Венди Холден - Нелады со звездами

Оливье предпринял новую попытку:

— Да, кстати, наши кровати созданы с применением технологий «умных боеприпасов». Каждая кровать сама подстраивается под форму того, кто в ней спит. Я лично поспал на всех кроватях. В стульях используется принцип ядерного синтеза, что позволяет добиться максимального удобства, я лично испытал все до одного. Я ел из всех тарелок, пил из всех стаканов…

— Вот как? — проворковала Белинда, обворожительно улыбаясь. — В таком случае, самое обескураживащее мне еще предстоит услышать, — убийственным голосом добавила она.

Пожав плечами, Оливье поклонился и удалился, продолжая как ни в чем не бывало улыбаться.

Проводив его презрительным взглядом, Белинда взглянула на часы. Проклятие, что же это такое? Прошло уже сорок минут с тех пор, как она появилась в фойе. Разве Шампань Ди-Вайн не понимает, что время, приливы и Белинда Блэк из «Светила» никого не ждут?

Вскочив с места, Белинда решительно направилась к столу-аквариуму. Однако не успела она произнести: «Вы не могли бы выяснить…», как ее оборвал прозвучавший за спиной резкий голос с американским акцентом:

— У меня. Серьезная. Жалоба.

Белинда тотчас же узнала этот голос. Бренди, пресс-атташе Шампань Ди-Вайн. Однако прежде чем Белинда смогла сказать хоть слово, послышался шелест, похожий на звук крыльев, за которым последовала мощная волна аромата лосьона после бритья. Оливье поспешно вернулся в фойе.

— В чем дело, мадам?

— У меня. Серьезная. Жалоба. Насчет номера-люкс. Мисс Ди-Вайн.

Крохотная бутылкообразная блондинка на шпильках лет двадцати с небольшим окинула несчастного француза взглядом, твердым как кремень. Белинда выпятила вперед грудь, растопырив локти. Черт побери, за кого себя принимает эта девица?

— Серьезная жалоба?

В голосе Оливье сквозило изумление. Судя по всему, появление Девы Марии в фойе отеля было более частым событием.

Белинда, занесшая было руку, чтобы стукнуть по столу-аквариуму, осторожно ее опустила. Это обещает быть интересным.

— Если его. Можно назвать. Люксом.

— Но в чем проблема?

От взгляда блондинки повеяло арктическим холодом.

— Гладильная доска.

— Гладильная доска? — непонимающе повторил Оливье. — В каждом номере есть гладильная доска. В том числе и в люксах. Вы не заглядывали в шкаф?

Блондинка угрожающе кивнула.

— Я заглядывала в шкаф, — язвительно повторила она.

— Значит, гладильная доска у вас есть, — облегченно потер руки Оливье. — А утюг?

— Есть.

— О. — Лицо Оливье выразило изумление, насколько это только позволял лоб, подозрительно лишенный морщин.

У Белинды мелькнула мысль, не сделал ли он себе пластическую операцию.

— Вы хотите сказать, — добавил управляющий, осененный внезапной догадкой, — утюг не работает?

— Работает.

— Так в чем же дело?

— А дело вот в чем, — раздельно произнесла блондинка. — Ни утюга, ни доски. Не должно быть. В номере. Шампань Ди-Вайн. Никогда. Не гладит сама свои вещи. Мисс Ди-Вайн оскорблена. Намеком на то. Что она может это делать. Мисс Ди-Вайн. Очень. Расстроена. Случившимся.

Белинда лихорадочно пыталась запомнить этот разговор дословно. «Вместо того, чтобы бездумно прожигать жизнь, я спрашиваю себя: «Чему это меня учит?» Значит, духовное перерождение Шампань Ди-Вайн оказалось далеко не таким полным, как она утверждает?

— Мадам, — испуганно зашептал Оливье, — мы и так пошли мадемуазель Ди-Вайн на небывалые уступки. Мы заменили в ее номере ковер на березовые половицы, чтобы утром, когда она занимается йогой, солнечные лучи отражались от натурального дерева. Мы обставили номер белой мебелью. Мы попросили соседнюю церковь не звонить в колокола, дабы не мешать Мадемуазель Ди-Вайн достигнуть духовной гармонии…

— Да, — оборвала его пресс-атташе. — Все было хорошо до тех пор, пока утром в номер не принесли креветки. Оказавшиеся, вопреки четкому указанию, не одинакового размера…

— Сегодня утром, — огрызнулся Оливье, — шеф-повар вынужден был готовить для мадемуазель Ди-Вайн четыре различных завтрака, так как никто из ее окружения не мог сказать, что она будет есть. А потом разразился скандал, поскольку молоко оказалось недостаточно горячим.

— …А шампанское не той марки…

Пальцы Белинды так и чесались схватить ручку. С каждой минутой все это выглядело все менее и менее духовным. Быть может, интервью с Шампань Ди-Вайн окажется не таким скучным, как она боялась.

— Затем нам пришлось переселить других гостей на соседний этаж, так как координатор мадемуазель Ди-Вайн по вопросам среды обитания попросил отключить кондиционеры.

Прежде чем Бренди успела что-либо ответить, Белинда протянула руку, обворожительно улыбаясь:

— Мы с вами уже говорили. Я Белинда Блэк из «Светила». Мы договорились о том, что я возьму у мисс Ди-Вайн интервью.

Бренди бросила на нее холодный взгляд из-под полуопущенных век.

— Так какого черта вы заставляете себя ждать?

Наверное, впервые в жизни Белинда настолько опешила, что не нашлась, что ответить.

Пока они поднимались в номер «Триша Йейтс», Бренди не сказала ни слова. Из рекламного проспекта Белинда узнала, что стеклянные стены лифта меняют цвет в соответствии с настроением тех, кто в нем едет. Она вспомнила некоторые цвета: черный для плохого настроения, желтый для счастья, красный для порочных мыслей. Белинде стало не по себе, когда она увидела рядом с Бренди ожидаемую черноту грозового неба, в то время как с ее стороны лифт, точно интерпретировав отношение к предстоящему интервью, подозрительно алел. Всю дорогу она старалась как могла прикрыть стену собой и облегченно вздохнула лишь тогда, когда лифт остановился на нужном этаже.

— Белинда Блок, — объявила Бренди, открывая похожую на тюремную дверь напротив лифта.

— Блэк! — раздраженно поправила ее Белинда.

У нее тотчас же заслезились глаза от мощного жасминового аромата, который, как цунами, выплеснулся из открывшейся двери и отбросил ее назад. Белинда заморгала, ослепленная ярким солнечным светом, отражающимся от огромного белого дивана и светлого дерева паркета. Внутри все было настолько бесцветным, что она не сразу смогла разглядеть обитателей. Лишь когда ее глаза привыкли к яркому свету, Белинда различила что-то похожее на сияющую фигуру, облаченную во все белое, сидящую посреди комнаты на сверкающем полу.

Шампань Ди-Вайн, однако, не просто сидела. Ее тонкие, изящные руки были сцеплены друг с другом, а длинная нога в белой штанине, закинутая через локоть на шею, покоилась на плече. Такая поза показалась Белинде чрезвычайно неудобной, однако на лице Шампань было написано безмятежное спокойствие. Глаза у нее были закрыты, а на устах витала блаженная улыбка.