Венди Холден - Нелады со звездами

— И что с того? — спросил Стан, вежливо поднимая брови.

Ха! Он что, не отрицает, да?

— И сколько их у вас? Миллионов? — бесцеремонно спросила Белинда, решив идти напролом. Будь что будет.

— Ну, сейчас, наверное, от двух до трех миллионов.

От двух до трех миллионов. Белинда подалась вперед, насколько это было возможно без того, чтобы не свалиться со стула, демонстрируя ложбинку на груди.

— С вами все в порядке? — встревожился Стан. — Вы как-то странно согнулись.

— Все отлично, — отрезала Белинда. — Итак, ваши деньги. На что вы их тратите? Личные реактивные лайнеры, острова в Карибском море, скаковые лошади, яхты и так далее?

Стан покачал головой.

— Все это меня совсем не интересует. Вообще меня мало волнуют материальные блага…

О господи, опять эта чертова Шампань Ди-Вайн. Но только хуже во сто крат. Потому что этот тип, судя по всему, говорит искренне.

— …мой старенький «Пежо» ездит не хуже «Феррари» стоимостью в сто тысяч фунтов.

У Белинды задрожали губы. Ей захотелось расплакаться, сетуя на свое невезение. Только такой бесконечно бездарный помощник, как Таркин, мог устроить ей встречу с единственной рок-звездой, обладателем многомиллионного состояния, чье представление о счастье заключается в старой машине и общежитии на Эрлс-Корт-роуд, кишащем тараканами. Ну почему перед ней сейчас не Род Стюарт?

— Понимаете, — продолжал Стан, блаженно улыбаясь, — то, что я выпускаю пластинки, не имеет никакого отношения к деньгам. Просто мне это очень нравится. И в клубах я выступаю потому, что мне это очень нравится. И если я получаю за это деньги — замечательно, но деньги далеко не главное.

О господи! Она только напрасно теряет время. Эти пустые разговоры никуда не приведут. Белинда резко выключила диктофон.

Стан облегченно вздохнул.

— Это все, да?

— Да, — грубо бросила Белинда.

— Вот и отлично, — просиял Стан. — Понимаете, я еще ни разу не давал интервью. Я отказывался от всех предложений, но мой менеджер настаивал, чтобы я встретился хотя бы с одним журналистом, и в конце концов я уступил. Спасибо за то, что обошлись со мной так великодушно.

Белинда в молчаливом исступлении принялась собирать свои пожитки. «А тебе спасибо за то, что ты обошелся со мной так варварски, — разъяренно подумала она. — Спасибо за то, что я вынуждена возвращаться в редакцию с пустыми руками. Нечего и думать о том, чтобы писать про эту чушь. Огромное спасибо! »

— Понимаете, — продолжал Стан, — я боялся, вы начнете расспрашивать меня о моем прошлом. Мой менеджер сказал, что мне пора открыться. Снять с души груз. Исповедаться…

Белинда едва не зевнула. Кого заинтересует его прошлое?

— …то, что я сын влиятельного члена кабинета министров, учился в престижной частной школе…

Белинда продолжала швырять вещи в сумочку. В ушах стоял бешеный рев. Она слышала только свою пылающую, безудержную ярость.

— …я был сыт по горло, видя, как отец изменяет моей матери с мужчинами из королевской семьи, поэтому я перебрался в Лондон и там серьезно сел на иглу. Мне пришлось торговать своим телом, а затем я убил одного известного человека и попал в тюрьму, откуда бежал и начал жизнь заново. Но это все осталось в прошлом. Это никого не заинтересует.

— Точно, — бросила Белинда.

Рев у нее в ушах прекратился, но она решила не просить Стана повторять только что сказанное. Все равно ничего интересного он не скажет.

Белинда встала.

Стан облегченно улыбнулся.

— Мой менеджер почему-то вбил себе в голову, что это произведет сенсацию. Я рад, что он ошибался.

Грейс начинало казаться, что с тех пор, как она решила замечать в своей работе только светлые стороны, события составили заговор с целью ввергнуть «Хатто и Хатто» еще глубже в грязь.

Потерев глаза, она ошалело уставилась на Элли.

— Не могу в это поверить.

— Что ж, по крайней мере это объясняет, почему у него всегда дрожат руки, — сказала Элли. — А также забытые в автобусах рукописи. У него в кабинете настоящий склад виски. Одна бутылка даже была спрятана в корзине для мусора. Его любимая марка — «Дикий индюк», что вполне объяснимо, учитывая, сколько напыщенной чепухи он публикует.

Грейс обратила внимание на прозвучавшее в голосе подруги злорадство. Лично она не разделяла радость Элли, выяснившей, что стоицизм Адама Найта объяснялся не столько его неколебимой верой в собственный талант редактора, сколько бутылками виски, припрятанными у него в кабинете среди сваленных в полном беспорядке рукописей. Для Грейс это открытие явилось тяжелым ударом, усугубленным тем, что Элли, судя по всему, уже давно подозревавшая о чем-то подобном, ни словом не поделилась своими мыслями с подругой.

— Я просто думала, тебе своих огорчений хватает, — сказала Элли, когда Грейс набросилась на нее с обвинениями. — Я имею в виду Сиона и… мм… все остальное.

Грейс пристально посмотрела на подругу. Означает ли «все остальное» Генри Муна?

Ее подозрения тотчас же получили подтверждение.

— Должна тебе сказать, — выпалила Элли, — мне кажется очень странным, что Генри даже не позвонил тебе. Молчание длится уже несколько недель.

Грейс вспыхнула от негодования.

— Я не хочу, чтобы он мне звонил, — отрезала она. Поймав на себе недоверчивый взгляд Элли, она поспешно добавила: — Кстати, как у тебя дела с новым творением Иниго Тонгсбриджа? Пресс-релиз «Рожденного не от женщины» готов?

— О, все просто замечательно. — Элли подошла к своему столу, порылась на нем, нашла нужный листок и кашлянула, прочищая горло. — «Повесть об изворотливом чудовище, обладающем ненасытной прожорливостью, — начала читать она. — Удары судьбы обрушиваются на семью, и без того раздираемую внутренними противоречиями. Каждый из ее членов вынужден идти на жертвы, чтобы преодолеть кризис. Что все-таки произошло с Чарли? Кто стал жертвой преступника? Станет ли когда-нибудь известна истина? Кто доживет до счастливых дней?»

— По-моему, слишком много вопросов, — с сомнением произнесла Грейс.

— Да, но сюжет совершенно непонятен. По-видимому, в нем можно было разобраться только после стакана «Дикого индюка», — объяснила Элли. — Но теперь, когда Адам протрезвел, он не может вспомнить, о чем книга. Вот почему она называется «Рожденный не от женщины». Он с уверенностью может сказать только то, что написал ее мужчина.

Грейс с трудом сдержала улыбку.

— Если судить по твоей аннотации, книга захватывающая, — уступила она. — Особенно мне понравилось «изворотливое чудовище, обладающее ненасытной прожорливостью».

— Знаешь, сам Тонгсбридж страшный распутник, — брезгливо поморщилась Элли. — Хотя у меня есть все основания полагать, что он женат. Однажды я прямо спросила его об этом, а он ответил: «Только когда бываю в Хертфордшире».