Джоан Скеррет - Та, которая покупает

Уэсли рассмеялась. А потом стала подпевать. Вокруг бежали люди.

— Эй, классная песня! — поприветствовал их пробегающий мимо парень.

— Точно. Молодцы, у вас еще хватает сил петь, и это после тридцати девяти с половиной километров, — пропыхтел пожилой человек.

— Мы бежим с отличным результатом, — сказала Уэсли, посмотрев на часы.

У нее все болело. Ноги уже больше не резиновые, а словно налились свинцом. Но на сердце было легко. Шерри улыбалась.

— Я помолилась, — сказала она.

— О чем? — удивилась Уэсли.

— Я помолилась за нас, — повторила Шерри.

«Со мной этот номер не пройдет», — решила Уэсли.

Они перестали разговаривать, увидев отметку «сорок километров».

И побежали быстрее. У Уэсли сердце колотилось как бешеное, ноги отказывались слушаться. Она понимала, Шерри чувствует себя не лучше. Вновь взглянула на часы. Надо пробежать дистанцию так, чтобы в запасе оставалось время. Впереди еще метров восемьсот, а стартовали они три часа двадцать минут назад. Хотелось прыгать и кричать от радости: вот она, победа! Но не было сил.

Она повернула голову: Шерри рядом не было. Она обернулась: Шерри отстала на несколько метров.

— Шерри, ты в порядке?

Шерри выглядела ужасно.

— Не знаю. У меня такое чувство, что ноги сейчас отвалятся.

Казалось, она может остановиться в любую минуту. По лицу стекали крупные капли пота, с каждым шагом она сбавляла скорость.

Уэсли тоже притормозила.

— Не останавливайся, Шерри. Мы почти у финиша.

— Нет, беги без меня. Тебе нужно уложиться во время.

— У меня в запасе еще куча времени.

Они бежали так медленно, что даже перешедшие на спортивную ходьбу обгоняли их.

Уэсли вытащила из-под спортивного пояса бутылку «Гаторейда» и протянула Шерри.

— Шерри, помнишь песню? — пыталась подбодрить Уэсли свою новую знакомую, пока та пила.

Шерри кивнула. Но она по-прежнему отказывалась бежать и хотела перейти на ходьбу.

— Хорошо. Теперь моя очередь помолиться за нас, — не оставляла своих попыток Уэсли.

Ей самой не верилось, что она произнесла эти слова. «Все, что угодно, лишь бы добежать до финиша!»

Она схватила Шерри за руку:

— Боже, я молюсь за мою подругу Шерри. Она устала, но ей во что бы то ни стало нужно добежать до финиша. Я прошу тебя, Боже, дать ей еще немного сил пробежать остаток пути. Гм… Спасибо. Аминь.

Она посмотрела на Шерри. Та улыбнулась. А потом засмеялась.

— Это было совсем неплохо, — похвалила она Уэсли.

И они дружно захохотали. В последнее время Уэсли не молилась. Набожность — первое, что она потеряла, покинув родной дом и отправившись учиться в колледж. После семнадцати лет жизни по указке родителей она устремилась к долгожданной свободе — и Эванстон стал для нее землей обетованной.

Казалось, они тащились, переходя с бега на шаг и обратно, еще целую вечность. Толпа людей вдоль дороги становилась все больше и громогласнее. Зрители изо всех сил приветствовали и подбадривали марафонцев, оглушительно гремело низкопробное техно, а ведущий выкрикивал имена.

— Мы у финиша! Мы у финиша! — Уэсли вдруг забыла о боли, своей и Шерри.

— Да! — пронзительно крикнула Шерри.

И Шерри изо всех сил рванула вперед. Сперва застигнутая врасплох таким развитием событий, Уэсли собрала волю в кулак и тоже ринулась к финишной прямой. Она была совсем близко — рукой подать.

— Уэсли Данстер, Бостон, и Шерри Чарльз, Дорчестер, — прокричал ведущий, когда обе девушки пересекали линию финиша.

Они прыгали, визжали от радости и обнимались как старые друзья.

— Молодец, девочка, ты сделала это! — похвалила Шерри новую знакомую.

— Все благодаря тебе, — настаивала Уэсли.

Она уложилась в установленное время. Три часа и тридцать две минуты. Восемь минут в запасе и новая подруга в придачу.

Позже, по дороге обратно в Бостон во взятом напрокат «кавалье», Уэсли позвонила домой с мобильного телефона. Сначала она рассказала сестре о знакомстве с Шерри. Обе сошлись на том, что Шерри немного сумасшедшая, а ее набожность, судя по поведению и разговорам, граничит с фанатизмом. Уэсли могла бы и дальше обсуждать свою новую знакомую с сестрой, но звонить по обычному, стационарному телефону было дешевле, поэтому Уэсли пообещала Терри перезвонить, как только вернется.

А потом Уэсли осенило, что она забыла взять у Шерри номер телефона. Они доковыляли каждая до своей машины и разъехались по домам.

«Проклятие, — выругалась она про себя. — Видимо, придется отправиться в эту самую церковь в следующее воскресенье».

В тот вечер Уэсли чувствовала себя ужасно: как будто она никогда больше не сможет ходить. Ей казалось, что ноги выдернули и безостановочно били ими по кирпичной стене, а потом вставили обратно. Она еле-еле вылезла из машины, добрела до квартиры и после душа, на который у нее ушло больше времени, чем обычно, наконец-то смогла вытянуться на мягкой кровати.

Телефон стоял рядом, чтобы не пришлось двигаться, если кто-нибудь позвонит. Она сообщила Дункану свой результат, оставив голосовое сообщение на мобильном. Ей очень хотелось, чтобы он порадовался за нее и немедленно перезвонил.

«Надеюсь, с настроением у него сейчас все в порядке».

Она перезвонила сестре, как только вошла в квартиру.

— Ты сумасшедшая! — подтрунивала над сестрой Терри после поздравлений и добавила: — Никак не пойму, что на тебя нашло, зачем ты так истязаешь себя!

Сегодня воскресенье, и, значит, родители ужинали в гостях у Терри. Мама переговорила с ней быстро. Она была слишком поглощена общением с внуками, Кейси и Марком, чтобы отвлекаться на Уэсли.

Уэсли не возражала. Она тоже забывала обо всем на свете, оказавшись рядом с двумя очаровательными близняшками.

Отец, напротив, был очень рад. Попросил прислать ему медаль, чтобы он смог показать ее своим друзьям.

— Получается, ты будешь участвовать в Бостонском марафоне? — спросил он, в голосе звучала гордость за дочь. — Я всегда знал, ты создана для больших свершений. Мне всегда хотелось мальчика, но в первый же день, когда тебя привезли домой из клиники, я сказал: «Вот она, моя крошка! Я еще буду ею гордиться».

— А как насчет меня, папочка? — услышала она голос Терри.

Уэсли рассмеялась. Отец все время говорил ей подобные вещи. Она была счастлива, если он мог ею гордиться. Он верил в упорный труд и достижение поставленной цели. Еще в детстве, стоило им с Терри пожаловаться на какую-нибудь неудачу, он тут же начинал читать им лекцию о том, как приехал в страну в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году со степенью по бухгалтерскому делу, бросив работу в государственном учреждении и обеспеченных родителей, чтобы водить такси в Саут-Сайде и ночевать в хостеле Молодежной христианской организации на протяжении четырех лет. Только потом ему удалось получить должность клерка в отделе корреспонденции банка «Ласалль», которая стала для него пропуском в новую жизнь и позволила дослужиться до сотрудника бухгалтерии. Ему приходилось нелегко. Почему же должно быть легко им?