Уильям Бойд - Нутро любого человека

В деревне читается легче, чем в городе. Развей эту мысль.

Чехов: „Я не либерал, не консерватор, не постепеновец, не монах, не индифферентист. Я хотел бы быть свободным художником и — только“.

Логан Маунтстюарт, его настроения:

(а) нормальное — внешне спокоен, внутренне стоичен.

(б) аномальное — пьяная сентиментальность. Все в жизни хорошо и прекрасно.

(в) опасное — внешне неразговорчив, внутренне неистовствует от ненависти к себе.

Помню, Ивлин [Во] сказал, что худшей, чем Оксфорд, подготовки к жизни не придумаешь. Он говорил, что по окончании школы был человеком куда более зрелым, чем по окончании университета. Ко мне это не относится. ИВ, подобно Питеру, любит Оксфорд; а я не мог дождаться, когда покину его.

Gracias a la vida que me ha dado tanto . [Спасибо жизни, которая дала мне так много.]

Заставляю себя прочитывать каждый день по странице „К маяку“ и нахожу это делом невероятно трудным. Книга кажется мне на редкость глупой: в сравнении с Кэтрин Мэнсфилд, Вирджиния Вулф в своей прозе так „женственна“. Глупая. Женственная. Господи, какой впечатляющий критический вокабулярий, Маунтстюарт. Надо бы снова заняться писанием критических статей, раз уж это лучшее, на что я способен. Я, должно быть, теряю хватку.

Первые вечерние холода. Повод разжечь в кабинете камин. Бесконечное лето кончается. Сегодня под вечер луч позднего солнца ударил в огромное облако комаров над парковым прудом. Воздух полон плывущей куда-то золотистой пыли.

Родился наш сын, здесь, дома, в Торпе, перед самым полуднем. Я, полный страха и жутких предчувствий, находился в гостиной, когда улыбающаяся повитуха пришла туда и отвела меня к Лотти. Лотти изнурена, но счастлива. А мне казалось, что у меня где-то под ребрами засел кирпич, который не дает мне дышать. Такое чувство, будто жизнь полностью вышла из-под моего контроля, — что далеко не равнозначно просто вышедшей из-под контроля жизни. Мы назовем его Лайонел Элтред Маунтстюарт.

Итоги года. Вряд ли имеет смысл писать о них. Никаких путешествий. Норфолк — Лондон — Норфолк. Все возрастающее отвращение к Англии и ее сельской местности, к езде по железной дороге, к церковным шпилям, мелькающим в окнах вагонов. Отвращение к вспаханным полям. Отвращение к обивке в вагонах. Отвращение к ________ (просьба заполнить пропуск самостоятельно).

У меня хороший дом, трое слуг (четверо, если считать няню), милая, богатая жена и новорожденный сын.

Устремления: увидеть Венецию, Грецию. Закончить „Космополитов“.

Работа: две плоховатых главы „Космополитов“. Пять статей, две рецензии на книги. Все это жалко. При всем том, чеки, которые я продолжаю получать от издателей, говорят мне, что я преуспевающий писатель. „ВЧ“ и „КЖ“ по-прежнему пребывают в добром здравии, создавая тем самым иллюзию трудолюбия и успеха. Долго ли это будет продолжаться?

Приобретенные друзья: ни одного.

Потерянные друзья: ни одного.

Друзья возродившиеся: Питер, (Тесс?).

Друзья в отставке: Ангус (абсолютно пустой человек — un nul [72] Никакой ( франц .) — Прим. пер. ).

Жуткое, ужасное мгновение вчера у купели, во время крещения, когда я вдруг осознал, что назвать моего сына Лайонелом, и уж тем более Лайонелом Элтредом, никак невозможно, — да было уже поздно. Надо будет придумать для него какое-нибудь прозвище: Бадж, Мидж, Бобо — какое угодно. Питер был крестным отцом, с Ангусом в помощниках; Бренна Абердин и Айнти Фордж-Доусон — крестными матерями. С Бренной довольно весело (когда принимаешь ее в малых дозах). Айнти — лучшую подругу Лотти — я не перевариваю.

Питер остался на ночь. Мы засиделись допоздна за графином порта, разговаривали. Тесс приехать не смогла, она вот-вот родит второго ребенка. Нечто в тоне Питера — он теперь проводит в Лондоне с понедельника по пятницу, — заставило меня заподозрить, что в браке их не все ладно. Он сказал, что в свободное время пишет детективный роман — решил последовать моему примеру.

Добрых десять минут простоял в изножии колыбельки Лайонела, глядя на него, спящего. Попытался по возможности честнее проанализировать свои чувства, но не обнаружил в себе ничего, кроме банальностей: как все младенцы схожи в первые три месяца их жизней; какие у них изумительно крохотные ноготочки на пальчиках рук и ног; какая жалость, что говорить они начинают так поздно. Дурь, конечно, но мне больше всего хочется побеседовать с ним именно сейчас. Представьте, что благодаря какому-то чуду, младенец мог бы заговорить в первые недели жизни, — мы увидели бы мир сызнова, совершенно иным.

За ужином Лотти рассуждала о том, куда бы мы могли отправиться этим летом, и сказала, что нам потребуется дом, достаточно большой, — чтобы в нем были комнаты для младенца и няни, и еще нужны по меньшей мере две запасные спальни, на случай если нас навестят „мама и папа“ или приедут погостить Фордж-Доусоны. В Корнуолле могло бы быть хорошо, как по-твоему, Логи?

Вот в чем моя проблема, вот почему застопорилась работа. Всю вторую половину дня я провел, пытаясь перевести пять строк из „ Afrique occidentale “ [73] „Западная Африка“ ( франц .) — Прим. пер. Анри Леве:

Dans la vérandah de sa case, à Brazzavile,

Par un torride clair de lune Congolais

Un sous-administrateur des colonies

Feuillette les ‘Poésies’ d’Alfred de Musset…

Car il pense encore à cette jolie Chillienne…

Это срабатывает лишь по-французски, обращаясь на английском в банальность, становясь неуклюжим и утрачивая всю свою томительную, меланхоличную романтичность. Этим-то и взяли меня “ Les Cosmopolites ” — жара, Африка, литература, cafard [74] Хандра ( франц .) — Прим. пер. , секс… но срабатывает это лишь по-французски. „В знойном свете луны конголезской / Мелкий чиновник колонии / Перелистывает „стихи“ Альфреда де Мюссе“. Нет-нет-нет. Сдавайся, Маунтстюарт.

Вчера, после ленча, так и не сумев никуда продвинуться с третьей главой „Космополитов“, я решил съездить в Норидж, купить стопу бумаги для пишущей машинки — какое-никакое, а занятие для писателя на вечер вторника. Сказал Лотти, что вернусь к ужину, и покатил. Когда я въезжал в Норфолк, ударил град, сильный, но недолгий, всего несколько секунд, а затем снова показалось яркое, чистое солнце. Из-за дорожных работ — прокладки газовых труб — машины шли в объезд, мимо вокзала, и я вдруг, ни с того ни с сего, заехал на привокзальную стоянку. Посидел там немного, думая о моей жизни, о том, как мне быть дальше, а после вылез из машины и купил билет в один конец, до Лондона.