Александр Шелудяков - ЮГАНА

Горит на маленьком костре «зверье», горят вечные недруги богини Гунды. И Югана на эвенкийском языке воздает хвалу государыне пчелиного мира:

– Все души умерших детей превращаются в пчел. А у тех маленьких детеночков, которых матери невзначай сонными прижмут и задушат, превращаются в сов, филинов. У пчел и людей одна душа, один большой ум. Пчелы научили людей жить по закону трудолюбия, по закону мира и добра. Смотри, богиня Гунда, нынче пришли к тебе молодые вожди племени Кедра! Они пришли к тебе в первый раз, пришли благодарить за помощь в большой войне, жертву дают! Пусть дымом, пеплом развеются все враги богини Гунды.

Хвалебная языческая молитва Юганы, обращенная к Гунде, была немногословной. Суть не в словах, а в том, что думает человек, что у него на душе, языческие боги без слов понимают эти добрые чувства. Так зачем Югане много шевелить языком, длинно говорить.

Необычно и напыщенно выглядит стоящий на жертвенном столе современный магнитофон. Югана посмотрела на Орлана и попросила:

– Пусть молодой вождь племени Кедра говорит языком «модафона», – так Югана зовет удивительный говорящий ящик.

Магнитофон включен. Полилась по поляне средь кедров музыка мелодичных скрипичных струн, а потом неожиданно запел соловей, затем закричал дрозд, закуковала кукушка… И вот, во много раз усиленная, полилась песня пчел. Пели перед выходом из роя пчелиные матки, пели они гимн большого полета и продолжения жизни, рода. Пели также матки свою вечернюю песню материнства, песню счастья, радости.

– Т-у-тюу-юу-у, – такие песенные звуки издает матка, разгуливающая по сотам.

– Ква-а-ку-ва-а… – Вместо «тюуканья» полилась новая песня. Это с тревожной радостью поют матки, находящиеся в маточниках.

Голоса птиц, шум лесного ветра записаны на магнитофонную ленту на пасеке у деда Чарымова по личному заказу Юганы. В далекую старину и в бытность Юганы мужчины и женщины племени Кедра относились к пчелам, как к живым людям, в которых заключены души умерших детей их племени. А все духи и души любят слушать песни, сказания, музыку. И сказитель племени исполнял перед образом Гунды хвалебные песни на примитивном музыкальном инструменте со струнами из волоса или жил. Но зачем нынче искать сказителя, музыканта, когда есть умная машинка «модафон»; кто может лучше его отблагодарить богов? Никто. Так понимает Югана. И эвенкийку не удивляет своей таинственностью этот маленький блестящий ящик. Не удивляет потому, что Югана считает, что точно такой «приборчик» всегда жил, всегда был и есть на земле, только спрятан он у человека, птиц и животных в языке. А «модафон» всего-навсего эхо языка живых существ. Просто, казалось Югане, люди города смогли поймать древнего веселого и хитрого Ультана-пересмешника и позаимствовать у него маленький «говорящий ящик». Ультан – эхо, оно живет всегда и везде.

Пусть чудный, напевный голос магнитофона радует богиню Гунду. А в это время можно посмотреть на царицу пчелиного государства внимательно, рассказать скупыми словами о ее красоте и величии. Гунда – высокогрудая, у нее тонкая талия, но зато удивительно большие, пышные бедра и стройные ноги. Голова богини чуть склонилась, она смотрит смущенно себе под ноги, как бы стесняясь своей красивой, женственной полноты, но в то же время гордясь своим телосложением.

Андрей Шаманов ничего нового не внес в образ богини Гунды. Он вырезал ее из кедрового ствола такой, какой дошла эта языческая идолица до наших дней. А пришла она к нам из тысячелетий запечатленной в камне, на бивне мамонта, отлитой из бронзы и, наконец, в дереве. Но единственное, в чем покривил художник Шаманов, – вместо полного живота беременной женщины, какими бывают богини плодородия, дал он Гунде удивительной красоты талию и лицо, резанное с любовью, отточенное до мельчайшего штриха.

В первый же год, когда была установлена богиня Гунда на своем древнем, узаконненом месте, кто-то додумался и порубил у богини Гунды грудь. Нашлись молодые люди, которые изрезали бедра богини ножами, оставили «автографы». Казалось бы, Югана должна была страшно обидеться на современную молодежь. Но нет, она рассудила по-другому: «Надо плохих людей учить. Пусть богиня Гунда сама наказывает и любит тех, кто будет приходить к ней». И после этого рядом с богиней Гундой были установлены два дупла, ульи-дуплянки. В каждом таком дупле поселились пчелы. И с тех пор стали охранять Гунду пчелы. И с тех пор никто ничего не резал ножом на теле богини и земля вокруг нее поросла травой и цветами.

Югана с дедом Чарымовым выпили по небольшому стаканчику душистой и довольно крепкой медовухи. А молодые вожди соблюдают строгий закон, они дали клятву: никогда не пить спиртного, не курить. Югана гордится молодыми вождями – они всегда крепко держат свое слово, а клятвенное обещание особенно.

Ребята за жертвенным столиком пили чай, густо заваренный листьями и стеблями брусничника. Этот чай бодрит и крепит человека, веселит здоровую кровь.

– Орлан спрашивает Югану: где жила богиня Гунда? – посмотрев на молодого вождя, переспросила Югана. Говорила она на эвенкийском языке. – Югана еще девочкой была, седьмой весенний лист березы встречала. И видела Югана Унгу, женщину-пчелу. Она жила в красном чуме, она спала не на оленьей шерсти, а на перьях и пухе лебедя. Были у Унги большие груди, как березовые губки на могучем стволе. У нее был живот больше, чем у беременной женщины, и шибко толстые, мясистые бедра. О, она была такой же красивой, как Гунда, что стоит рядом с нами. Унге, когда она была маленькой девочкой, запрещалось бегать, скакать и много ходить. Ее всегда кормили оленьим молоком и сливками; питалась она еще мясом рябчика, стерлядью и другой разной вкусной едой. Когда Унга стала девушкой, ей сшили платье с узким и тугим ремнем на подоле. В таком платье Унга не могла совсем бегать, а могла она только ходить коротким шагом. И всегда кормили ее вкусным, жирным мясом и молоком. Когда Унге было четырнадцать лет, она стала жить в своем чуме. Но замуж выходить Унге запрещалось. Она стала земной богиней Гундой, пчелой. Никогда Унга во время кочевья не ходила пешком. Она была тяжелая, даже спина сильного быка-оленя гнулась под ней, как под ветром тонкая осинка. Унгу не мог возить на себе олень, и молодые мужчины носили ее на носилках в любом кочевье, по любой тропе. Все мужчины племени шибко любили мягкую, толстую и приятную Унгу. Так было всегда: одна Унга старела, на смену ей выбирали из девочек новую, молодую Унгу. Люди племени Кедра жили по закону пчелы, по закону земли и неба, у них была своя, земная богиня Унга-Гунда.

Ребята сидели спокойно и, слушая Югану, лукаво улыбались.

Каждый молодой вождь представлял мысленно образ богини Гунды по-своему.