Галина Грановская - Черный плащ немецкого господина

Пашка выскользнул на площадку и клюнул пальцем кнопку звонка. На пороге тут же, — словно поджидая его у двери, — возник седой, коротко стриженый колобок в пестром фартуке поверх байкового халата.

— Здравствуйте, тетя Рая. Не выручите?

— Выручу, — бросив на него быстрый взгляд, соседка отступила назад, впуская в прихожую. — Сколько надо-то?

Риторический вопрос. Много все равно не даст. Это и хорошо, много возьмешь — долг не вернешь. А не отдашь — в следующий раз не попросишь.

— Сколько не жалко, — традиционно ответил, закрывая за собой тяжелую, обитую дерматином дверь. — Но лучше столько, чтобы до зарплаты хватило.

Последнюю фразу для себя пробормотал, поскольку Раиса Егоровна уже скрылась в спальне. Но в одиночестве не остался — из кухни с понимающим выражением лица выглянул Иван Игнатьич.

— Опять у Лямкиных праздник?

Значит, даже в этом подъезде слышно было, как Варвара с Маринкой горланили. Говорил им, не орите, но им, когда напьются, если слово поперек — самый кайф, всякое «нельзя» только раззадоривает. До одиннадцати, подбоченилась пьяная Маринка, имеем полное право тишину нарушать. Поспорь с ней! Особенно, когда она вот так, сильно навеселе. Ладно бы и в самом деле пели, а то ведь, вопили, как резаные, и частушки были матерные…

— Да так, посидели, — неопределенно ответил, переминаясь с ноги на ногу, морщась от головной боли. — У Варьки день рождения был.

Сосед неодобрительно покачал головой.

— Пореже бы ты туда заглядывал. У них каждый второй день недели или день рождения или Новый год.

— Да нет, на этот раз, правда.

Иван Игнатьич недоверчиво хмыкнул. Но ведь день рождения действительно был!

Раиса Егоровна вынесла две бумажки.

— Хватит?

— Должно, — Пашка принял в ладонь потертые купюры и вымучил из себя улыбку. — На хлеб и воду. Потом поститься буду.

Соседка фыркнула.

— И без поста скелет один.

— Как раз на холодец, — примкнул к жене Иван Игнатьич. — Кожа да кости.

— Зато у тебя язык без костей! — шуганула мужа Раиса Егоровна. Не любила, когда кто-то встревал в воспитательный процесс. — Краном занимайся, который уж день капает!

— Новый давно купить надо, — поворачиваясь спиной, недовольно проворчал в ответ Иван Игнатьич. — Все экономишь. Этот сегодня отремонтируешь, а завтра он снова потечет.

— Ну, так и купи из своей пенсии-то. Мне, что ли, за кранами бегать? — возмутилась Раиса Егоровна и снова обернулась к Пашке. — Запустил ты себя, Павлик, инженер, а выглядишь, как бомж какой.

— Не инженер, а охранник, — от нравоучений головная боль, казалось, усилилась.

— То-то и оно, — не отступала соседка, — я и говорю, сторожем работаешь, хотя инженер по профессии. Родители — царство им небесное! — так старались хорошее образование дать. А ты взял, да все их труды одним махом и перечеркнул — в сторожа подался.

— Вы же знаете, что меня узкотехническая специализация была, — сто раз он ей это разъяснял! — К тому же, на спец производстве, где делали то, на что сейчас спроса нет.

— Сейчас какую хочешь работу можно найти, — упорствовала Раиса Егоровна. — Купи газету «Где? Что? Почем?», там полно всяких объявлений. Кто ищет, тот всегда и все найдет… и место инженера, в том числе.

— Да мне и на моем месте пока неплохо, — вымучил улыбку Пашка, пятясь к двери.

Ему не терпелось побежать в ларек, поскорее пива купить. Но не хлопнешь же дверью, после того, как тебя в очередной раз выручили.

— Голова, Павлик, у тебя светлая, но безалаберная. Потому и живешь, как бомж, питаешься, как бомж, — не успокаивалась соседка. — И ходишь, как бомж.

Взявшись за дверную ручку, мимоходом оглядел себя в висевшем в прихожей зеркале.

— Не на праздник иду, а в ларек за хлебом, — пробормотал. — Одет как обычно, спортивный костюм…

— Был спортивный когда-то, — фыркнула Раиса Егоровна. — Теперь его разве что на пугало огородное натянуть. Штаны драные, резинка разболталась, коленки отвисли. Да и ботинки каши просят, — закончила безжалостно.

Штанов в зеркале видно не было, но Пашка к ним особых претензий не имел. Штаны как штаны, еще ничего. А вот ботинки действительно ставили его в тупик. Если отдать их в ремонт — в чем ходить, пока будут чинить? А не отдать, глядишь, через пару-тройку недель придется по лужам в тапочках шлепать. А точнее, босиком, потому что тапочек у него нет. И не у кого даже на время обувкой разжиться, пока ботинки будут в ремонте, ножка у него сорок шестого размера. Нормальная, в общем-то, при росте в метр девяносто.

— А ты сходи, вон, в этот, как его… в «хенд» этот, — снова высунулся из кухни Иван Игнатьич, с плоскогубцами в руках. — Там почти даром одеться можно.

На этот раз Раиса Егоровна мужа поддержала.

— И в самом деле, сходи, — подхватила. — Вещи там, хотя и из вторых рук, а получше твоих будут. А бывает, что и ненадеванные попадаются. Стеша, вон, приезжала, купила совершенно новый костюм!

— Приезжала? — слабо встрепенулся Пашка. — А чего ж это я ее не видел?

— Да кого ты вообще сейчас замечаешь? — в свою очередь удивилась соседка. — Живешь как бирюк.

Стеша могла бы и сама зайти, постучать мимоходом в соседнюю дверь, мысленно ответил он. Дружили они в детстве, а повзрослев, в одной компании тусовались. Ему даже одно время казалось, что между ними не просто дружба была. Потом-то он понял, что это просто казалось. С его-то стороны, пожалуй, так точно что-то большее наклевывалось — в юности Стешка красивая была, — только она его быстро на место поставила.

У соседей три дочери. Младшие, близняшки Оксана и Светлана, тоже симпатичные, но до Стешки им, особенно в те времена, было далеко. Тем не менее, они почти сразу после школы замуж повыскакивали, за институтских однокурсников; и мужей и детей давно имеют, и живут в городе, неподалеку от родителей. А красивая и умная Стеша в деревне застряла со времен распределения молодых специалистов. Такие, вот, жизненные парадоксы.

— Замуж не вышла? — поинтересовался, так, больше из приличия.

— За кого? — Раиса Егоровна безнадежно махнула рукой. — В таком возрасте нормальные мужики давно женаты, а всякие недоумки да пьяницы — на кой они нужны?

Последнее замечание почему-то его зацепило.

— Я много не пью, а вот тоже никому не нужен, — пробубнил.

Лучше бы промолчал.

— Это ты пока не пьяница, — уточнила Раиса Егоровна. — Но будешь, если с Васькой водиться не перестанешь. Ты — прежде чем вынести приговор, оглядела Пашку с головы до ног, — ты непутевый. А ведь как хорошо жизнь начинал. И жена у тебя хорошая была. Видная, работящая, чего не жить? Чего, спрашивается, с Ленкой-то разбежались?

— Долго рассказывать, — уклончиво ответил, отступая к двери.

Пора, пора бежать. Завоспитывает.