Фигль-Мигль - Резкие движения. И тогда старушка закричала

Он слоняется по вокзалу. Когда нет вещей, можно сделать вид, что ты кого-то встречаешь. Пришел за билетом. Пришел взглянуть на расписание. Пришел, ушел. Не чувствуя себя багажом. Не нуждаясь в помощи. Не боясь опоздать.

Он поднимает глаза на табло и видит, что поездов очень много. Трудно даже представить, что каждому из них достанется по целому городу — с домами, церквами, заводами, центральной площадью и централом, с отелями, произведениями искусств в музеях и частных коллекциях, местной газетой и борьбой местных политических партий, садоводством и достопримечательностями, школами и моргом, аптеками, барами, стрип-шоу, ландшафтом, с жителями и бургомистром — или мэром, или диктатором в сияющих сапогах.

«Может быть, — думает путешественник, — вместо горнолыжных ботинок следовало взять сапоги для верховой езды?»

Невозможно представить, что городов много, не меньше, чем поездов, что все эти поезда туда своевременно отправятся и прибудут; и среди вокзалов найдется один нестрашный, например, маленький вокзал в каком-нибудь южном городе, где без причины играет оркестр и уже с перрона видны яркие клумбы и море.

До метро — пять автобусных остановок, тридцать пять минут пешком. Что может случиться с человеком, который пойдет этой дорогой, мимо парков и пустырей, домов и свалок, кустов шиповника, бензоколонки, гаражей, магазинов, мимо запаха гнилой воды где-то за камышами и осокой? Он встретит по пути каких-то дружелюбных и беззастенчивых людей, зверей, ранний осенний закат, шумы и сложные неприятные запахи, неловких велосипедистов, попавших в аварию ментов, цыган и бомжей, профессора на ежедневной пробежке, тинейджеров на роликах, геральдических животных. Он встречает льва с розой в лапе, красного оленя в короне, ворона, держащего в клюве золотой перстень, гиппокентавра, у которого пасть дракона вместо хвоста, кота и белку. И подходит к станции метро, не обрывая разговора с геральдическим животным.

Нужно много путешествовать и еще, конечно, нужно уметь рассказать об увиденном. На свете столько всего красивого, интересного, занимательного, способствующего загару, мечтам, пищеварению, глубокому сну. Путешественнику кажется, что с каждым его шагом мир сжимается, становится плотнее и меньше, предстает нарисованным, превращается в карту и декорацию. Многоцветным пестрым пятном настоящий мир уходит в сны, в страны с безвизовым режимом и несложной географией. Путешественник листает рекламный проспект, не находя ничего нового, но также и того, что хотелось бы увидеть во второй раз. Он сверяет часы и переводит их на местное время. Он сомневается, правильно ли сделал выбор в пользу спиннинга. Ему кажется, что он забыл, куда едет.

Или же он все-таки добежал до автобуса, а поездка в автобусе не лишила решимости ехать на вокзал. Метро раскручивается быстрым клипом, бегом вниз и бегом вверх; смазанная платформа, смазанные лица встречных, билет, перрон. Хлоп — между толстой девкой и мордатым пацаном. Успел.

Он рассматривает табло, мучимый недоверием. В ближайшем поезде есть что-то ущербное; ни он сам и никто из тех, кого он знает, не ездил в Москву этим поездом. Он окажется грязным. В нем обнаружится неисправность. Найдутся клопы, отыщутся знакомые, не будет горячей воды и ж/д-пакетиков с салфеткой и мылом, запищат дети и комары, понесется нечистый звон бутылок с чем-то дешевым, исчезнет проводник, обрушится полка, хлынет и все затопит вонь. Он опоздает. Он не доедет. Он приедет не туда. Необязательно ехать в Москву именно на этом поезде. Есть еще какой-то ночной поезд. Специальный поезд в ночь.

Девка толстая, а пацан просто мордатый — бывают такие красивые мерзкие рожи. Он равнодушно и вежливо здоровается и не получает ответа. Он занимает свое место и поверх чужого плеча смотрит в окно.

«Аврора» уходит в 15.55, еще не темно даже в самый темный, самый грязный месяц года. Ты говоришь о ноябре? Я не знаю, ноябрь, декабрь, все, что за чертой первого снега, слипшееся в ком, слипшееся в один бесконечный ледниковый период, очень холодный и страшный. «Почему, — думает он, — некрасивые люди так патологически некрасивы, с кривыми зубами и ногами, бессмысленным враждебным взглядом, тяжелым запахом?» Попав в вагон, они сразу принимаются жрать, как перед смертью. Пожалуйста, поменяй девку. Если можно.

Он уезжает «Авророй» в Москву, чтобы успеть к специальному ночному поезду. Без вещей. Не выучив португальский язык. Не подумав о последствиях, не взвесив, не размерив количество веселой отваги, так что к утру, где-нибудь за Тулой, отвага неминуемо иссякнет, пожухнет, опадет пеной, упадет смятым окурком, коркой, неприцельным плевком, отлетевшей от рубашки пуговицей, осколками разбитой бутылки — и человек очнется, вглядываясь в серые от дождя деревья за быстрым окном.

Путешественник протирает глаза и смотрит в окошко. «Что за остановка? — весело спрашивает он у соседей. — Вена, Греция, развалины Карфагена, Черная Экваториальная Африка, Галапагосские острова, Огненная Земля?» Соседи смеются, шутят, откупоривают новую бутылку. Они загорелые, беспечные, выдрессированные в хорошем университете, с ровными чистыми зубами. У них тоже сапоги, ботинки, клюшки для гольфа в специальных сумках. Они тоже не очень хорошо помнят, куда едут, но приедут вовремя и именно туда, куда собирались.

Он смотрит на расписание поездов, потом растерянно озирается. Трудно представить, что отсюда можно куда-то уехать, что кроме «здесь» существует какое-то «там». Здесь, после первого снега. Там, где снега не бывает, только иногда, во время зимнего шторма. К марту у всех в поселке хриплые, грубые и очень громкие голоса. Всю зиму они старались перекричать шторм.

Девку в купе поменять несложно, можно даже заставить ее быть красивой и разговорчивой. Выбирай быстрее: тощая — пухленькая — пепельная блондинка — рыжая — потаскушка — дама — нечто среднее — упрямый подросток в тяжелой обуви — кроткая двоечница — актрисулька — звезда панк-рока — волосы, глаза, плечи, руки, одежда, три первых слова — девушка твоей мечты. С богатым или отсутствующим прошлым. Без будущего. Ты захочешь затащить ее в свое будущее, которого у тебя тоже, впрочем, нет. Поэтому мордатого пацана мы тебе оставим, пей с ним пиво, отвечай на вопросы, гогочи с тем же пылом и простосердечием. Не отвлекайся. Даже если всю дорогу она будет молчать, пусть просто сидит рядом. Чтобы не было мучительно больно.

Какой тебе нужен вокзал в Москве — Киевский, Курский? Неужели ты не хочешь уехать в Киев — там и сейчас, посреди последней осени, цветут сады, улыбаются барышни, изгибается на своих холмах белый город. И в Риме есть холмы — Палатин, Эсквилин, Квиринал, Виминал и так далее, всего семь, Septimontium. Семь холмов, гораздо больше, чем нужно для счастья. Очень давно, но своими глазами я видел этих слоников на комоде, в гостях у одноклассника, в комнате его бабушки. Первый слоник был большой, а остальные — маленькие.