Леонид Пасенюк - Съешьте сердце кита

Промелькнул поблизости Роберт Николаевич. Ага, вот он выстрелил. Но рыба опять ушла невредимой. Генка поплыл к нему.

И тут из-за плеча у Генки выскочил лобан, вспыхнул перед глазами старым серебром. Он именно выскочил, будто его кто-то за ниточку дернул. У лобанов есть такая привычка — заходить на охотника с тыла. Но, познакомившись с ним и попробовав стрелы, в дальнейшем они держатся на почтительном расстоянии.

Да, любопытство иногда вещь наказуемая. Генка проткнул лобана почти в упор и сразу же нырнул за ним. Пожалуй, нет рыбы, с большим остервенением рвущейся на стреле. Кефаль готова растерзать себя в клочья, она неистово трепыхается и только что не кричит. Генка знал случаи, когда, разорвав себя почти пополам, кефаль все-таки уходила. Но у него это бывало редко: выручал отваливающийся, на шнурке, наконечник.

Генка подхватил стрелу, вместе с лобаном оседавшую на дно, и ударил его ружьем по голове. Рыба продолжала сопротивляться, хотя уже не столь самозабвенно. Генка прижал ее к шершавому от мелких ракушек камню и просунул под жабры кукан. Теперь .ее песенка была спета.

К нему спешил Роберт Николаевич с приготовленными заранее и впрок изъявлениями восторга.

После продолжительных «ахов» и «охов» он сообщил, блестя глазами:

— А знаете, друзья, у меня возникла идея. На днях съезжу в Геленджик и куплю еще одно точно такое же ружье. Свяжу их проволокой — и у меня будет два ствола. Я уже изучил повадки кефали: если на ее жизнь совершено покушение, она незамедлительно подойдет вплотную, чтобы навечно запечатлеть облик наглеца. И тут ее можно почти наверняка сразить из второго ствола!

Нил схватился за живот и захохотал.

— На вашем челе печать гения! Так сказать, усовершенствование конструкции ружья не за счет изменения принципа боя, а за счет количественного накопления стволов!

— Но я же не специалист, не конструктор, обиделся Роберт Николаевич.

— Такое громоздкое ружье лишит вас маневренности, — не очень уверенно заметил Генка; пожалуй, он немного завидовал тому, что Роберт Николаевич так запросто может поехать и купить еще одно ружье. — А вообще попробуйте, посмотрим.

Видно было, что Роберта Николаевича начинает всерьез огорчать невезение, и его болезненная реакция на сплошные промахи вылилась в болезненное желание превзойти самого себя. В конце концов два ствола — это надо было придумать! Это уже от недюжинного воображения… Не раз оно его выручало. Как знать, может, выручит и в этом, совершенно особом, случае!

Сегодня охота не клеилась: вялое солнце почти не прогревало толщу воды. К тому же оно стояло в зените, и его лучи сосредоточивались под охотником, как в расплывчатом мутном фокусе.

У Генки от переохлаждения слегка ломило голову.

Рыба что-то не появлялась, во всяком случае кефаль. Мелочи, вроде ласкирей и зеленухи, было в преизбытке. На камешках, застеленных перинками белесого ила, возлежали пузатенькие бычки и щурили подслеповатые от сытости глаза. Они были довольны собой и своими женами. Тут же на камнях белели воронкообразные водоросли падины — их одинаково можно было принять и за анемичный цветок и за плоскую узорчатую раковину.

Переохлаждение — вещь неприятная, чтобы не сказать опасная, а поэтому Генка подумывал насчет легкой закуски и сливового компота, прихваченного в «Трех пескарях». Он посмотрел на берег.

Его друзей там еще не было, а впрочем, они скорее всего уже отдохнули, согрелись и опять полезли в воду. И точно, Генка заметил невдалеке чью-то трубку. Присев, он резво крутнулся и поплыл к ней.

Вскоре в воде проступило смугло-желтоватое тело Роберта Николаевича с его двуствольным изобретением, скрученным узловатой алюминиевой проволокой. Вот он неестественно дернулся, и в ту же секунду Генка увидел кефаль — шустрого сингилечка, что было духу сиганувшего от стрелы. От стрелы, но не от Роберта Николаевича. Едва оправившись от испуга, а может, и не оправившись, кефаль под крутым углом повернула к нему. Он заторопился, замахал руками — и Генка впервые позавидовал, что у Роберта Николаевича в запасе еще одна горячая, взнузданная тугой резиной стрела.

Генка замер: вот он сейчас даст, он сейчас врежет! Ну же, ну же, а то улизнет!..

Роберт Николаевич… промахнулся. Это надо было видеть! Он промахнулся с двух стволов: первая стрела пошла выше рыбы, а вторая немощно скользнула вниз.

Генка застонал от разочарования. Собственно, он почти наверное знал причину невезения Роберта Николаевича. Все дело в том, как прицеливаешься. Нельзя сосредоточивать внимание на точности наводки ружья, а пуще всего недопустимо совмещать мушку в прорези прицела с рыбой, как это советует дурацкая инструкция завода. Пока будешь «совмещать», рыбы и след простынет. Не спускать с рыбы глаз — Вот что главное! И руки непроизвольно поднимут ружье до заданного уровня. Это еще не значит, что попадание наверняка обеспечено, — а то и рыбу всю в море перебили бы, — но постепенно у охотника вырабатывается необходимый глазомер и чувство цели.

Разумеется, он учил Роберта Николаевича нехитрым сим премудростям, но усваивалась Генкина наука, должно быть, не лучшим образом.

Когда Генка опомнился, Роберт Николаевич куда-то запропал. Напряженно озираясь, он поплыл к берегу и вскоре вновь наткнулся на незадачливого охотника. Но что это?! Усиленно работая ластами, Роберт Николаевич как раз подплывал к сингильку, торчком стоявшему в воде. Близ его жабр рвано обозначилась сквозная рана.

« Все-таки Роберт Николаевич убил его, — обрадованно подумал Генка и сразу же засомневался: — Странно, я же видел, что стрелы не задели рыбу!»

Но факт был налицо, и успокоенный Генка, проследив, как энергично воткнул Роберт Николаевич пальцы в рану опять встрепенувшейся рыбы, поплыл к берегу. Он чересчур долго был в воде.

Жуя холодную картошку с колбасой, к нему подошел Нил.

— Вот, Генка, был случай, — с полным ртом сказал он. — Пробил я сингиля насквозь, стал тянуть, а он сорвался. Уже, можно сказать, совсем был мой…

— Так вам и надо, — злорадно сказал Генка. — Не тяните. Не ленитесь нырнуть.

— Да, впредь наука, — согласился Нил. — А вообще страшное зло берет. Я же так удачно его клюнул как раз возле жабр — долго он все равно не протянет.

— Возле жабр? — переспросил Генка.

— Да. Классное попадание. В яблочко.

— Ну, тогда радуйтесь. На вашу рыбу наткнулся Роберт Николаевич, через минуту он будет здесь. Да вот он плывет.

Роберт Николаевич подплыл к самой кромке прибоя: маска скрывала выражение лица, но руки, намертво стиснувшие рыбу, ликовали, и, казалось, еще ярче стали пылать плавки, и ласты подтанцовывали на подрагивающих от возбуждения ногах.