Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 2

Несмотря на внешнее разнообразие аргументов, выдвигаемых против коммунистического идеала, в основном дело сводится к двум ясно очерченным пропагандистским линиям: к попыткам доказать его нереальность, неосуществимость (при этом подчас даже не отрицается величие и положительный характер многих целей коммунизма самих по себе) и к попыткам ослабить притягательную силу самого коммунистического идеала, искажая его характер, приписывая ему антигуманистические черты.

Разговорились о литературе, потом о музыке. Она говорила общепринятую банальность насчет того, что искусство возвышает, очищает, делает лучше. Он сказал, что это вздор. Искусство в такой же мере возвышает и улучшает человека, в какой это делает съеденный хороший шашлык и выпитая бутылка хорошего вина. Она сказала, что он по всем вопросам говорит наоборот. Отчего бы это? Из стремления к оригинальности? Из духа противоречия? Он сказал, что не знает, почему он обычно занимает особую позицию. Но он не стремится к оригинальности и не склонен к дискуссиям. В данном случае он просто высказал результат своих наблюдений и размышлений. А что же в таком случае делает человека чище и лучше? — спросила она. Только общественное насилие и добрая воля человека, ответил он. Первое для большинства, вторая — для одиночек. Выходит, мы становимся лучше от нашего режима, удивилась она. Вне всякого сомнения, сказал он. Если ослабить режим, мы превратимся в еще более худших тварей. Но режим поддерживают мерзкие твари! — возмутилась она. Как ты можешь так рассуждать?! Увы, сказал он, таковы законы природы. Режим наш имеет лишь один путь улучшить нас: порождая еще худших тварей, чем мы сами. А где же выход? — не сдавалась она. А ты забыла о второй возможности, сказал он. Это — путь одиночек. Чтобы стать лучше, человек должен знать, что это такое, должен очень захотеть этого и приложить к этому усилие. Чтобы улучшить все общество, такие одиночки должны заразить своим примером других. А затем люди должны убедиться в выгодности и целесообразности быть такими. Это — долгая и мучительная история. И идет она в ожесточенной борьбе общества против таких одиночек, стремящихся быть лучше. Но почему? — спросила она в растерянности. Потому что они нарушают привычный ход жизни и вносят в души людей болезненное беспокойство, сказал он. Это же очевидно. Да, согласилась она, это совсем очевидно.

Если поверхностным взглядом посмотреть на наше общество, то легко можно заметить хамство, халтуру, карьеризм, взяточничество, пьянство, лицемерие, воровство, очковтирательство, цинизм, неверие и все прочие омерзительные явления человеческой жизни. И в большом количестве, повсюду и всегда. Так как же такое общество может существовать?! Оно же должно было давно развалиться! Но оно существует из десятилетия в десятилетие, не разваливается, а, наоборот, расширяется и наращивает мощь. В чем дело? Взгляните на то же самое общество с иной позиции и иной дистанции, и ваши опасения или надежды, что это общество вот-вот развалится, испарятся. Допустим, вы — молодой и вполне здоровый человек. А знаете ли вы, сколько клеток в вашем теле погибает каждую минуту, какие смертоносные микроорганизмы обитают в нем, какие яды циркулируют?! Да возьмите любую здоровую клетку и посмотрите ее под микроскопом! Найдете ли вы среди них хотя бы одну, какую можно было бы посчитать за совершенство?! Так что же говорить о таком неизмеримо более сложном организме, как человеческое общество! Жизнь сложного организма не есть образцовый пример для учебников, лозунгов, доктрин. Это — жизнь со всеми ее естественными явлениями, в том числе — с уродствами, прыщами, бактериями, загноениями, поносами. То, что мы видим в нашем обществе, суть естественные явления его естественной жизнедеятельности. Их можно заранее предсказать и вычислить, исходя из знания типа общества, логически мыслимых возможностей для поведения людей и числа возможных их поступков. Нормальная же жизнь общества не есть абсолютная гармония, абсолютное здоровье. Она есть лишь тенденция к гармонии и здоровью, борьба всех сил общества за это. Но — лишь одна из тенденций.

Человеческий организм умирает. И наше общество рано или поздно умрет. Смерть организма столь же естественна, как и его жизнь. Но естественная смерть организма не есть следствие болезней, микробов, ядов. Наше общество умрет (если это будет естественная смерть) не от взяточников, алкоголиков, халтурщиков и прочих социальных язв. Естественное умирание есть элемент в механизме самосохранения организма. Борясь с отклонениями от некоей «нормы», всякий организм добивается успеха только путем создания условий своей гибели. Если допустить, что наше общество может мирно жить сколь угодно долго, то оно рано или поздно умрет. Но причиной его гибели будут не зримые нами теперь язвы, а те явления, которые мы считаем здоровыми, разумными, полезными. Мы ужасаемся, глядя на лодырей, взяточников, карьеристов, пьяниц, насильников, прочую нечисть. Мы лицемерим, ужасаясь, ибо эта нечисть и есть мы сами, ибо лишь благодаря этой нечисти мы хоть как-то можем жить в таких социальных условиях. Если общество уничтожит эту нечисть хотя бы наполовину, оно погибнет. Но это будет не естественная смерть, а самоубийство. Мои слова не следует понимать как призыв «Да здравствует нечисть!». Их следует понимать лишь как призыв попытаться понять нашу жизнь другими интеллектуальными средствами. Бунтуйте или примиряйтесь — это ваше дело. Но не вслепую же!

Однажды вечером, за ужином, МНС передали записку от Петина. В ней говорилось, что Петин приехал на дачу и требует немедленно вернуть его «документы». МНС похолодел от ужаса: он же выбросил петинские бумажонки! Не дожидаясь, когда ему принесут манную кашу, МНС бросился в палату и припал к мусорной корзине. Бумажки недвижными лежали тут!! Слезы радости потекли из прекрасных очей его и оросили содержимое корзины. Собрав петинские «документы» и свои записки, МНС побрел на дачу к Петину, позабыв про манную кашу, про жидкий чай с двумя кусочками сахара и печеньем «Привет». Петин торопливо просмотрел свои заметки и, убедившись в том, что они целы, и поверив МНС на слово, что тот не снял с них копий, бросил их в горящий камин. Потом начал читать записки МНС. Читал не спеша, перечитывая отдельные места. Недвижный МНС не мигая глядел на его огромный череп, покрытый редкими клочками серых волос. Здорово, сказал наконец Петин. Ты точно угадал мои установочные идеи. Но к сожалению... И Петин, не договорив фразу, бросил и заметки МНС в камин. А теперь, сказал он с видимым облегчением, будем пить чай. Ты, конечно, сыт. Вас там в доме отдыха кормят на убой. Потом пожилая, некрасивая и неопрятная женщина, похожая на Петина, принесла жидкий чай с двумя кусочками сахара и печеньем «Привет». Знакомься, сказал Петин, это моя внучка. Внучка проворчала что-то невнятное и исчезла. МНС с отвращением выпил остывший чай из плохо мытого стакана. А теперь иди отдыхай, сказал Петин, но смотри, никому ни слова!