Ирина Степановская - Экспертиза любви

— Я же сказал — четверть! — пристукнул по столу кулаком Хачек.

— Либо поровну, либо никак. Количество групп у нас с Еленой будет равное, и, значит, ставки у нас должны быть тоже одинаковые.

Хачек теперь уже с интересом, искоса, в его особенной устрашающей манере стал разглядывать их обоих. Лене даже показалось, что усы у него тихонько зашевелились.

— По справедливости, значит, хочешь? Свобода, равенство, братство… — Хачмамедов откровенно издевался.

Петя устало сказал:

— Хочу, Владимир Александрович. Заявления о совмещении по полставки принесет вам Людмила Васильевна через полчаса.

— Хитрый какой…

— Так нам всем будет лучше. — Петя снова открыл перед Леной дверь, и они вышли. Лена поймала себя на мысли, что впервые в жизни при знакомстве она ни разу не улыбнулась.

Антонина топала по асфальтовой дорожке через тополиный парк, курила и размышляла, сколько еще может продолжаться такая ее жизнь? Деньги у нее были. Работала она много, с родственниками своих «клиентов», так она называла своих умерших подопечных, найти общий язык она умела прекрасно. С Хачеком она тоже делилась, как и Клавдия, ее мать, поэтому с работой было все в порядке. Угнетала Антонину ее несостоявшаяся в социальном плане значимость.

Конечно, кем она могла вырасти, при том что отец ее тоже работал, как он сам выражался, «по покойницкому делу»? Отец у Антонины делал гробы на заказ. А мать — далеко за пределами Бюро известная дебоширка и алкоголичка. Пока отец работал, он еще держал Клавку в руках. Но его сгубила тяга к спиртному, а Клавку — к любовникам. Клавдия по молодости сильно слаба была на передок, не то что Антонина — кремень по этой части. Хотя, несмотря на «кремень», учиться Тоня перестала с шестого класса. В тринадцать лет называли ее уже «девушкой». В четырнадцать — приглашали в ресторан. И она ходила. Наблюдала «рэсторанную» жизнь — рыночных торговцев с юга, перевалочников из Китая, проводников из Средней Азии. Спустя немного стали появляться в обеденных залах парикмахерши из вновь открываемых салонов, «бизнес-леди» — хозяйки магазинов и магазинчиков, торгово-закупочных баз и крошечных «компаний». Как раз эти дамы нравились Антонине больше всего, но к тому времени, когда она стала это понимать, преодолеть рубеж седьмого класса по той же математике стало для нее уже недоступно. Свидетельство о восьмилетнем образовании Клавка сама принесла ей домой — у директора школы как раз кто-то умер, а на довольно робкий вопрос Антонины, не пойти ли ей учиться в какой-нибудь «колледж», мать рассмеялась пьяным, хриплым смехом.

— Вон, наши доктора, по семь лет в институтах учатся, а зарплату получают — кот наплакал. Девка ты умная, сильная — с покойниками научишься обращаться, не пропадешь!

И Антонина очень скоро убедилась, что мать оказалась права. Те деньги, за которые полагалось ей расписываться по ведомости Бюро, тратила она в первый же день, не считая. А в остальные — только успевала доставать купюры из всех карманов своего халата. Эксперты косились на нее, конечно, но как-то постепенно дело вошло в нормальную колею. В Бюро ввели официально платные услуги. Поэтому лично ее гонорары от родственников были уже не такими большими, но мать деньги на себя уже почти не тратила — все отдавала доченьке. Эксперты тоже перестали интересоваться ее доходами, потому что сами стали зарабатывать прилично. А при умелой постановке дела всякую официальную бюрократию можно ведь и обойти. Антонина обходила эти вопросы весьма умело, но…

Годы шли. Ей стукнуло уже тридцать шесть. Несколько вполне приличных женихов шарахнулись от нее сразу же, как только она поведала им, откуда у нее взялась хорошо обставленная современная квартира, машина и возможность отдыхать в пятизвездочных отелях в Египте. В Европу Антонину не тянуло, в Эмираты без мужа не пускали, в Америку ехать было незачем. Оставалось искать мужа среди своих. Хачек и Извеков были прочно женаты, и в Антонинины матримониальные планы включены не были — бесполезно. Саша Попов был для нее мелковат, хоть и сынок бывшего начальника. Кстати, о начальнике ходили весьма странные слухи. Вроде бы он чуть не бедствует, как и его бывшая жена. Антонина понять этого не могла. Она-то прекрасно знала, какие суммы от всех санитаров Бюро перепадали не только Хачеку, но и через него бывшему начальнику. Это теперешнего горемыку Хачмамедов в грош не ставит, а прежний-то, Сашин отец, — был ого-го! Попробуй-ка его не послушайся — вылетишь сразу. И вот какая странная произошла с ним история после их развода с женой. С кем у Сашиной матери был роман, Антонина знала. Но это ее совершенно не волновало. Подумаешь, роман! Она еще в детстве столько насмотрелась романов своей матери, что… Более того, Антонина, сама того не замечая, копировала Сашину мать в ту пору, когда та еще была сравнительно молодой и красивой. Но сын ее в качестве мужа Антонине совершенно не подходил. Хотя она окончательно и не сбрасывала Сашу со счетов, но интуитивно чувствовала — не выйдет ничего. Не тот это человек, которому она нужна и который ей нужен. Оставался Соболевский.

Дорожка через парк закончилась у порога небольшого стеклянного магазинчика. Тоня зашла в него, поздоровалась со знакомой продавщицей.

— Сигареты хорошие привезли, — продавщица с завистью оглядела Тонькин наряд.

— «Vogue» есть?

— Какие тебе, голубые? Специально взяла. Знаю, что ты их куришь.

Антонина оставила на прилавке сдачу, сунула пачку в карман. Подумала и спросила еще шоколадные конфеты. Конфеты оказались не очень свежими, зато привезли лицензионный шоколад. Тоня взяла еще две шоколадки, и от этих денег сдачу взяла — чтобы лишку не баловать продавщицу. Такой же походкой от бедра отправилась обратно.

Да, на Соболевского имело смысл сделать ставку. Человек не женат, живет с матерью. Антонина наводила справки — женат никогда и не был. Ну а то, что влюблен в него их психопат и гомик санитарчик, так это пустяки. Если бы что-то такое было — она бы заметила. Нет, Соболевский по бабам специалист. Как в Бюро работать пришел — чуть не все девки с ума посходили. Потом-то поостыли немного. Увидели, что ничем их заигрывания не кончаются. Конечно, он тоже пошалил в самом начале немножко — мужчины, они все не без греха. Но, насколько Антонина могла судить, Игорь Владимирович был человек тертый. То, что он никогда не связывался с Хачеком — не то что эти молодые сосунки — Извеков и Попов, характеризовало его тоже как человека умного. Против начальства плевать — себе дороже. И сколько Тоня ни разглядывала себя критически в зеркало, по-любому выходило, что она и Соболевский — совсем не фантастика. Конечно, образования у нее нет, но что с того? Все модные, дорогие журналы она читает, обо всех новостях столичной жизни в курсе. Ей надо замуж — а с мужем вместе не книжки читать. Хозяйство она обеспечить может, зарабатывает — еще поискать такой заработок, ребеночка родить может, и внешностью бог не обидел… Чем не жена? Жаль только, что ее кандидат в мужья как-то совершенно не обращал на нее внимания как на женщину. Нужно было как-то развернуть Соболевского к себе. Он просто не понимает, что за ней он будет как за каменной стеной. Конечно, она ведь всего лишь санитарка — и это многое значит. Но надо как-то дать ему понять, что санитарка она лишь на работе, а дома — ловкая, умелая, ладная… Да такую жену не так легко и найти. А то, что он книжки все время читает, — так пусть читает, она не возражает. И то, что Соболевский не очень разговорчив, так для семейной жизни это, кстати, не так уж плохо…