Питер Хёг - Дети смотрителей слонов

Проходит минута — и я успокаиваюсь. Ведь визитную карточку наверняка оставила Тильте. А Конни — четырнадцать лет, Якобу — семнадцать, и нет никаких исторических свидетельств того, что Конни когда-либо интересовалась взрослыми мужчинами. Так что мой здравый смысл возвращается, а вместе с ним и вопрос, почему Тильте оставила эту карточку. Ведь Тильте, как я уже говорил, не из тех, кто разбрасывает вещи. Есть основания утверждать, что она специально обронила карточку, чтобы оставить след.

Мы поворачиваем направо, едем по узкой тенистой аллее — впереди виднеется гавань. Баскер поскуливает, он тоже беспокоится за Тильте. Я переворачиваю карточку, на обороте рукою Тильте написано число 13.

Тринадцать — любимое число Тильте. Она отрицает, что оно приносит несчастья. Сама она родилась тринадцатого, и очень довольна тем, что адрес нашего дома — Киркевай, 13, а граф Рикард, который всерьёз занимается нумерологией, однажды очень подробно нам всё объяснил. Подробностей я не запомнил, но он убедил нас в том, что число 13 более всего подходит Тильте.

Но зачем она написала это число на визитной карточке Якоба, я понять не могу.

Но я понимаю, что нам надо найти Якоба, потому что, глядя на карточку, можно догадаться, что когда Тильте говорила об «одном деле», она имела в виду встречу с ним.

— Нам нужно отклониться от маршрута. — говорю я. — Поехали на Бредгаде.

И тут происходит несколько событий.

Во-первых, Афина круто поворачивает, заезжает на тротуар и резко тормозит — колёса визжат, и нас овевает бриз горелой резины.

— Вспомнила, — восклицает она.

Что именно она имеет в виду, мы узнать не успеваем: по крыше «ягуара» стучат, и это не вежливое постукивание — впечатление такое, что машину отправили под пресс, и процесс уже начался.

Какой-то человек засовывает голову в открытое водительское окно.

Он сидит на новеньком велосипеде «Роли», на нём костюм, белая рубашка и галстук, на брюках зажимы, а ботинки начищены до блеска. На багажнике у него кожаный футляр с ноутбуком, а в руке — толстенный букет длинных роз в целлофане, и он орёт Афине прямо в лицо.

— Чокнутая! Ты что, права в лотерею выиграла? Никогда не слышала о правилах дорожного движения?

С этим человеком я никогда раньше не встречался. И тем не менее готов поставить десять против одного, что он начинающий юрист, проходящий практику в адвокатской конторе; сейчас, закончив рабочий день, он направляется в Шарлоттенлунд, где его ждёт возлюбленная, вскоре они станут жить вместе, поженятся, заведут парочку детей и собаку и будут жить счастливо до конца дней своих.

Я, конечно же, всей душой поддерживаю такой проект. Хотя ты сам и остался навсегда в одиночестве, ничто не мешает порадоваться за других. Поэтому мне очень хотелось бы иметь в запасе немного времени, чтобы объяснить молодому человеку, как можно справляться со своим гневом, следуя простым и ясным рекомендациям всех великих религий. Но слишком поздно, он уже наорал на Афину.

А она не из тех, кто будет терпеть такое. Глаза её стекленеют. В следующее мгновение она через окно хватает юриста за отвороты пиджака и притягивает к себе.

Потом на мгновение останавливается. Вероятнее всего, она взвешивает, что именно ей следует сделать: то ли просто сломать грубияну шею, то ли вообще оторвать ему голову.

Этой паузой мы и пользуемся. Мы с Хансом и Ашанти одновременно вцепляемся в Афину, как раз в тот момент, когда на лице её появляются признаки удовлетворения оттого, что она сделала выбор.

Сначала мне кажется, что остановить её не удастся. Потом Ханс напрягает все мышцы, а когда Ханс напрягает мышцы, всё естественное движение прекращается. Постепенно глаза её оживают. Она смотрит на юриста, приподнимает его, вытянув руки через окно, и сажает обратно на велосипед.

— Ладно, езжай, засранец, — ласково говорит она.

Он энергично стартует и на хорошей скорости удаляется от нас, не оглядываясь. В общем-то, он почти не пострадал. Но хочу повторить высказывание многих великих посвящённых: юрист, который заглянул в глаза смерти, уже никогда не будет прежним.

Афина Паллада возвращается примерно в ту же действительность, в которой находимся мы, все остальные. И оборачивается к нам.

— Слышите гудки? — говорит она.

Мы прислушиваемся. Действительно, из порта доносятся гудки судов. Но непонятно, зачем извещать об этом общественность. Мне приходит в голову мысль, что ведь Афине только что помешали прикончить велосипедиста, и, возможно, ей, с её чувствительной натурой, нелегко подавлять спонтанные чувства.

— Он ведь звонил мне. Хенрик. Вчера. Хотел позвать к ним. Я отказалась. Лишь в исключительных случаях соглашаюсь на такое. Это слишком опасно. Я предпочитаю, чтобы Андрик был где-то поблизости. Тогда они сделали заказ на следующий день. И в телефоне я слышала такой же звук. Я ведь сама живу возле порта. Это были судовые гудки.

— А он назвал адрес? — спрашиваю я.

Она медленно кивает.

— В том-то и дело. Обычно мы почти ничего не знаем о клиентах. Но тут он назвал свой адрес. Чтобы уговорить меня. Чтобы было понятно, что это действительно близко. Он сказал, что это Фрихаун. И адрес: Пакгаузы, а потом номер дома.

Мы всё внимание; она задумывается.

— Никак не могу вспомнить, какой, — говорит она растерянно.

В это мгновение ещё один человек подходит к открытому окну автомобиля. Я хватаю Афину Палладу за руку. Но оказывается, что на сей раз не стоит беспокоиться.

— Извините, — говорит человек. — Я как раз направлялся к вам. На Тольбогаде.

На тротуаре, в прелатском воротничке и с чётками в руках, напоминая всем своим внешним видом какого-нибудь шейха из пустыни или красивую картинку из рекламы танцевальной школы Ифигении Брунс, стоит мой прежний напарник по основному составу Якоб Аквинас Бордурио Мадсен.

Я усаживаю Якоба на сиденье рядом с собой. Можно без всякого преувеличения сказать, что «ягуар» забит под завязку. А ведь одному только моему брату требуется отдельный автомобиль. Но, наверное, не стоит сейчас жаловаться на тесноту.

— Я хочу поговорить с Тильте, — говорит Якоб.

— Ты опоздал, — сообщаю ему я. — Её похитили.

Он как-то тускнеет на глазах. Это свидетельствует, во-первых, о том, что ему что-то известно. А во-вторых, о том, что хотя у него появилась визитная карточка и призвание, и хотя он со времён отъезда с Финё неустанно перебирает чётки, сердце его по-прежнему осталось с Тильте.

Я показываю ему визитную карточку.

— Она обронила её, когда её похищали из квартиры, — говорю я. — Думаю, она что-то успела рассказать тебе.

Он прячет глаза.

— Полиция… — произносит он.

— Она в курсе дела. Тильте ищут. Машина, на которой её увезли, в розыске. Нам хотелось бы знать, что известно тебе.