Алекс Меньшиков - Двадцать один

Заняв свободное место, я осмотрелся. Да, совсем ничего не изменилось: прямо по линеечке можно провести диагональ. Слева впереди — сидят умные, справа сзади — красивые. На нашем факультете каждый человек знает свое место.

После пары я встретился с Наташей в факультетском кафе внизу. Мы сидели за маленьким столиком в уголке и ели грибной суп.

— Ну, что, — ни с того ни с сего спросила она, — нашел себе умную и красивую за лето? А то ты все без девушки да без девушки…

— Если было бы все так просто, — вздохнул я. Вопрос застал меня врасплох. — Нет. Кончились, видимо, все. Хотя в новом сезоне обещали подвезти первокурсниц.

— Юморист!

Наташа встала и пошла за чаем. В кафе зашла Маша в окружении подруг, за ними — Толя, увиваясь за одной девушкой из Машиной свиты. Как паук заматывает в паутину свою жертву, так и Толя опутывал бесконечным потоком бессмысленностей девушку по имени Лера. Она училась с нами на курсе и была профессиональным модным фотографом. Она вжимала голову в плечи, хихикала, слушая бредни Толика. Он тянулся своими длинными пальцами к ее камере, она легонько била его по рукам.

Вернулась Наташа. Я склонился к ней и прошептал, показывая глазами на Толю с Лерой:

— Может, отбить, а?

— Не надо. Похоже, она ему действительно нравится.

— Замечательно! Пусть пострадает, ему полезно! — зло произнес я. — Ладно, ладно. Не буду.

— Мир, а что с твоим блогом? Завел, пару постов написал — и все?

— Да не знаю. Не вижу смысла показывать личное всем.

— Кстати, я вчера была на конференции по PR, так там рассказывали, что блог — важный PR-инструмент. Его можно использовать для формирования благоприятного имиджа человека.

— Человека? То есть рассказывать всем, какой ты хороший? Этому же никто не поверит!

— А себя расхваливать не надо! Просто веди как свой личный дневник. Когда автор изливает свою душу — люди верят. Так можно любую выгодную информацию под видом откровения и подать. Улавливаешь мысль?

У меня родилась идея.

Я вернулся домой, включил компьютер и открыл свой блог. Последний пост я публиковал месяц назад.

Я долго не хотел заводить интернет-дневник. Вести дневники — бумажные или электронные — не для меня. О чем принято писать в блогах? О своих переживаниях, чувствах, о грустном. А кому от этого лучше, мне? Не думаю. И потом: зачем рассказывать окружающим о своих слабостях?

Я просмотрел френдленту, почитал личные сообщения. Точнее, сообщение было только одно: «Пользователь my_paris добавил вас в друзья».

Я зашел в журнал моего нового друга, прокрутил страницу вниз. Постов было всего два, и те — с какими-то глупыми цитатами. Видимо, журнал был заведен недавно. Последняя запись крупными розовыми буквами вопрошала:

Запись в блоге:

my_paris:

Что же ты меня не полюбил?! Неужели трудно было?

Стопроцентно девушка! И однозначно с кучей комплексов: информации о себе не дает, всего два поста. Уж я то разбираюсь в женских типажах!

Я вернулся к себе в журнал и нажал на «post». Открылось окно создания новой записи. В голове у меня моментально нарисовался текст моей небольшой PR-кампании. Я сел за стол и быстро набрал:

miroslav:

Сегодня дождь. Такая погода настраивает на романтический лад.

Когда меня спрашивают (преимущественно на факультете): «Ну что, нашел себе умную и красивую?», — я не знаю, что ответить. Пытаюсь отшучиваться. Выглядит, должно быть, глупо.

Просто абсолютно невозможно объяснить всем, что мне нужна только ты.

Прошло лето, целое лето! А до этого — редкие секундные встречи в коридорах, взгляды мельком, как будто знакомы, но не очень. Что случилось с нами?

Хочу сейчас отбросить все непонимания, которые были между тобой и мной. Хочу, чтобы ты была рядом. Умная и красивая.

Интересно, Маша догадается, что это посвящено ей? Другие — вряд ли. А вот она? Почему-то мне кажется, что должна. Если вообще прочитает, ведь ее у нее нет своего блога. Хотя ей наверняка передадут! Что-нибудь вроде:

— Мирослав влюбился!

— Да не может быть!

— Точно тебе говорю. Почитай его дневник.

Ведь это наша история. Мне стало казаться, что я начинаю зависеть от Маши еще сильнее.

Я кликнул по кнопке отправки поста и отошел от компьютера. Для первого дня нового курса было более чем достаточно. Теперь — сериалы. Точнее, актрисы сериалов. Что там с Сокольской этой?

Я сделал себе тосты, яичницу и включил телевизор. На экране крутилось и подмигивало, посылая воздушные поцелуи, чудо по имени Ангелина.

Ресторан был почти пустой. Я нервно оглядывался, посматривая на часы, в ожидании Ангелины. Прошло уже минут тридцать. Я допивал чашку американо. Сейчас бы закурить, как настоящий журналист. Но я не курю.

Пресс-секретарь Ангелины, тихая девушка по имени Соня, долго жаловалась в трубку, как тяжело ей за всем уследить, все распланировать, везде успеть. Ведь Сокольская с каждым днем набирает все большую популярность. Сообщила, что на конференции поговорить не удастся, сразу после нее у Ангелины — вечеринка, открытие клуба, где она должна появиться. Мы договорились с Соней, что я возьму интервью у звезды на следующий день.

— Она будет посвободнее, — сказала Соня. — Давайте часика в два. Идеально! Так, потом в четыре — салон, в шесть — презентация…

Пресс-секретарь погрузилась в дела.

Я решил немного опоздать — минут на пять всего. Журналист же должен опаздывать! Надел свое лучшее пальто, похожее на морской бушлат с металлическими пуговицами. Мне казалось, что в нем я выгляжу крутым профи. Тот факт, что журналисты чаще всего ходят в разбитых кроссовках и с рюкзаками через плечо, меня не смущал.

Но когда я приехал в ресторан, Ангелины там не было. Я с сожалением снял «журналистское» пальто, сел за столик и заказал кофе.

На сороковой минуте моего ожидания наконец-то явилась Сокольская, закрывая на ходу маленький красный зонтик в горошек. Я помахал ей рукой, она быстрыми шажками подлетела к моему столику, присела напротив.

— Хех… привет! Вас как зовут? Простите, что опоздала. Погодка не задалась сегодня, долго искала зонтик, поприветствовала она меня с виноватой улыбкой, сматывая с шеи длинный тонкий шарф.

— Меня зовут Мирослав. — Я протянул ей руку. Она немного жеманно протянула свою.

Я с радостью отметил для себя, что жизни она сохраняла чудесные живые эмоции, которые так нравились мне на экране. Едва уловимые чувства скользили по ее лицу и отражались в общем настроении: от милой улыбки и открытого, немного наивного взгляда до грустных поджатых губ. И снова — располагающей улыбке. Я взял себя в руки и продолжил: