Альфрид Изатулин - Медики уранового стройбата

Она уехала к месту распределения, опоздав на неделю. Всю эту неделю Амир не смыкал глаз. Засыпал за столом, за мамиными оладушками.

Это была их последняя встреча.

В течение 6-го и 7-го года обучения те, кто, избрал специальность хирурга, в основном изучают хирургию.

Научили оперировать - выполнять аппендэктомию, ушивать прободную язву желудка, резецировать кишку, выполнять ампутации, хирургические обработки ран, флебэктомию и другие относительно несложные операции.

И вот - наконец! Получен диплом врача, свидетельство хирурга. На работу!

Первую свою больницу Амир нашел с трудом.

Дело было так. При распределении на работу он выбрал ближайший к областному городу районный центр, так как его юная жена должна была учиться еще 2 года.

Да, жена. Женился он на шестом курсе. К середине пятого курса студент медицинского института становится, как бы сказать правильнее, - студентом заслуженным. Ведь во всех других институтах учатся всего пять, реже четыре года. А в медицинском - целых шесть, еще и год интернатуры.

В середине пятого курса студент медицинского института знает, что ему еще предстоит грызть камень науки полтора года. И особого энтузиазма это ему не прибавляет.

Вот в таком-то настроении шел Амир как-то по коридору родного общежития. По направлению к лестничной площадке. Общага состояла из двух кирпичных пятиэтажек, состыкованных углами. Когда идешь по коридору от его комнаты к лестничной площадке, то направо будет дверь на лестницу, налево проход в холл, соединяющий с другим корпусом. А прямо будет окно на всю высоту стены, окно, отгороженное решеткой, висящей на крючках на уровне пупка (примерно один метр от пола, значит). Кстати, с этим окном связано одно волнующее событие в его жизни.

История была такая: в ту новогоднюю ночь общага гуляла. Все, кто мог, уехали по домам. А оставшиеся студиозы праздновали по комнатам и интересам.

После встречи Нового года Амир решил прогуляться по общаге (была у него в молодости такая привычка, бродить после выпитого). Идет по коридору, засыпанному разбитыми бутылками, к лестничной площадке. А там какому-то шутнику стало, видимо, жарко, и он снял решетку с окна и переставил к двери на лестничную клетку. А окно распахнул настежь. Недолго думая, Амир шагнул в открытое окно, имея в виду, что идет на лестничную площадку (а этаж-то четвертый!). И, как говорится, морозный ветер в лицо. Спасло то, что в стыке зданий кружением ветра намело громадный сугроб. И ловко так он "присугробился", частично на пятую точку, частично на спину. Был в белой капроновой рубашке в честь праздника (не намокает). Снег набился под рубашку, под брюки. Вывернувшись из снега, вытряхнув из всех полостей снег, обошел общежитие и вошел в вестибюль. Возле столика вахтера наблюдался нездоровый ажиотаж. Кто-то звонил в "скорую", кто-то кричал:

- Человек выпал с четвертого этажа!

- А кто выпал? - вклинился и Амир в суматоху. Изумленная однокурсница, увидев его, округлила глаза, раскрыла рот и замерла, указывая пальцем на ожившего. Затем шок прошел, его стали обнимать, целовать, потащили на четвертый этаж для лечения стресса...

Так вот, идет по оному же коридору в апреле того же, так удачно встреченного года. Солнце светит через памятное окно в лицо. И в солнечном ореоле перед ним возникает бегущая навстречу девушка. Ее волосы просвечивают в солнечных лучах рыжим цветом. На ней коротенький фиолетовый, с сиреневыми цветочками, халатик. Пронеслась, и исчезла в одной из комнат. А Амир, естественно, так и остался истуканом стоять в коридоре. Ему показалось, что его обдало легким ветерком от взмаха крыла кудрявого мальчишки с луком и стрелами, пролетевшего у потолка и пустившего в него свою коварную стрелу, и вообще, температура тела повысилась.

Был такой праздник тогда: день рождения Ильича. И в честь этого события весь СССР дружно и добровольно (разумеется) выходил на коммунистический субботник.

Пятый курс лечфака в тот раз занимался уборкой на военной кафедре, мальчики - на улице, девочки - в недрах кафедры. Амир с другом К. сбегали между делом в магазин, за студенческим вином типа "Портвейн 777". Убрали мусор со снегом, выпили. Поехали в общагу на троллейбусе. Ехать примерно 45-50 минут. Видимо, лицо его имело довольно глупое выражение, и Коля несколько раз спросил:

- Амир, ты заболел, что ли? (Конечно, друг, заболел, еще как заболел, хуже чумы эта хвороба, и нет от нее спасения!!!)

По субботам в общаге работал душ, бывали танцы в холле первого этажа. Приехали, слетали на четвертый этаж, и в душ. А душ-то закрыт, в честь субботника, видимо. Ну, для студента в законе это не проблема. Устроили небольшой скандал, и ключ от душа им выдали.

Чистые, спустились друзья на танцы. А там - "стоят девчонки, платочки в руках теребят...".

Стоит и рыжеволосая девочка, пятками к стенке, возле двери в кабинет коменданта. В миниюбке, в темно-красной кофточке с короткими рукавами.

- Вы танцуете? Разрешите пригласить!

- Танцует, танцует, -ответила за нее подружка Людмила, слегка подталкивая ее сзади...

Пел Сальваторе Адамо "Tomble La Neiqe" ("Падает снег").

Нина считает, что любви нет, это всё гормоны. Как врач, Амир ей верит. А как человек, поскольку в психическом отношении (так сложилось) Амир немного "не такой", он верит в любовь и прочую сентиментальность, и считает, что любовь есть. Потом были походы в кино. Катание в трамвае к сельхозинституту. Холл общаги, подоконник, штора, поцелуи. Со всеми своими подружками-брюнетками он расстался.

Лето провел в стройотряде. С трудом дождался осени (вернее, встречи с ней). И вот - семья.

Районная больница в 55 километрах от областного центра, ходит электричка.

Главный врач встретила приветливо. Александра Ивановна, добрейшей души человек. Молодого специалиста она уже знала. Год, пока он обучался в интернатуре, в областном центре, в клинике общей хирургии, зарплату ему выплачивала центральная районная больница, по месту распределения, почтовыми переводами. В марте интерна вызвали в ЦРБ, кто-то из хирургов уехал на усовершенствование и в поликлинике прекратился хирургический прием. Выйдя из электрички, на привокзальной площади, Амир спросил у прохожего, где находится больница. Селянин показал направление, Амир двинулся туда, стал искать. Прошло 5 минут, 10 - больницы нет. А ведь прохожий говорил, что в пяти минутах ходьбы. Снова справился у другого прохожего. Тот с удивлением на него посмотрел и указал через плечо большим пальцем на какую-то развалюху. При ближайшем рассмотрении последняя и оказалась центральной районной больницей.

Жил в физиокабинете, спал на кушетке, обитой скользкой клеенкой, периодически падая на пол. Питался в кухне больницы. Поликлиника примитивная, в бараке. Принимать приходилось от 60 до 90 больных за рабочий день. Понятие норма приема (30-40) здесь отсутствовало. Вернее, она, норма, была, жизненно - важная: в первой половине дня площадь вокруг поликлиники заполнялась конными повозками, мотоциклами и другими транспортными средствами. Норма такая - принять всех, кто приехал из деревень. Площадь должна очиститься. Как правило, все другие специалисты к вечеру уже уходили домой, регистратура закрывалась, лишь интерн-хирург и его медицинская сестра продолжали прием. Иногда уходила и медсестра, Амир принимал больных один. Ужинал, потом падал на кушетку-каток, закрывал глаза и продолжался прием: мелькали лица селян, руки, ноги, животы, рентгенограммы. И так целый месяц...