Владимир Мальцев - О том, что сильнее нас

Володя усомнился. И заявил, что раз уж всё равно раньше нас просыпается — перед завтраком сбегает да проверит, точно ли там вход. А то вон и Музейная льдом закрылась, и Хрустальную не нашли, и Ломоносовская четыре дня нервы выкручивала… Молодец, правильно, пусть идёт.

И пошёл. К завтраку, правда, не вернулся. К обеду тоже. Да и к ужину весьма условно. То есть, трижды тот ужин разогревали, пока, наконец, Володя появился. И тут же начал выпендриваться в духе сказок народных: напои, мол, накорми, мол, а уж потом допрашивай. Скотина. Два человека целый день на приготовленных сепульках сидят, груши околачивают, а ему сперва ужин, видите ли, чаёв погонять да в зубах всласть поковыряться.

– Значит, так, народ. Не нашёл я ни фига эту Олимпийскую.

– То есть как?

– Да вот так. Нашёл я по твоим фантикам пещеру с озером, сразу и легко, а потом обшарил каждую щель в радиусе полукилометра. И нету там ничего похожего на вход.

– Обалдеть.

– Вы дальше слушайте. Как только понял, что входа нет, — пораскинул мозгами, что один чорт в пещеру сегодня не светит, да и пошёл дальше по логу, посмотреть, куда главная тропа идёт.

– И куда же?

– Да хрен её знает. Километров пять всего прошёл, тропа не кончилась, останец там слева любопытный торчал, вот я на него и полез осмотреться.

– Тэ-э-эк-с. И что нашёл?

– Да так, мелочи всякие. Три воронки треугольником. В двух первых реки текут. Разные. Одна в одну сторону, другая в другую, одна прозрачная, другая мутная. И расхода разного.

– А в третьей?

– А в третьей — галерея вниз валит. Размером как эскалаторный тоннель на метро «Таганская»!

– И ты, собака страшная, нам тут целый час мозги компостируешь? Что в пещере-то?

– Да не знаю я, что там в пещере. Наледь там на спуске. То есть спуститься можно, подняться, наверное, тоже, но одному страшновато. Вдруг по льду не полезется, нечем ступеньки-то рубить будет, а вы фиг найдёте.

Ладно, хрен с ним. Пойдём утром. День, правда, завтра последний, ну уж не попадём, так не попадём. Что с собой брать-то? Для Олимпийской понятно было, там пять метров ледяная катушка, туда можно съехать на жопственной сопе, а обратно нарубить ступенек, а здесь — шибко расплывчато поступившее описание выглядит. Лестницу, наверное, незачем, верёвку, кажется, тоже. Шнурок титроновый четырёхмиллиметровый вот есть, метров двадцать пять конец, наверное, в самый раз будет. Остальное — стандартно.

Всякого ожидали. Но такого… Проведя нас шестикилометровым кругалём по шелопнику — Володя вышел точно ко входу в Олимпийскую, которая оказалась именно там, где ей и надлежало быть. Сусанин, едрёна пассатижа. Путешественник, блин, с тридцатилетним стажем. И сам ведь, сказали — не поверил, пока за ручку не сводили до той пещеры с озером.

А вот тут-то оно и началось. Какой там склон, по которому спуститься запросто, а подняться тоже можно, но одному страшновато! Какая там пятиметровая ледяная катушка! Через три метра после того места, где в галерее появился лёд, — путь преградил вполне настоящий обрыв. Метров семь-восемь. Даже не вертикальный, а с нависанием. И с нашим шнурком — ну абсолютно нечего тут делать. А за лестницей бежать в избушку — часа три займёт, жалко в последний день-то тратить.

Та-а-ак… В верхней части обрыва галерею пересекает наклонная полочка. Метра на два спускается. Пройти, если подрубить пару ступенек, вполне можно. А там — в стене ниша, а в нише — колодец. Так как прямо под нами, судя по схеме, река, дно колодца должно быть на одном уровне с подножьем главного обрыва. Значит, метров пять-шесть тот колодец. Отлично. Лес наверху есть. Колодец узкий, поставить туда дерево — лазить вполне можно будет.

Срубили мы быстренько пихточку метров на восемь, чтобы уж наверняка, освободили от веток, да и потащили к колодцу. Володя, конечно, перед операцией проноса ёлки по полке честно заявил, что разучился узлы вязать, так что пусть я ему расскажу малость, как свой конец привязывать… Но кто ж поверит, что человек, умеющий любой из морских узлов вслепую вязать, взял да разучился? Да и стоял я уже на трети полки, держа свой конец палки, возвратиться физически нет никакой возможности. Так ведь не врал Володя. Привязал-таки он соплю к ёлке бельевым узлом, который возьми да и развяжись прямо посередине полки. Ох, какие антраша нам пришлось выделывать на той ледяной полке с бревном в обнимку, чтобы не улететь! И вниз его бросить нельзя — остатками веток да верёвочками всякими хоть одного, да зацепит так, что улетит следом.

Фигня, справились. Вот и конец полки. Вот и ниша с колодцем. Ну-с, государи мои, раз-два, взяли, раскачали… И — метнули. Велико же было наше удивление, когда тщательно вымеренное и с запасом срубленное дерево, свистнув по начальной катушке, простучало по стенкам, скрылось за поворотом колодца, смачно плюхнулось в воду и уплыло к чортовой бабушке.

Так. Отлично. Повторить означенную акробатику с большим бревном не выйдет, да ежели и выйдет, то надувать лодки, вися на бревне, — занятие в высшей степени неординарное. Времени бежать за лестницей уже совсем нет. Придётся методом последовательных приближений. Итак, в малом колодце метров десять глубины получается. Под главным обрывом, учитывая осыпь на дне вместо реки и разницу высот концов полки, — те же десять. Откуда? В описании — чёрным по белому пять указано. Глазомер – семь-восемь показывает. Ладно, фиг с ним, пусть десять. Тринадцать метров, значит, надо брать? И потолще чуток, так как лезть придётся по самому стволу, не касаясь стены? Допустим…

Ближайшее дерево нужных габаритов оказалось за пределами входной воронки, метрах в сорока от входа. К тому же — лиственница. Твёрдая и тяжёлая. Как мы её рубили, за неимением топора, своим мачете — песня отдельная. Минут сорок мучились. Свалили. Поряпали ветви да сучья, взялись… Какой там… Мы её и за один конец втроём приподнять не смогли. Походили, посмотрели… А повезло. Легла листвяшка наша — прямо в русло ложбинки, ко входу ведущей. На вагах можно и провести.

И провели. И кинули. Куда хотелось, туда и кинули. Прямо в расчётную точку, с точностью необычайной, сантиметр в сантиметр попали. Только вот, когда затихло громыхание дерева по льду и чуток осела поднятая пыль, — оказалось, что вершина расположилась полутора метрами ниже среза обрыва. Опять та же петрушка, словом. Вот впервые в жизни видел, чтобы одновременно у троих — и так врал глазомер. Да ещё и противоречия с описанием нехилые такие…

В общем — не захотела Олимпийская нас впускать. Даже подстраховалась, как выяснилось несколько позже. Несмотря на существенный спад воды, во входной ветви Олимпийской стояло штук пять сифонов, так что даже если спустились бы — всего сто метров, и задний ход. А несколько дней назад вода была настолько высока, что Олимпийская, за исключением приблизительно десяти первых метров за тем спущенным в малый колодец деревом, была затоплена вся. Под потолок. С таким напором течения в галереях, что вся глина покрылась свежей пятисантиметровой рябью. Если пещера пускать не хочет, оборона может быть очень глубоко эшелонирована. Вот как специально всё один к одному.