Роман Коор - Тридцать первый этаж

Внимательный осмотр комнаты результатов не дал: ничего похожего на видеоаппаратуру не было и в помине. Тогда она пошла на кухню, отделённую от основного жилого помещения бамбуковой ширмой, чтобы приготовить чай, а заодно поискать и там. Раковина из нержавеющей стали приветствовала её грязной посудой. «На хер паранойю! Совсем уже с катушек съезжаю!» — сказала она и принялась мыть тарелки. Тёплая вода приятно скатывалась по её рукам, успокаивая и даже воодушевляя. Когда раковина оказалась пуста, она протёрла стол влажной тряпкой и заварила ароматный земляничный чай. Её внимание привлекла оранжевая лампочка на двери холодильника. Тогда она подошла к ней и громко произнесла: «Что же, смотри! Смотри и дрочи!». Собственная фраза вызвала усмешку, и она поняла, что впервые за последнее время бодрствование не тяготит её. «Следующей весной я стану уже совсем другой» — вспыхнуло в её голове.

Ей захотелось сесть в свою машину и уехать прочь из города. Забыть всё, что было до сегодняшнего дня, всех людей, которые окружали её. Чтобы осталась лишь дорога, петляющая в бескрайних полях и зовущая к новому будущему, в котором она сама была бы хозяйкой положения. В первый раз с той минуты, как она узнала о смерти мужа, в ней возникла надежда.

И тут она вспомнила ещё об одной проблеме, не особенно волновавшей до этого момента: у неё была задержка менструации, уже чуть больше недели. Она предположила, что виной тому пережитый стресс. Но отговорка не сработала, и ей пришлось признать: возможно, она беременна, и самое паршивое — не ясно от кого. У неё пересохло во рту.

Усевшись на высокую табуретку, Лиза попыталась собраться и решить, что следует делать дальше. «В конце концов, Алекс всегда говорил, что если есть проблема, то её надо решать» — подумала она. И тут же на неё навалилось такое отчаяние, что она бессильно положила голову себе на руки и зарыдала. Последней связной мыслью, промелькнувшей в её голове перед погружением в пучину истерики, была мысль о собственной ничтожности и подлости.

Крепкие влажные руки коснулись её волос, спустились к вискам. Запах туалетной воды с нотками цитруса наполнил кухню.

— Лиза, прошу тебя, послушай! Ничего уже не сделаешь, нам нужно продолжать двигаться дальше, — вкрадчивый голос Мура имел очень приятный мягкий тембр.

— Я не услышала, как ты вошёл, — сквозь слёзы проговорила Лиза. Последнее слово прервал всхлип.

— Я тебе честно скажу, я не умею утешать. Да я и сам подавлен. Алекс был для меня лучшим другом. Но, я клянусь, я сделаю всё для того, чтобы ты смогла пережить эту потерю! Поэтому сейчас мы с тобой умоемся и выпьем чаю, хорошо?

— Ты не знаешь главного, — сказала она, вдруг прекратив рыдания и посмотрев прямо в его серые глаза. — Слушай! Ты возишься со мной ради Алекса. Считаешь, что несёшь ответственность за меня. Но знай: из-за меня он погиб.

— Ну что ты такое гово…

— Я изменила ему. Перед самой его смертью. Что, не ожидал такого? Да я — редкая сука, можешь вышвырнуть меня из своей милой квартирки! Ты ведь такой праведник, как и все вокруг!

Повисла пауза, однако Мур не отошёл от Лизы. Он продолжал сидеть перед ней на корточках и держать свои руки на её руках.

— Н-да… Паскудно… — он поднял руку и провёл ладонью по своей лысой голове. — Знаешь… Примерно за две недели до его смерти мы сидели с ним на кухне. У вас. Разговор зашёл о верности. Он мне сказал, что боится твоей измены. Я ему тогда ответил, что пока мы молодые, мы постоянно рискуем оступиться в этом смысле. И это не зависит от наших чувств друг к другу. — Мур надул щёки и шумно выпустил воздух. Немного помолчав, он продолжил: — Мне казалось, я любил свою жену, но всё равно постоянно изменял ей. Как и многие другие. Это же просто, как пареная репа! Я не оправдываю ни себя, ни тебя — то, что ты сделала, это паршиво. А ещё хуже, что ты не рассказала ему. Но знаешь, я тебя понимаю. И вижу, что ты любила его. Но совершенно точно, не ты виновата в его смерти.

Удивление заставило слёзы пересохнуть. Лиза никак не ожидала понимания.

— Я не рассказала, потому что сама ещё не успела понять, что со мной происходило. Когда я изменяла… Да что там, когда я трахалась с другим, для меня это было как выпить стакан воды. Я привыкла думать, что никто никому ничем не обязан. Как ты сказал? Как пареная репа? Да, так и есть. Но потом я запуталась. Я не понимала, что мне нужно. И кто. Ты говоришь, что видишь, как я его любила. Ну что же, я тебе так скажу: возможно, я вообще никогда никого не любила. Меня так бесит это слово! Слюнявая хуйня! Так-то! А теперь, я, пожалуй, пойду. Подозреваю, что тебе захочется подбить мне глаз.

Лиза попыталась встать, но Мур удержал её.

— Я не смею тебя заставлять, но очень прошу об одном: останься, пожалуйста, здесь. Я не буду лезть тебе в душу, но я видел, как много ты успела сделать для него. Он всегда считал себя самодостаточным, но я точно знаю: иногда ему требовалась поддержка. Ненавязчивая, очень тонкая. Такая, которая была бы незаметна для него самого. И у тебя, в этом смысле, получилось то, что не выходило ни у кого до тебя. Я хочу, чтоб ты это понимала.

Он встал, подошёл к раковине, повернул кран и, сложив ладони лодочкой, набрал в них воды. Затем наклонился над Лизой и разомкнул ладони. Холодная вода полилась по её волосам и лицу. Он мягко взял её за локоть и отвёл в ванную. Пока она умывалась, он заварил чай.

Когда Лиза вернулась в комнату, на журнальном столике стояли две прозрачные кружки, наполненные тёмно-оранжевым парящим напитком. Мур сидел прямо на полу, скрестив ноги по-турецки. Она заметила, как его взгляд скользнул по её груди и тут же смущённо упёрся в пол, и это было приятным.

— Прости, я совсем забыла про халат, — тихо сказала она, вспомнив, что кроме тонкой ночной рубашки в мокрых пятнах на ней ничего не было, и села на диван.

— Отведайте чаю, мэм.

Она заправила волосы за уши, наклонилась к журнальному столику и взяла кружку.

— Спасибо, Мур.

— Я включу музыку, ненапряжную? Хорошо?

— Конечно.

Он подошёл к музыкальному центру, стоящему на одной из полок стеллажа, пощёлкал кнопками, и из колонок зазвучал тихий клавишный эмбиент.

— Тебе надо переодеться и принять душ. Иди. Хватит со мной возиться. Я этого не заслуживаю.

— Перестань.

— Ладно, я серьёзно. Иди. Со мной всё будет в порядке. А потом сделай мне свой укол, хорошо? Сегодня — в последний раз. Мне стало легче, правда. Завтра я попробую начать день по-другому.

— Ну ладно, хорошо.

С этими словами он отправился в ванную. Оставшись в одиночестве, Лиза обхватила кружку с остывающим чаем обеими ладонями и стала слушать музыку. Признание действительно принесло облегчение. Она поверила в то, что если Мур понял её, то и Алекс смог бы понять. «Но я же собиралась его бросить — вдруг вспомнила она. — Пожалуй, лучше не углубляться. Я просто запуталась, вот и всё. К тому же, он хотел ребёнка, а я нет». Она снова подумала о своей задержке. «А вот об этом Муру знать совсем не обязательно. В конце концов, вряд ли дело в беременности. Я же принимала чёртовы таблетки! Ладно, нужно с этим разобраться в ближайшее время. Схожу к врачу. Теперь всё будет по-другому. Мур прав, нужно продолжать жить!» — решила она и откинулась на спинку дивана.