Эли Бар-Яалом - Нора

Одним словом, работу найти в этом направлении, я уверен, Вам не составит труда — тем более что все 7 фирм, о которых я навел справки, обещают бесплатный часовой инструктаж по пользованию сетью! (Вот уж, казалось, где раздолье для искателей синекур! Ан нет — в «Солотрансе», например, должность вакантна уже 2 месяца, а в «Воробьеве & Судзумэ» — больше трех…)

В остальном бытие мое складывается недурно. Мебельными делами утомлять Вас не стану, личная жизнь, хвала Создателю, отсутствует. М.Е. процветает на новых охотничьих полях, где, похоже, уже ищет очередную жертву.

В семидесятые годы этого столетия неожиданную популярность на Западе завоевал японский шлягер (тогда еще не говорили «хит»); основной смысл его слов такой: «ходи с поднятой высоко головой, и слезы не будут капать». Позволю себе порекомендовать Вам этот проверенный рецепт. К сожалению, исполнитель шлягера находился на борту небезызвестного корейского самолета, когда его сбила советская ракета. Но тут уж ничего не попишешь.

Припадаю к Вашим стопам.

— …Ты — моя выхухоль, Гюльчатай, ты знаешь? Вы-ху-холь. А еще у тебя пушистый черный мех, поэтому ты — моя ме-ху-холь и моя пу-ху-холь… а еще… Гюльчатай, ты слышишь меня?

Date: 31 March 1994, 23:38

From: vorona@gigant.solotrans.ru (Eleonora Pentekosto)

To: marek@mosserv.ru

Поступила в СолоТранс, должность — «ответственный сотрудник по сбору информации», почти агент 07. Поглядела сеть — действительно, дебильно просто. И электр. почта тоже — посмотрела, как это делает секретарша. Ее тоже Нора зовут, обидно. И адрес занят. Так что… сам видишь.

Март кончается, надеюсь, животное успокоится. Вопит, переживает, под окнами ей коты серенады поют. Не знаю, может пустить — хоть у кого-то будет нормальная семья. Только куда котят девать, ума не приложу.

Марек, я перечитала, и вдруг увидела, что я написала «ты». Можно, я так оставлю? А то…

Марек, СКОЛЬКО ТЕБЕ ЛЕТ? Я не буду бояться тебя и во все готова поверить. Слышишь?

Марек, я написала стишок, посмотри и скажи, что думаешь.

Вот весь стишок, пиши.

Date: 1 April 1994, 00:17

From: marek@mosserv.ru (Mark Soranskij)

To: vorona@gigant.solotrans.ru

Моя дорогая!

Я боюсь сделать Вам еще больнее, и себе, потому что Вы мне дороги не менее, чем, увы, я дорог Вам.

Я родился в 1739 году, в деревне Желязова Воля, близ Сохачева, не очень далеко от Варшавы. Мы — потомственные мебельщики. Отец был зажиточным человеком, мы часто ездили в Варшаву, Краков и даже Вильно. Позже я учился в Вильно, там встретил М.Е., мы поженились в 59 году. Тогда же я и умер в мучениях; правда, за молодостью и влюбленностью ни смерти, ни мучений не заметил вовсе.

Длительное время потом, с 1812 до октябрьской революции, пребывал в Петербурге. Затем в Варшаве. Много путешествовал, неважно. Вернулся в Россию недавно, в 86, по делам совместного предприятия. С тех пор нахожусь в Москве.

Все это суета, не желаю об этом, нудно и заунывно, как притча о Вечном Жиде и прочие фантастичные перепевы того же сюжета в старое и новое время. Уверен, что едва ли сам Вечный Жид с большим омерзением их читает, чем я. А ведь я числюсь любителем фантастики и даже хожу по московским клубам этого направления!

Давайте лучше о стихотворении Вашем. В целом оно произвело благоприятное впечатление. Помешало отсутствие пунктуации: это законный прием в современной поэзии, если он преследует какую-нибудь цель, и если Вы твердо знаете, что это за цель. Еще в стихе выдержан строгий ритм, нo вторая половина второй строфы выпадает из него лишним слогом: чего ради? Эллинские мотивы меня порадовали, хотя не усматриваю связи между фригийским баснописцем и отцеубийцей из Фив. Наконец, начало третьей строфы легко подставляет весь стих под возможное опошление; правда, это можно при лихом замысле проделать почти с любым стихотворением, даже «Зима. Крестьянин, торжествуя» и т. д.

Сумеречная эпистола вышла, нo таково и время.

Вот какие интересные письма приходят иногда в ночь на первое апреля.

Два часа ночи. Потом двадцать минут третьего. И вдруг телефон. Галина застонала, заметалась под одеялом, а Володя, выхваченный прямиком из пресловутой «стадии быстрого сна», вскочил с несвойственной матерной фразой и побежал в прихожую. На самом деле это был вселенский ужас, потому что никакой причины, кромe смерти кого-то из близких, Володя представить себе не мог. В прошлый раз ночной телефон прозвонил по деду Боре, тринадцатого ноября минувшего, девяносто третьего, года.

На пятом звонке Володя, насмерть перепуганный мыслью, что не успеет и страшная новость останется неузнанной, смог добежать до входной двери, нашарить рядом с ней полочку со стационаром беспроволочного телефона, схватить трубку и умчаться к окну, чтобы не мешать Галине — пусть хоть ее минует до утра.

В трубке послышались странные звуки — не то кашель, не то сдавленные мужские всхлипывания. Потом раздался голос. Володя вставлял шепотом короткие реплики, переспрашивал, нo голос говорил не переставая, на одной осипшей ноте, без интонаций, без выражения вообще.

— Володюшка, проснись, тебя Феликс беспокоит. Никакой Феликс, Володюшка, совсем никакой. Ну, я, Маскиль Феликс Абрамыч. Да какой я к черту Соранский — это она Соранская. А я Маскиль. Иврит знаешь? Это ивритская фамилия, типа «Эрудит». Умные предки у меня по папе были. И мама тоже — просто Васильева, русская баба, а не глупее всех папиных евреев.

Ты, это, Володя, не выражайся красиво, я ж тебя матом не ругаю! «Чем обязан честью» — ух ты какой… с честью-то как раз у тебя того, верно? Да не оправдывайся, чтоб тебя, я ж не рогами тебе в глаза тычу! Просто обычная жена была бы — имей на здоровье, может, сам бы поделился! Я человек интеллигентный, лабух я — знаешь, слово такое? Ну и хорошо, что знаешь. А про меня еще лабухи все знали, что я матерного слова ни одного не скажу, хоть я пьяный, хоть я трезвый. А все мама — это она меня научила. Ведьма моя мамуля. Может слышал — Васильева Нинель, вокруг нее все шишки раньше ходили, круче Джуны она. Мертвых, слышь, оживляет, живого проклянет — ляжет и помрет. Болезни тоже — хочет, снимает, хочет — насылает. Наука у нее есть такая.