Лев Портной - Трепетные птички

Парень, что стоял боком, и низкорослый обступили блондинку. Улыбка коротышки стала еще лучезарней, он что-то говорил, приложив к сердцу руку. Девушка мотала головой и тщетно пыталась высвободиться от второго, схватившего ее под правый локоть.

Я наблюдал за ними и надеялся, что кто-то из прохожих вмешается. Но живая вереница изменила русло. Только что люди шагали прямо и лишь в последний момент, натолкнувшись на препятствие, корректировали движение. А теперь поток изогнулся, оставив в стороне нуждавшихся в помощи. Взгляды сделались на удивление целеустремленными. Никто не глазел по сторонам, не отворачивался. Отвернуться — значило, признать, что заметил что-то, от чего поспешил отвернуться. Проще — не заметить вообще. Спасительный для совести случай, когда форма превращается в содержание. Сперва делаешь вид, что не заметил, а пока дойдешь до метро, и впрямь забудешь о том, что… о чем? Мы ничего не заметили.

А я? Что же я? Мне, что, больше всех надо?! Зачем я оставил хотдог, в последний раз вытер подбородок, деловито скомкал и бросил салфетку в урну и вот — делаю шаг.

Нас разделяет несколько метров, и до последнего мгновения я не знаю: пройду ли мимо или вмешаюсь? Вот еще один шаг, вот уже голоса выделяются из уличного гама:

— Девушка милая, честное слово…

— Ой, ребята, ну, не надо! Ну, прошу вас! Перестаньте!

Кто-то — неужели это я? — берет под руку здорового парня, что вцепился в блондинку, и словно со стороны слышу собственный голос:

— Братан, отпусти ее, пожалуйста!

Низкорослый поворачивается ко мне, смотрит снизу вверх, улыбается все также лучезарно:

— А тебе, что, больше всех надо?

— Это — моя сестра, — поясняю я, кивнув на блондинку, и, не спуская с нее взгляда, восклицаю. — Наташ, ну ты чешешь! Я стою, а ты — мимо, ничего не замечаешь!

Парень, что держал ее под локоть, разжал пальцы, и девушка нырнула за мою спину.

Сестра — это я здорово придумал. Сказал бы, что моя девушка, они, возможно, и отпустили бы ее, но непременно поглумились бы над нами, хотя бы словесно. А сестра — это святое. Брат, оберегающий сестру, это нормально, это по понятиям. Да и девчонка, которая вышла на улицу не сама по себе, а под присмотром брата, уже не шалава, правильная девчонка. И как удачно совпало: я в красной майке, она в красном топике.

Несколько дальнейших мгновений прошли сумбурно. Девушка с темными волосами заняла спасительную позицию между «братом» и «сестрой», пацаны обменялись со мною вполне дружелюбными репликами, отпустили парочку сальных, но вполне сносных комплиментов в адрес «сестренки», девушки фыркнули, — но все это смешалось в памяти, подробностей не сохранилось. Будто все это не со мной произошло.

А я? Вот я шагаю в сторону метро, «сестренка» идет слева, ее подружка держится между нами. Некоторое время мы молчим, словно опасаемся сглазить счастливый исход дела. Когда преодолели приличное расстояние, блондинка склонила голову вправо и окликнула меня:

— Молодой человек, спасибо!

— Не за что, — ответил я непринужденно, словно разобраться с шайкой подобных гавриков для меня дело пустячное, каких бы правил игры мне не навязали.

— Господи! Если б не вы! Все ж мимо проходят! Никому дела нет! — выдохнула темноволосая девушка.

— В таких случаях сразу кричать нужно! Кричать что есть мочи, на помощь звать! — сказал я.

— Да неловко как-то орать на всю улицу. Все ж и так все видят, — возразила темноволосая девушка.

— Никто ничего не видит, — покачал я головой. — Это я случайно со стороны наблюдал за вами и видел, что вот ребята какие-то пристали к незнакомым девушкам. А со стороны этого не понять. Те люди, что рядом с вами шли, прошли дальше и все. А остальные, кто потом уже идет, что они видят? Ну, ребята какие-то, со своими подружками, какая-то размолвка у них, те куда-то ехать зовут, а девчонки не хотят ехать, может, еще погулять хотят. Но все ж улыбаются, все мирно, что тут такого…

— Вы так всех оправдываете, — промолвила «сестренка».

— Да нет, не оправдываю. Я просто говорю, как это со стороны выглядит, — ответил я.

— Меня, кстати, Юлей зовут, — сказала блондинка.

— Надо же! Имя сестры перепутал! — всплеснул я руками.

Девушки засмеялись.

— А я Александр, Саша, — добавил я.

— Лариса, — представилась темноволосая девушка.

Мы приближались к станции метро. Я строил планы, как продолжить знакомство. Конечно, можно было просто предложить обменяться телефонами, пригласить ее на чашечку кофе куда-нибудь. Но сначала хотелось найти какие-то общие интересы, чтобы сыграть на родстве душ, а не на благодарности за спасение.

И мои планы касались, конечно же, Юли. Ларису я не принимал в расчет. Да и назвав Юлю «сестрой», пусть и несознательно, но определенные акценты я сразу расставил.

Вот мы спустимся к поездам, нам окажется по пути — мне-то все равно куда ехать. Лариса займет свободное место, а мы постоим — будем говорить, отрезанные шумом от прочего мира.

— Вы в метро? — окликнула меня Юля.

Мы остановились возле наземного вестибюля. Юля смотрела на меня, слегка вскинув брови. А я замешкался, неожиданно меня охватило то же смятение, что и пару минут назад — всего-то пару минут! — когда ноги сами понесли меня прочь от палатки с хотдогами и я еще не знал, вступлюсь ли за незнакомых девушек или пройду мимо. Вот сейчас мы сделаем несколько шагов, исчезнем за колоннами станции, эскалатор понесет нас вниз, мы будем весело щебетать, назначать свидания, а те ребята — они же так и остались там, они никуда не делись и, может быть, в это мгновение усаживают растерявшихся девушек в автомобили.

— Нет, мне нужно задержаться, — выдавил я.

— Жаль. А нам, — Юля виновато улыбнулась и развела руками, — нам в метро.

Я мог бы попросить ее телефон в этот момент, предложить выпить чашечку кофе на неделе. Но как-то все не так складывалось, как я воображал. Я ведь совсем не знал ее, не знал, будет ли нам о чем поговорить за чашечкой кофе. И язык у меня заплетался, словно мокрым песком его обложили.

— Что ж, мы пойдем. Было приятно познакомиться. И еще раз спасибо вам, — она вновь улыбнулась.

— До свидания, — откликнулась Лариса.

— Пока, — с деланной беззаботностью ответил я.

И они пошли в метро. Сквозь надрезы на джинсах блеснули полоски матовой кожи, затем девушки скрылись за колонной, через мгновение по другую сторону мелькнули воздушные волосы, и все. «Сестра» исчезла в утробе метро, наверное, навсегда.

Я мог бы еще догнать их, догнать и остаться в том замечательном мирке, в котором заслуженно слыл героем и встречал девичьи взгляды, полные искренней благодарности. А вместо этого ноги понесли меня прочь от метро, назад, туда, где остались эти жлобы с лучезарными улыбочками.