Виктор Пелевин - Нижняя тундра

Вдруг Юань Мэн почувствовал, что его неодолимо тянет в сон. И почти сразу же ему стал сниться старик, который делал варганы, только теперь он выглядел очень величественно и даже грозно, а одет был в длинную синюю рубашку, расшитую звездами, и за его спиной в черном небе струились ленты северного сияния. – Я хочу научить тебя играть на варгане, – сказал старик. – Много тысячелетий назад у нас в фольклорном ансамбле говорили так. Есть Полярная Звезда, и правит ею дух холода. А точно напротив ее на небесной сфере есть Южная Звезда, которую люди не видят, потому что она у них под ногами. Ею правит дух огня. Однажды, давным-давно дух холода и дух огня решили сразиться. Но сколько они ни нападали друг на друга, никакого сражения у них не получалось. Духи огня и холода свободно протекали друг сквозь друга – потому что как один дух может победить другого? Они просто есть, и все. И тогда, чтобы можно было говорить о победе, ими был создан человек.

Юань Мэну приснилось, что он поклонился и сказал:

– Наши книги говорят об этом немного по-другому, но по сути так оно и есть.

– Но на самом деле, – продолжал старик, – дух холода и дух огня – это не два разных духа. Это один и тот же дух, который просто не знаком сам с собой. И человека он создал из себя самого, потому что из чего еще дух может что-то создать? И человек заблудился в этой битве двух духов, которые на самом деле – он сам.

– Я понимаю, – сказал Юань Мэн.

– В действительности оба они – это один дух, который бесконечно играет и сражается сам с собой, потому что если бы он этого не делал, его бы просто не было. Ты понял, как играть на варгане, Юань Мэн?

– Да, – сказал Юань Мэн, – я все понял.

– Чего это ты бормочешь? – поглядывая на часы, спросил прапорщик. – Что ты там понял?

– Все, – бормотал во сне Юань Мэн, – все понял… Не надо мне искать никакого духа Полярной Звезды. Я и есть дух Полярной Звезды, и сам себе главный шаман. И вообще все духи, люди и вещи, которые только могут быть, – это и есть я сам. Поэтому играть надо не на инструментах, а на себе, только на себе. Какие законы или ноты могут тогда что-то значить? Нет никаких созвучий, это Жень Ци врет… Каждый сам себе музыка… Слушай, поворачивай. Мне в Китай надо, а не в консерваторию…

– Поворачиваю, – сказал прапорщик и опять поглядел на часы.

– Подожди. Сейчас я тебе сыграю, ты все поймешь… Подберу… Как там было… Just trying to make his way home…

Когда Юань Мэн проснулся, над ним почему-то было небо. Оно было желтоватого цвета, но это не удивило императора. В Поднебесной за последние сто лет было несколько восстаний за установление эры Желтого Неба. Могло ведь такое восстание победить в нижней тундре, подумал Юань Мэн. Странным было другое – на небе были трещины и желтые разводы, как будто оно дало небольшую течь, когда в верхней тундре началась весна. Похоже, весна начиналась и в нижней тундре – по небу медленно ползло несколько возвращавшихся с юга тараканов. Юань Мэн захотел пошевелиться и не смог – кто-то привязал его к сиденью грузовика. Вдруг он понял, что это не сиденье. Его руки были примотаны грязными бинтами за запястья к какой-то железной раме, а из вены в районе локтевого сгиба торчала тонкая пластмассовая трубка. Юань Мэн проследил за ней взглядом – она поднималась к потолку, который он принял за небо, и кончалась большой перевернутой бутылкой, в которой была какая-то жидкость. Юань Мэн опустил глаза – оказалось, что он совершенно голый и лежит на клеенке, а другая пластмассовая трубка выходит из его причинного места и тянется к бутылке от «Кока-колы», привязанной к ножке кровати. От мрачного убожества всего увиденного Юань Мэн помрачнел.

Вокруг ходили люди в несвежих зеленых халатах. Юань Мэн попробовал позвать кого-нибудь из них, но оказалось, что его горло совершенно высохло, и он не в силах произнести ни одного звука. Люди вокруг не обращали на него никакого внимания. Тогда Юань Мэн разозлился и захотел порвать бинты, которыми был привязан к раме кровати, но не смог. Вскоре к нему подошел человек в зеленом халате. В руках у человека была коробка с надписью «Кофеин» и шприц.

– Где я? – еле слышно спросил Юань Мэн.

– В реанимационном отделении института Склифосовского, – сказал человек в халате, отламывая шейку ампулы и наполняя шприц.

– А это что? – спросил Юань Мэн, кивая на шприц.

– Это ваш утренний кофе, – самодовольно ответил человек, втыкая шприц в то место, где нога Юань Мэна плавно переходила в спину. Через пару часов Юань Мэн пришел в себя, и, когда ему принесли его шелковый халат со следами ярко-желтой грязи, которой и не бывает в нормальных городах, он совсем не удивился. Не удивило его и то, что пропала подаренная гуннским ханом шуба.

– Как я здесь оказался? – спросил он.

– А ты вчера бухал с кем-то в ресторане «Северное Сияние» на улице Рылеева. Это у Курского вокзала. Наверно, бабки засветил. Вот тебе клофелина в водку и налили.

«Ну, Жень Ци, – подумал Юань Мэн, – в этот раз точно отрублю тебе голову.»

– Клофелин – это глазные капли, – продолжал врач. – Если их налить в водку, то очень резко падает давление, и человек отрубается. Это обычно бляди делают. Выключают клиента часа на два. Но тебе уж очень много налили. Новички, наверно. Вот ты на шестнадцать часов в кому и попал. А вообще, частый случай. У Курского вокзала бригада клофелинщиков работает.

Юань Мэн закрыл глаза и вдруг вспомнил странную картинку – он, кажется, видел ее в каком-то журнале, который листал в кабине грузовика, перед тем как заснуть. Там был нарисован человек в военном мундире, небритый, со свирепым взглядом. Юань Мэн даже вспомнил подпись: «Декабрист Рылеев-Пушков в ответ на слова, что тайные общества наши были подобием немецкого Тугенд-бунда, мрачно отвечал: „Не к Тугенд-бунду, но к бунту я принадлежал“. Император долго хохотал и отправил его в ссылку. А, в сущности, вполне мог повесить – иные повисли и за меньшее».

– Жень Ци, Жень Ци… – пробормотал Юань Мэн. – Голову, может, и не отрублю, но в ссылку точно отправлю.

– Чего? – спросил врач. – У вас были какие-то галлюцинации в коме?

– Не в коме просто, но в Коми я был, – тихо сказал Юань Мэн.

– Как? – спросил врач.

– Так, – сказал Юань Мэн. – И вы сами, в сущности, тоже в Коми. А в ссылке тут мы все. Врач посерьезнел и внимательно посмотрел на Юань Мэна.

– Придется тебе, братишка, у нас маленько зависнуть, – сказал он и отошел от кровати.

Два дня подряд Юань Мэн отдыхал, глядя на ползавших по потолку и стенам тараканов. Они были большие, умные и мрачные, и могли планировать со стен на пол. Сосед по палате рассказал, что раньше таких тараканов не было, и этот вид называется «новый прусский» – от свободы и радиации их развелось видимо-невидимо. Он даже читал стихи поэта Гумилева про какую-то болотную тварь, у которой мучительно прорезались крылья, но Юань Мэн не особо слушал. Иногда к нему подходили врачи и задавали идиотские вопросы. Юань Мэн на вопросы не отвечал, а прятался под одеялом и думал. А на третий день рано утром он встал, надел свой грязный халат и пошел к выходу. По дороге он украл со стола старый скальпель. Его пытались остановить врачи, но он сказал им, что если они это сделают, их замучает совесть, отчего врачи побледнели от страха и расступились. Юань Мэн нашел их уважение к моральному закону достойным восхищения. Он не знал, что перед ним в палате лежал долгопрудненский авторитет по кличке Вася Совесть, который остался очень недоволен едой и тараканами и обещал разобраться.