Альфрид Изатулин - Медики уранового стройбата

Врачебные дела направляли для оценки во врачебные управы или в медицинский совет, которые и решали вопрос о привлечении врача к ответственности. Общей тенденцией того времени было то, что врачевание в силу своей исключительно гуманной направленности не может относиться к уголовно наказуемым деяниям. Вместе с тем во врачебную среду, особенно в земство, уже начиналось проникновение идей "разночинцев" и "народовольцев", не разделявших принципы закрытости для общества врачебного цеха. К счастью для медиков, Манассеины и иже с ними были в явном меньшинстве и погоды, по большому счету, не делали" .

Такова история вопроса до 1917 года.

Задумываясь о взаимоотношениях врача и общества в те далекие времена, как никогда соглашаешься с классиком: "Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь".

Тарского по итогам прошедшего года наказывали за:

1. За неполный охват физиолечением всех лечившихся в отделении (абсурд).

2. За уменьшение средней длительности лечения больных в отделении (начальник госпиталя капитан Алтайский считал, что так быстро вылечить невозможно!!).

Вернемся к менингиту. Инфекционное отделение переполнилось, работало в усиленном режиме. Тарский принял активное участие в лечении, как просил Подгузников, молодой коллега. Помогал катетеризировать вены, определиться с объемом инфузионной терапии. Обошлось, никто не погиб.

Начальник инфекционного отделения испытание выдержал.

Стало холодать, уже в октябре закружились снежинки. После юга Тарский ощущал определенный дискомфорт. Между тем, подмораживало все сильнее, мерзли уши. Наступила восточно-сибирская зима, снега немного, мороз в избытке. Офицеры из полков и отрядов надели полушубки. Отличная вещь, кстати, кто носил, тот знает.

Заместитель начальника управления военно-строительных частей по тылу полковник Плюшкин ответил кратко:

- Не положено!

- Холодно, товарищ полковник, мерзну. Могу заболеть. Прошу выдать полушубок.

- Нет. Их и так не хватает. Свободен!

- Есть!

Тарский, не долго думая, отправил рапорт с жалобой на нечуткое отношение к медицинскому составу в столицу нашей Родины город-герой Москву, начальнику Центрального управления военно-строительных частей, с той же просьбой о выдаче полушубка. Ответ пришел быстро (плохие вести быстро передвигаются): полушубками офицерский состав обеспечивается из расчета 50 процентов, только для строевых офицеров.

Нужно было применять нетрадиционные межличностные отношения. Ясно, какие. Вечная российская валюта плюс нахальство. Старшая сестра отделения обеспечила своего начальника 500 мл медицинского спирта. С флаконом в кармане шинели озябший Тарский постучался в дверь кабинета полковника Плюшкина. Проблема быстро была решена.

На вещевом складе, в пустой комнате, на полу навалом лежала груда, выше человеческого роста, полушубков. Тарский обозлился. Толстый, типично складской прапорщик с гадкой улыбкой сказал:

- Выбирайте товарищ майор! Медицину мы уважаем.

- Гады вы, тыловики, враги Советской Армии! Поступит кто из тыла в хирургию - отрежу все выступающие органы! Прав Суворов - вешать вас на оглобле надо!

Капитан Петр Оладушкин - большой, добродушный человек, знающий, любящий пациента доктор. Он совмещал хирургию с ЛОР, к нему охотно шли лечиться, и лечил он хорошо. Что-то кавказское было в его манере говорить, действовать: говорил громко, горячо, размахивая руками для вящей убедительности.

Никто не видел его жену, сыновей, во всяком случае, они практически не бывали на общих вечеринках. Петр практиковал строгий патриархат...

Тарского забавляла манера Петра выражаться. Он никогда не говорил: "я перевязал больного", а употреблял выражение "перемотал", "замотал". За пять с половиной лет Тарскому так и не удалось приучить его к медицинской терминологии.

Петр всегда оперировал большими величинами. Человек с размахом. Если, например, шел разговор о домашней бражке (а такие разговоры велись), то он скромно встревал и сообщал, что вылил флягу браги. Брага перестояла, дескать.

- Ну его к черту, взял и вылил!

Или:

- Выбросил ведро брусники. Ну его к черту. Скисла!

Строили гаражи. У всех стандарт, шесть на четыре метра. У Петра же 12 на 4.

Петра любили...

Оперируется острый аппендицит. Тарский ассистирует Оладушкину, хирурги ждут, когда пациента усыпят. Правая рука пациента плохо фиксирована, в период возбуждения (фаза наркоза) он начал рукой махать и прочее.

Тарский:

- Петр, прижми руку к операционному столу животом!

Оладушкин прижал. Через минуту Тарский обратил внимание на цвет лица Петра, ставшего багровым, на лбу у него выступил пот.

- В чем дело, товарищ капитан?

- У-у-у-у!!!

- Что у-у-у-у?

- Я-я-я-я!

- Что я-я-я-я?

- Я-я-я-йцооо!

Помогла анестезистка, освободившая зажатое в судорожно сжатой руке пациента яйцо капитана.

Капитан Левша очень тосковал по закрытому городу атомщиков Холмску-7. Часто повторял: после сильного дождя по Холмску пройдешь, не замочив туфли.

Холмск-7 - город (c 1954) в Холмской области. Входит в число закрытых административно-территориальных образований (ЗАТО). Население - 108 500 человек (по переписи 2010 года). Холмск самый большой из закрытых административно-территориальных образований (ЗАТО) системы Минатома РФ. Градообразующим предприятием является Сибирский химический комбинат. 26 марта 1949 года Совет Министров СССР принял решение о создании вблизи г. Холмска комбината по производству высокообогащенного урана-235 и плутония. В 1954 году закрытому городу было присвоено название Северск, однако позже в документах в целях секретности его стали именовать Холмск-7. В народе город называли просто "Почтовый" - из-за того, что строительство комбината носило наименование "Почтовый ящик № 5". В городе самый большой памятник Ильичу. Въезд в город по пропускам, через контрольно-пропускной пункт.

Семья Левшы отличалась хлебосольством и гостеприимством. Катя, его жена, провизор, трудилась в аптеке воинской части. И у нее никогда не убывал запас медицинского спирта, что в условиях сухого закона, объявленного ЦК для блага народа, но, как всегда, невыполнимого, было спасением для очень малой части оного народа. И довольно часто врачи госпиталя собирались в гостеприимной квартире капитана Левшы. И вот эта очень малая часть однажды узнала неприятную весть: капитана Левшу переводят в Холмск-7. Чего он и добивался втайне от начальства.

Проводили Левшу.

На его место прибыл капитан Александр Ермакович из Горького. Случайно первым его встретил Тарский, дежуривший в воскресный день по госпиталю. Позвонил сторож с КПП