Николай Дежнев - Принцип неопределенности

— Жаль, интересный, наверное, был спектакль… — с сожалением в голосе заметил старик и, обращаясь к Нергалю, поинтересовался: — Надеюсь, это была комедия?..

— В некотором роде, апостол, в некотором роде, — подтвердил тот, и добавил: — с небольшой приставкой «траги»!

Теснимый голубоватым сиянием, начальник Службы тайных операций отступил еще на шаг. Его свита давно уже лежала, распростершись ниц. Замершие у стены Крыся и Мокей смотрели на старика с надеждой, но тот вдруг сказал:

— Что же ты по старой памяти меня не пригласил, я посмеяться люблю! Ну да, коли смотреть больше не на что, пойдем, Транквиил, отсюда…

В огромных, широко распахнутых глазах ангела отразились растерянность и немой ужас. Апостол между тем взял посох и направился было к двери, но вдруг остановился:

— Странное у меня, Нергаль, возникло ощущение! Уж не собираешься ли ты нарушить данный Господом миропорядок?..

Лицо Черного кардинала выразило благородное возмущение:

— Как можно, апостол! Мы, в Департаменте Темных сил, сущности законопослушные.

— Знаю-знаю, — махнул рукой святой отец, — это я так, в назидание! Многовековая привычка всех поучать… — улыбка старика стала шире, в больших, устремленных на Нергаля глазах вспыхнул лукавый огонек. — А скажи-ка мне, нет ли у тебя желания взять да и вмешаться в жизнь людей? Этак грубо, без затей, как ты умеешь? Я бы на твоем месте поостерегся. Господь, создавая мир, повелел, чтобы человек сам выбирал свой путь. И Сына Своего послал на Землю, дабы показать пример живущим…

Ловившая каждое слово апостола Крыся выступила вперед:

— Святой отец, этот негодяй угрожал стереть память о нас со страниц Книги Жизни! А еще говорил про какого-то Аластера…

— Вот, значит, как! — покачал седой головой старик. — С каких это пор ты, Нергаль, имеешь доступ к Его Книге?

— Мы хотим жить на Земле людьми, и только, — продолжала жаловаться Крыся, — а он собирается, он собирается…

Сама того не ожидая, она вдруг разрыдалась.

Апостол приблизился и обнял девушку за вздрагивающие плечи:

— Не плачь, я прекрасно знаю, что этот поганец намерен делать, только вы теперь Департаменту Темных сил неподвластны! Соблазнять людей, сбивать их с панталыку — это им дозволено, а вот напрямую вмешиваться в жизнь — заказано напрочь. Не зря же Создатель дал человеку свободу выбора…

Но начальник Службы тайных операций так просто сдаваться не собирался:

— Кого вы взялись защищать, апостол? Серпину? Того, кто испокон века служил силам зла? Того, кто не раз вступал в противоборство с Департаментом Светлых сил?..

— И опять ты ошибаешься! — покачал косматой головой старик. Его ясные, лучистые глаза смотрели на Черного кардинала с прищуром. — Я защищаю данный Им миру порядок, который ты вознамерился нарушить. Не тебе, Нергаль, судить Серпухина! Милость Господа не знает предела… — святой отец посуровел, в его голосе зазвучали громыхнувшие железом нотки угрозы. — Хочу предупредить! Вряд ли ты от своих проделок откажешься. Так вот, и к Васке Мерцалову, пусть он и великий путаник, и к мальцу его, я бы на твоем месте близко не подходил. Им обоим суждено сделать для людей много важного и полезного. Ну а не послушаешь — пеняй на себя! — Апостол неожиданно улыбнулся. — Как там, Транквиил, принято у нынешней молодежи говорить?.. О, вспомнил: займусь тобой не по-детски! Рубишь фишку? А то смотри, мне не в лом и повторить!..

Словно получив тяжелый удар, начальник Службы тайных операций отлетел к стене. В руках святого отца появился обтянутый потертой кожей фолиант. Апостол протянул его Крысе:

— Возьми-ка, дочка, почитай вот отсюда! Когда ты им говорила, в чем кроется природа зла, они тебе не поверили, так пусть послушают, что об этом сказано в Святом Писании…

Библия была старинной, тяжелой. Губы девушки от волнения пересохли.

— «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, — начала Крыся неуверенно, но голос ее быстро окреп и наполнился силой, — а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если знаю все тайны и имею всякое познание, так что могу горы переставлять, а любви не имею — то я ничто. Пророчества прекратятся, языки умолкнут, и знания упразднятся — любовь же никогда не перестанет быть. Вера, надежда и любовь, на них зиждется мир… — Крыся подняла глаза от текста и продолжила по памяти: — Но любовь из них — всех больше!»

Нергаль, словно нашкодивший ученик, слушал слова Писания потупившись. Старик принял Книгу из рук девушки, и Библия растаяла в воздухе.

— Вот что я вам скажу, ребята! Любовь — единственное, что объединяет все созданные Им миры, а уж принадлежит она Господу или природа ее человеческая, это дела не меняет! — Продолжал, обращаясь к Крысе и Серпухину: — Не затевайте вы игр с Темными силами, добром для человека это не кончается. Избавить вас от них я, конечно, могу, но лишь очень ненадолго. Так устроен мир, что с обретением человеком Божественного дара свободы в жизнь людей, как результат их собственного выбора, вошло зло. В масштабах Вселенной победить его невозможно, зато в собственной душе победу одержать может каждый.

Не стоит притворяться, что зла нет, оно свило себе гнездо в сердцах живущих, питается их грязными делишками и помыслами, тянет жадные ручонки к власти над миром. Никуда грешному человеку от темных сущностей не деться. Стоит только присмотреться — и за благопристойной внешностью и благими намерениями можно различить высокомерный взгляд Нергаля. Нет-нет да мелькнет по телевизору его знакомый профиль хищной птицы или выпучится во весь экран поросячья харя Ксафона. И Шепетуха, эта пронырливая сволочь с поросшими волосом ушами, он тоже здесь, он полноправный член тусовки. Так что не тешьте себя надеждами, вы их не раз еще встретите. Но выбор пути, запомните это хорошенько, он всегда за вами!..

Старик замолчал, провел большой ладонью по гриве седых волос и улыбнулся Крысе и Мокею:

— А теперь давайте прощаться, вряд ли мы скоро увидимся. Не ждите, что по первому зову к вам с карающим мечом спустится ангел, или для восстановления справедливости появится кто-то иной, вроде меня — не спустится и не появится! Это ваша жизнь, ребята, сами и разбирайтесь, благо везде и всегда пребывает с вами Его любовь…

Апостол поднял руку для крестного знамения и повернулся к Нергалю, но того уже и след простыл.

— Шустрый, однако, малый! — усмехнулся старик и положил крест на распростертых на полу темных сущностей, от чего те превратились в кучки серого пепла.

Ярче вспыхнуло пламя свечей, в наступившей тишине стало слышно, как потрескивают в камине дрова. Святой отец стоял, склонив на грудь голову. О чем думал апостол — никому знать не дано, но мысли его, не слишком, наверное, веселые, изрезали высокий лоб морщинами. Тяжело вздохнув, он отослал куда-то светящегося радостью Транквиила, сам же направился к выходу на террасу, но Крыся его остановила. Бросившись на колени, ухватилась за подол власяницы: