух по-хозяйски заглянул в кухню, сердито потряс темно-красной скособоченной бородой.

— Кыш отсюда! — Саша едва подавил в себе желание свернуть ему шею.

— Не трогай его, Саша. Ведь он же производитель, — и мать, как-то странно скривившись, хмыкнула. — Он мне напоминает одного моего знакомого… Давнего знакомого…

— Мама, я найду деньги. Мы сделаем ремонт и купим тебе новую мебель. Кстати, почему ты ушла из школы?

Мама стояла к нему спиной, перевертывала у плиты оладьи.

— Мам, ты не слышишь?

Она повернулась со сковородкой в руке.

— Господи, Саша, ну какие сейчас в школе дети? Я преподаю биологию. Кто хочет сейчас учить биологию? Да еще в не профильной школе. Математику-то с русским не учат. А тут — биология… И еще, понимаешь, один козел из седьмого класса дразнил меня. Я иду по коридору, а он будто нарочно пристроится сзади и дразнит. Нарочно меня дразнит… Дразнит и дразнит. На целый год у него терпения хватило. И ведь знает, поганец, что я ему сделать ничего не могу.

— Хочешь, я ему башку отверну? — серьезно сказал Саша. — Быстрее, чем петуху. Ты мне его только покажи, он будет потом писаться от страха всю жизнь.

— Ну что ты, Саша, не надо. Просто мне обидно было. — Она перекладывала аппетитные поджаристые оладушки на тарелку, и рука ее вдруг сжалась в кулак до того, что побелели костяшки. — Так обидно, Саша… Самое главное, за что? — У матери вдруг по щекам потекли слезы.

— Мама!

— Не буду, сынок, не буду! — Мать вытирала слезы так привычно, что Саша понял — она плачет постоянно. Так плачут люди от бессилия, от невозможности что-нибудь изменить — не рыдают, не всхлипывают, приходит момент — и у них просто текут слезы. Сами собой. И такая жалость вдруг затопила Сашино сердце, что он даже разозлился снова, еще хуже, чем когда увидел в квартире кур.

— Ну что ты плачешь! Какой-то недоумок, пацан, что-то кричал тебе вслед… Зачем ты так реагируешь? Ты разве не помнишь, как орет и орал на нас Хачек? Почти ни одного утра без мата не проходило! Что же, нам теперь всем поувольняться, что ли?

Мать поджала губы, достала из холодильника банку сгущенки, налила в блюдце.

— На меня Хачек никогда даже голоса не поднимал, — сказала она. — Ты просто забыл. Отец никогда бы этого не позволил. — И у нее снова предательски дрогнул подбородок.

— Мама, все будет хорошо. — Саша отодвинул от себя тарелку с оладьями. — Я достану деньги, найму рабочих. А ты подыскивай себе работу. В конце концов, школа у нас не одна. Биологи везде нужны.

— Ну да, я поищу… — Она присела рядом, погладила его по руке. — Ты похудел, Сашенька…

— Просто устал. После дежурства… Мама, ты картошку не покупай, я тебе привезу целый мешок. Папа накопал.

— Какой он щедрый… не дает умереть мне с голоду. — Мать усмехнулась, и в этой ее недоброй усмешке вдруг проскользнули черты бывшей признанной красавицы, модной дамы, самой элегантной женщины в Бюро. И странно, что, несмотря на злое выражение лица, она показалась Саше лучше, моложе, чем в этом ее безобразном образе постаревшей нищенки. Он прямо рукой взял поджаристый до коричневой аппетитной корочки кружок, отправил в рот, потом второй, и не заметил, как съел все оладьи.

— Я ведь тебе не оставил! — спохватился он.

— А я и не хочу. Вот чай, — мать придвинула к нему чашку. Саша выпил и чай.

— Мама, не скучай. Все еще наладится. Тебе надо просто найти работу.

— Где ее найдешь в пятьдесят лет? — Она вздохнула, взглянула на Сашу. — Я знаю, ты меня не понимаешь, но… Мне хуже сейчас работать, чем просто дома сидеть. Я даже выходить на улицу не хочу.

— Почему?

— Знаешь, такое странное чувство, что все на меня смотрят. И все время в голове этот мальчишка, который меня дразнил…

— А что он тебе кричал?

— Ой, даже вспоминать не хочу. — Мать встала и понесла курам тарелку с остатками геркулесовой каши. — Цып-цып-цып…

Саша вышел за ней в комнату, посмотрел. В свободном углу была постелена клеенка, на которой стояла миска с водой и кормушка. В ней было насыпано зерно. Поодаль стоял ящик — вынутый нижний ящик письменного стола. Пожухлая трава на дне служила чем-то вроде подстилки и подкормки одновременно. Куры, завидев мать с тарелкой в руках, со всех ног, толкаясь и кудахча, поспешили к клеенке. Одна из них, самая жадная, от нетерпения клюнула ее в ногу.

— Ну, мать, ты даешь! — покачал головой Саша. — Долго тебе с ними возиться?

— Как получится.

— А давай их зарежем. Скажем, не получилось. Полегли. Соседка твоя приедет — мы ей продуктами отдадим. Из магазина. Я лично в двойном размере куплю, восемь штук, в качестве компенсации. Чтобы тебе не возиться. Чик секционным ножом по башкам — и все.

— Саша, — посмотрела на него мать. — Иди домой. Ложись, поспи. Я уж как-нибудь с ними справлюсь. Все-таки я биолог. Воняют они, правда, как целая птицефабрика. Но… зато яички бесплатные.