Александр Шелудяков - ЮГАНА

Следователь вышел из приемной в коридор, закурил сигарету. Дверь приемной была открыта, стучала пишущая машинка. Григорий поздоровался с райкомовской буфетчицей, которая, осмотревшись, зашла в приемную. Смолкла пишущая машинка, и до следователя стал доноситься разговор двух женщин. Вначале они говорили затаенно, тихо, затем, войдя в азарт, все громче. Они обобщали райкомовские новости минувшего дня. Следователь старался не обращать внимания на разговор, но кое-что буквально сверлило слух.

– Вызвал Виктор Петрович к себе Тарабаева. Ой, что творилось в кабинете! Я думала, Тарабаев выбросится из окна. Можешь себе представить, как Виктор Петрович отчитывал там его, «резал», коль сквозь двойные двери слышно, что тебе в кино: «За такое мало повесить на осине! Кладбище – святое место. Ограда кладбищенская сгнила и обвалилась. Могилы попритоптаны беспастушным скотом, кресты лежат в грязи. Сколько раз к тебе обращались с просьбой, чтобы навел порядок, выделил средства. А ты все обещаниями кормил. Через пять дней поеду с тобой на кладбище, и если что не так, то заживо, там же, похороню тебя…»

Выскочил из кабинета Тарабаев, трет лоб платком, а по щекам ручьи пота.

– Вот попомни меня, Алиса, судя по приметам, быть нашему Виктору Петровичу через годика три-четыре очень высоко в начальниках! На моих глазах в Медвежьем Мысе сменилось не менее десятка секретарей райкома. Но никому из них никогда не было дела до кладбища. Только умный человек может понять, что кладбище – это лицо живых. По кладбищу судят, какие люди живут в поселке, черствые, жестокие или добрые; уважают ли они, любят ли своих близких предков.

– Ой, ты у меня настоящая ведунья!

– Кого еще там Виктор Петрович распекал?

– Досталось нашему редактору районки. Я как раз подшивала газеты, и разговор был при мне. Виктор Петрович спрашивает редактора: «Вы, Гораедов, какой бритвой бреетесь?» Тот сразу пальцами подбородок ощупал и не поймет, к чему такой разговор. Но ответил? «Безопасной привык скоблиться». Виктор Петрович посмотрел на него и сказал: «Понятно, чтоб не обрезаться. Нашей районной газете нужен редактор с опасной бритвой!» И попросил Гораедова, чтоб тот подумал об этом.

– Народ наш юганский меткие прозвища дает. Не зря окрестили Гораедова Кораедовым. Запугал его Дымбеев, который до жути боялся, если где-то и что-то напишут про наш район критическое.

– Заменят, пожалуй, Гораедова. На днях тут, у Лучова, были геолог Иткар Князев и журналист из Томска Петр Катыльгин. Говорят, что Катыльгин в областной газете больше не работает.

Вдруг разговор смолк, дверь в коридор распахнулась пошире.

– Григорий! Фу-ты, а я уже подумал, что ты сбежал – облегченно вздохнув, сказал Виктор Петрович.

– Как обком?

– Обошлось…

Григорий развернул папку, достал карту Томской области, расстелил на столе:

– Расскажу я тебе, Виктор, несколько эпизодов из истории исследования Васюганья. Кое-какие письменные сведения о Васюганье появились в девятнадцатом веке, хотя русские сюда проникли еще тысячу лет назад. Если верить некоторым томским ученым, то одним из первых посетил Васюганье Борис Павлович Шостакович. Он в тысяча восемьсот семьдесят шестом году предпринял поездку по рекам Вас-Юган и Чижапке с целью проверки поступивших сведений о наличии здесь золота и каменного угля. Но, как и следовало ожидать, Шостакович золота не нашел. «Кусочки каменного угля находил лишь на берегу реки, и в виде амулетов у инородцев» – так говорится в его отчете.

– Хорошо, Гриша! И какое же это имеет отношение к твоему «делу» о бугровщиках-грабителях? – спросил секретарь райкома и, пододвинув поближе карту, начал рассматривать район Чижапки.

– Вот об этом-то я и хочу сказать. Вас-юганская земля сплошь усеяна малыми и большими реками и речушками. Почему Шостакович поехал именно на Чижапку? Почему молва гласила о золоте именно в районе Чижапки?

– Да, ты прав… Из ничего легенда о чижапском золоте не могла родиться.

– И я так думаю, – уверенно сказал следователь. – Нужно теперь поговорить обо всем с Юганой и с Федором Романовичем, парусным цыганом.

– Так-так, – сказал секретарь. – Помимо всего, получается любопытная картина: ты, Григорий, разыскиваешь бугровщика Пяткоступа, а он, в свою очередь, знай себе ковыряет древние захоронения, хапает «могильное» золото. Но, кроме тебя, Григорий, идет еще по следу Пяткоступа геолог Иткар Князев. Там, где насвинячил своей копаниной Пяткоступ, Иткар находил наконечники стрел, обломки горшков, изделия из кости и бронзы – «отбросы» Пяткоступа. И находил Иткар среди этих «отбросов» кусочки отвердевшей нефти. Вот эти кусочки битума – есть надежда – приведут Иткара к великому сокровищу, имя которому – нефть! Палеозойская нефть второго этажа. Так что, Григорий, держи крепкую связь с Иткаром.

В Улангае праздник. Сегодня Югана приносит жертву великой богине Гунде. Это она, Гунда, мудрая мать всего пчелиного царства, живущего в урманах Вас-Югана, прогнала из Улангая «мальцемеров» и мужчин, которые хотели разломать школу. Так считала Югана, старая эвенкийка.

У богини Гунды имеется свой клочок земли, свое место на чудной поляне среди кедров, на окраине Улангая. Какого роста, какой красоты и образа богиня Гунда? Чтобы понять это, надо заглянуть в далекую историю племени Кедра, вспомнить те времена, когда первобытные люди тайги могли понимать язык зверей, птиц; могли разговаривать с орлом и лебедем, а также могли понимать язык пчел и цветов, трав и деревьев. Кто же может поведать обо все этом, как не Югана.

Лет пятнадцать назад кто-то из местных нефтеразведчиков, жителей Улангая, украл богиню Гунду. То ли увез куда-то, то ли продал в томский музей. И вот тогда-то Югана дала заказ Андрею Шаманову вырезать из громадного ствола кедра такую богиню Гунду, чтобы не мог утащить ее даже самый сильный мужчина. И Андрей Шаманов с радостью и вдохновением выполнил заказ Юганы. Из привезенного кедрового сутунка, возраст которого, судя по срезу, более пяти веков, вырезал Андрей богиню Гунду, ростом в два метра. Была эта идолица-богиня комлевой частью вкопана намертво в землю. Площадка около Гунды была обнесена изгородью из жердей.

За столиком для жертвоприношений сидят Югана, Михаил Гаврилович и молодые вожди: Орлан, Карыш, Ургек, Таян, В жертву Гунде принесены страшные «звери».

Вот они, эти звери, все уместились на небольшом берестяном блюдце: рыжий сорокопут, жулан, отъявленный истребитель пчел-сборщиц, а рядом с ним филант, зовут его еще пчелиным «волком», представляет собой этот «волк» земную осу; лежат еще несколько ос из другой породы, которые своих личинок вскармливают пчелами. А три шершня покоятся с почетом на красной тряпочке, как знак уважения к силе и отваге этих хищников, которые ловят пчел у летка, «придумывают» и другие разные приемы охоты – нападают на пчел из-за угла, подкрадываются к отверстию летка и хватают ту или другую пчелу; бывает, что охотятся из засады, затаившись под ульем. И наконец, две крупные стрекозы, которые также воюют с пчелами, поедают их при любом удобном случае. Не забыты и муравьи-лакомки, около десятка этих лесных санитаров покоится рядом с шершнем. Да еще лежит на жертвенном берестяном блюде бабочка «мертвая голова», которая в ночное время отваживается воровать мед прямо из улья.