Леонид Левонович - Ветер с горечью полыни

— Искушаешь ты меня, милочка. Хоть ты штаны еще раз снимай…

— А что тебе, трудно снять? Или лень? Так я помогу, — хохотала Юзя, потом тихо добавила: — Не надо. Побереги себя. Знаешь, Петрочек мой любимый, мне кажется… Ну, у меня такое ощущение, что я никогда не была так счастлива, как сегодня. Нет, по-вашему: сянни. Сянни я самая счастливая бабуся. Влюбленная бабуся. Чтоб ты знал, сколько ночей я плакала, когда ты уехал. Даже не попрощался. Я понимала. Все понимала, но от этого было не легче. Кто мог подумать, что я брошу все и приеду к тебе! Да в Чернобыльскую зону! А по-моему, это зона любви. И сегодня, нет — сянни было как никогда хорошо. Ой, Петечка, напоил ты бабусю. И хочется говорить такое, о чем и говорить стыдно… Будь таким нежным всегда. И жадным, и сильным, и неутомимым. Подожди, я не все сказала. Никогда не думала, что мы будем заниматься любовью. Знала, что ты не молод. А теперь… Не хочется мне никуда отсюда ехать. Тут райская зона. Не радиационная, а зона радости. А может, наша любовь победит эту чернобыльскую напасть? Ты ж говорил, что мед чистый…

— Да, проверял. Мед очень хороший.

— Грибы, говоришь, дальше тоже чистые. Минчуки ездят по грибы за десятки, а то и сотни верст. А мы прошли каких-то десять. Ни тебе горючее жечь, ни в электричке давиться. Это ж чудо! А эта гора… Наши объятия тут и перед смертью можно вспомнить. И не четыре точки опоры, как ты говоришь. А шесть. Я ж и цыцками в песок упиралась. Ой, болтушка я. Напоил бабусю. От и хочется говорить про любовь.

— Ой, милая Юзя, ты у меня камень с души сняла. Потому что я порой укоряю себя, что не послушался тебя. Уперся, как баран. Заставил и тебя жить тут, в зоне. Откуда почти все посбегали.

— Ну, а Бравусовы живут. У них же дом в Белой Горе. А они тут. Знаешь, о чем я подумала? Как-то ты сам говорил, что хорошо коня иметь. Давай купим. Помню, в какой-то детской книжке описывается поездка за грибами. Поехали на коне. Где-то в России. Нарезали целый воз груздей. Меня это так впечатлило. Кажется, Тургенев писал. Он же любил описывать природу, охоту.

— Нет, это, должно быть, Аксаков. Он очень интересно описывал ловлю рыбы. И про поездку за грибами. А про коня и я подумал, собирая грибы. Но трудно это. И работы для коня мало в нашем хозяйстве. Лучше Бравусову буду чаще помогать. Ну, за кобылой его смотреть. Сена предложу, чтобы смелей попросить. Он так и говорит: берите, если надо. А мы купим козу. Сено есть, веников навяжем для нее на зиму. Ну что, моя радость, пока коня у нас нет, потянемся домой. На своих двоих…

— А я с тобой готова на край света. И ты — моя радость. Говори чаще ласковые слова. Жизнь такая короткая. И столько беды на свете. То Чернобыль, то ГКЧП, то другое лихо…

После отдыха, купания, хорошего обеда коши с грибами показались легче. Пришли домой они довольно быстро. Юзя сразу взялась сортировать грибы.

Все это промелькнуло в голове Мамуты, пока шел до ручья, умывался холодной родниковой водой, и снова, в который раз подумал: вода чистая, как и раньше, ну где тут радиация? Он уже ступил на крыльцо, когда внезапно отворилась калитка, и во двор зашли Владимир Бравусов и Марина. Оба прихорошенные, Бравусов гладко выбритый, в чистой белой рубахе, Марина в зеленой кофте, из-под которой виднелась белая блузка, в красно-желтой веселой косынке. Бравусов нес трехлитровую банку молока.

— О, какие гости к нам! — с радостью воскликнул Мамута. — Погляди, Юзя, кто к нам заглянул!

И Мамута, и Юзя искренне радовались гостям. Женщины взялись готовить стол, мужчины сели на крыльце побалакать про житье-бытье. Конечно же, припомнили недавнее ГКЧП, развал КПСС.

— Раньше такое, хвактически, не могло и присниться. Восемнадцать миллионов коммунистов разом стали членами преступной организации. Разве это не издевательство над народом? Ну от скажи, Евдокимович, правильно я думаю?

— Так, Устинович, мыслишь ты правильно. И я так думаю. Если верхушка зарвалась, а точней — оторвалась от партийных масс, от народа, так они преступники. Партию развалили, а теперь все посыплется. Вслед за прибалтами расползутся по своим квартирам все.

— Партия, хвактически, цементировала государство. Ето был стержень всей политики. А теперича на чем будет держаться? На религии? Так у нас же разные конхвессии. И каждый молится своему боженьке. Говнюки ети гэкачеписты. Ничего не смогли сделать. Только навредили, — с досадой плюнул Бравусов.

Мамута был согласен с мыслями Бравусова, однако у него имелось другое мнение насчет независимости и государственности Беларуси, но он понимал, что бывший участковый его мысль не поддержит, а спорить с гостем совсем не хотелось, тем более что их спор ничего не решит в историческом плане: будет то, что решат в Москве или еще дальше — за океаном.

Ужинали весело. Тон задавали женщины, особенно Юзя старалась. Мамута и не знал, что у нее столько остроумия, юмора. Под грибы опрокинули по чарке, понятно, не по одной.

— Третья чарка, хвактически, за любовь. За вас, дороженькие женщины! Что бы мы делали без вас? Как волки, сидели бы дома. А благодаря вам и в зоне можно жить. И радоваться. За вас, дорогие!

Бравусов одним духом осушил рюмку. Юзя незаметно подмигнула Петру: дескать, за нашу любовь и радость. Все дружно закусывали грибами с картошкой.

— Вы дело говорите, Устинович. Мне тут лучше, чемся в столице. Не пью никаких таблеток. Ни адельфана, ни анальгина. Никакой химии, — взволнованно и искренне призналась Юзя.

— Лучшее лекарство — две капли воды на сто граммов водки, — громко захохотал Бравусов. — Хвактически, любую болезнь побеждает ето лекарство. А жить можно и в Хатыничах. Свояки зовут меня в Белую Гору. И хата стоит там. А я не хочу. Там те же самые нуклиды. Зато ж туточки вольница! Делай что хочешь! Земли бери сколько хочешь. Нам с Матвеевной хорошо тут, — он обнял за плечи Марину, а сидели они бок о бок на деревянной лавке. — Юзя, а как ето вас по батюшке? Вылетело из головы.

— Зовите просто Юзей. Ну, если хотите, чтобы представительно было, то — Юзефой Иосифовной. Или Язэповной. Это более по-белорусски.

— Так что, Сталин по-белорусски будет — Язэп Виссарионович? — хмыкнул Бравусов.

— А что? Конечно, так и будет, — смеялась Юзя. — Вы закусывайте, а то картошка остынет. Грибы чистые. Откуда мы принесли, Петя?

— Из-под Белынкович.

— Ого, — удивилась Марина, — как далеко вы ходили.

— Ловчей было бы на коне. Мы с Петром Евдокимовичем, — Юзя подчеркнуто назвала хозяина полным именем и отчеством, поскольку заметила, что сельчане называют своего бывшего директора школы именно так, — вспоминали в лесу… Ну, где-то прочитанное, как в России целехонький возок груздей насобирали. По грибы ездят там на коне, — Юзя глянула на Петра, дескать, я подвела разговор к нужной теме, а ты заправляй дальше.