Кристофер Мур - Ящер страсти из бухты грусти

— Я в двух кварталах отсюда живу, — не открывая лица, ответила та.

— И ты двигай домой. Сейчас же. — Тео повернулся и зашагал к машине. Никто никогда не обвинял его в избытке ума (если не считать того раза, когда на вечеринке в колледже он смастерил аварийный кальян для травы из двухлитровой бутылки из-под кока-колы и шариковой ручки «Бик»), но теперь он чувствовал себя еще глупее от того, что не расследовал смерть Бесс Линдер тщательнее. Одно дело, когда тебя берут на работу потому, что считают олухом, и совсем другое — эту репутацию оправдывать.

Завтра, подумал он. Сначала надо найти пацана.

Молли стояла в грязи вместе с двумя пастельными христианками и смотрела на трейлер дракона.

— Чувствуете?

— Что? О чем это вы? — спросила Мардж. — Это просто старый грязный трейлер… простите — мобильный дом. — До последней секунды ее волновали только героиново-голубые каблуки, застревавшие в мокрой земле. Теперь же они с подругой во все глаза глядели на дракона.

Чувствуют — Молли точно знала. Она и сама ощущала это низкопробное удовлетворение, нечто смутно сексуальное, не вполне радость, но рядом.

— Вы же чувствуете, да?

Барышни переглянулись, пытаясь отрицать, что им вообще свойственны чувства. Глаза их остекленели, точно они вконец обторчались, обе переминались с ноги на ногу, стараясь сдержать смешки. Кэти, розовая, сказала:

— Наверное, нам следует навестить этих людей. — И сделала робкий шаг к трейлеру.

Молли преградила ей путь.

— Там никого нет. Это просто чувство такое. А вам, наверное, пора свою петицию писать.

— Уже поздно, — ответила героиново-голубенькая. — еще один визит, а потом мы пойдем.

— Нет! — не отступала Молли. Это не так весело, как она себе представляла. Ей просто хотелось их немножко напугать, а вовсе не отдавать на съедение. Молли не давала покоя отчетливая мысль: еще один шаг к трейлеру дракона, и школьная молитва лишится двух холеных голосов. — Вам пора домой.

Она взяла христианок за плечи, вывела на дорожку и подтолкнула к выходу со стоянки. Те с тоской оглянулись на трейлер.

— Я чувствую, как благодать во мне зашевелилась, Кэти, — сказала Мардж.

Молли подтолкнула их еще разок:

— Точно, и это — правильно. А теперь валите отсюда. — А полоумной считают почему-то ее. — Идите, идите. Мне нужно Стиви ужин готовить.

— Жалко, что не удалось познакомиться с вашим малышом, — сказала Кэти. — Где он?

— Уроки делает. До встречи. Пока.

Молли посмотрела, как барышни выходят со стоянки и садятся в новый микроавтобус «крайслер», а потом обернулась к трейлеру. Бояться почему-то она уже перестала.

— Ты ведь проголодался, правда, Стиви?

Трейлер-дракон дрогнул, углы перетекли в плавные изгибы, окна стали глазами, но сверкали они не так ярко, как ранним утром. Молли увидела обожженные кроны жабер, копоть и волдыри на теле между чешуйками. По бокам дракона пробежали и погасли тусклые полоски голубого света. Молли почувствовала, как от жалости у нее оборвалось сердце. Этой твари, чем бы она ни оказалась, было больно.

Еще несколько шагов.

— У меня такое ощущение, что ты слишком старый для Стиви. К тому же, настоящий Стиви может обидеться. Как насчет Стива? На Стива ты и похож. — Молли вообще нравилось имя Стив. Так звали ее агента. Стив — хорошее имя для рептилии (чего не скажешь о Стиви, что больше подходит мороженой золотой рыбке).

Она почувствовала, как ее охватило волной тепла среди всей этой печали. Чудовищу имя понравилось.

— Не надо было того мальчишку есть.

Стив ничего не ответил. Молли сделала еще один шаг, по-прежнему настороже.

— Тебе придется отсюда уйти. Я не смогу тебе помочь. Я же сумасшедшая, знаешь? У меня даже об этом бумага имеется.

Морской Ящер перекатился на спину, как покорный щенок, и оделил Молли душераздирающе беспомощным взглядом — что довольно непросто для зверя, способного проглотить «фольксваген».

— Нет, — ответила Молли.

Морской Ящер захныкал — не громче новорожденного котенка.

— Ох, это просто роскошно, — сказала Молли. — Представляю, сколько медикаментов пропишет мне доктор Вэл, если я ей об этом расскажу. Овощ и ящерица — вот как нас с тобой будут теперь называть. Надеюсь, тебя это радует.

За ночь население Хвойной Бухты — особенно то, которое отвыкало от антидепрессантов, — необъяснимым образом обрело какое-то удовлетворенное спокойствие. Нет, тревога не отступила — скорее начала стекать по их спинам, словно теплый дождик по спине голого карапуза, только что открывшего для себя волшебство бултыхания в грязи. В воздухе витали секс, риск и радость — и эйфорическая потребность поделиться ими с ближним.

Утро застало многих за завтраком в местных ресторанах. Они сбивались вместе, точно антилопы гну перед стаей львов — инстинктивно зная, что на клык попадет только один: тот, кто отобьется от стада.

Дженни Мастерсон обслуживала столики в кафе «Г. Ф.» уже двенадцать лет и не могла припомнить, чтобы здесь было так людно после окончания курортного сезона. Танцуя между столиков, она разливала кофе и декаф, разносила еду, перехватывала случайные просьбы принести еще масла или салсы и выдергивала из-под носа у едоков грязные тарелки и стаканы по пути к раздаточному окну. Ни одного лишнего движения, ни одного обойденного клиента. Она работала хорошо — очень хорошо, — и иногда это ее дьявольски бесило.

Дженни только что стукнуло сорок — стройная, светлокожая, с убийственными ногами и длинными золотисто-каштановыми волосами, которые на работе она закалывала наверх. Они с мужем Робертом владели магазинчиком «Морской Рассол: наживка, снасти и отборные вина», но, проработав три месяца бок о бок с человеком, которого любила, и родив ему дочь Аманду, которой уже исполнилось пять, она вернулась в официантки, чтобы спасти и семью, и рассудок. Где-то между окончанием колледжа и сегодняшним утром она умудрилась стать асом обслуживания столиков, и ее никогда не переставало поражать, как же, к чертовой матери, это произошло. Как превратилась она в ходящее хранилище местной информации, граничащей со сплетнями, и как ей удалось так навостриться улавливать обрывки разговоров, да еще и не терять их нить, перемещаясь по всему ресторану?