Кэти Келли - Строго между нами

Рауль, новый друг Кенни, сидел с Джоан на полу и манипулировал парой бутылок, то и дело вилкой доставая из чаши нарезанные бананы.

— Джоан и Рауль делают коктейль, — пояснил Кенни, бросив взгляд в сторону Рауля.

— Да, — сказала Джоан. — Называется «Банановый сюрприз».

— Ненавижу бананы, — мрачно добавил Рауль, пытаясь разрезать лимон совершенно не приспособленным для этого ножом.

Холли рассмеялась. Этот Рауль не был похож на типичных друзей Кенни из среды мужского модельного бизнеса. У него были неопрятные светлые волосы и совершенно не выдавались скулы. Кенни же нравились манекенщики с черными как уголь волосами и широкими скулами. Энто, живший с Раулем в одной квартире, сидел перед телевизором и увлеченно играл во что-то на «Плейстейшн-2», иногда издавая недовольное ворчание. На диванчике в своих обычных джинсах и серой футболке лежал Том, поражая воображение своим шикарным телом игрока в регби. Он один казался здесь островком спокойствия, не затронутым хаосом. Том смотрел на Холли спокойным трезвым взглядом и, кажется, был единственным, кто приятно удивился ее приходу.

— Если хочешь, есть пиво, — сказал Том, подвигаясь, чтобы Холли могла сесть. — Или будешь кока-колу?

— Кока-колу, — сказала Холли, переступая через Джоан. Для великана Тома диванчик казался слишком маленьким, но Холли совершенно не возражала против того, чтобы сидеть в тесноте.

Том выдернул кольцо на банке с кока-колой и, почему-то зардевшись, вручил банку Холли.

— Спасибо, — поблагодарила она.

— Вот черт! — воскликнул Энто, очевидно, потеряв очко.

— Банановый коктейль! — торжественно объявила Джоан, поднимая стеклянный кувшин с грязно-желтым отстоем.

— Я это не буду, — сказал Кенни, наливая себе еще стакан вина.

Под музыку Рики Мартина он вертлявой танцующей походкой с закрытыми глазами пошел по комнате и каким-то чудом не врезался в шкаф.

— Ты должен это попробовать, — икнув, сказала Джоан. Не без труда она разлила густую жидкость по двум стаканам.

— Ты готов, Рауль? — спросила она, протягивая ему один из стаканов. — Ну, раз, два, три!

В несколько больших глотков они справились со своими коктейлями, и Рауль, склонившись, изобразил, что его тошнит.

— Я же говорил, что ненавижу бананы!

Холли и Том с интересом наблюдали.

— Кенни сегодня получил заказ, — сказал Том. — Именно это мы и празднуем.

— Ух, — сказала Холли. — А я-то думаю, чего это он празднует в будни? Видимо, завтра утром мне придется зайти к ним, чтобы вытянуть их из постелей.

— Неужели ты так о них заботишься? — спросил Том.

— Мы заботимся друг о друге, — ответила Холли. — Они для меня как вторая семья, или, точнее, как брат и сестра.

— Но у тебя же две сестры. Разве не так?

— Да, и сегодняшний вечер я провела с ними. Я обожаю своих сестер. Я не хотела сказать, что Кенни и Джоан заменяют их. Они лишь… дополняют. — Немного помолчав, она продолжила: — Просто мои сестры старше меня. Общаясь с ними, я невольно ищу у них одобрения. А мне бы хотелось дружить с равными себе. — Холли показала на Кенни и Джоан: — По крайней мере именно такие отношения у меня с ними. Никто никого не учит жить. Ведь это же здорово?

— Здорово, — с вдумчивым видом подтвердил Том. — Говорят, что именно в семье, пусть даже названой, формируется личность. По крайней мере Кэролайн верит в это. Она утверждает, что стала такой честолюбивой потому, что оказалась в семье средним ребенком.

— А она действительно такая честолюбивая? — спросила Холли.

Том печально усмехнулся:

— Очень. Такая женщина достигнет успеха в жизни. Однако я не думаю, что это связано с ее семьей.

— А как насчет тебя? Ты младший ребенок в семье или средний?

— Я самый старший из четверых. И боюсь, самый разумный, организованный и скучный.

— Нет, что ты, — возразила Холли. — Если человек надежен, что в этом плохого?

— Просто перспектива общения с таким человеком не очень захватывает, — улыбнулся Том.

— Ну, это слишком, — сказала Холли. — Стелла, моя старшая сестра, и надежна, и разумна, и замечательна. Лично я в трудную минуту положилась бы на такого человека. А Кэролайн со своей теорией, пожалуй, права. Тара, средняя сестра, и честолюбива, и в чем-то даже жестока.

— Ну а тебя, как младшую, конечно, дико баловали и потому испортили, — сказал Том с сомнением в голосе.

Теперь уже вздохнула Холли.

— Совсем не так, — сказала она. — Мои родители — очень занятые люди. Мама работает в комитете по распределению благотворительных средств и в силу своего воспитания мало меня балует. К тому же, как я подозреваю, мои родители ждали мальчика, а вместо него родилась девочка.

— И из-за этого с тобой плохо… — На добром лице Тома отразилось беспокойство.

— Нет, со мной обращались неплохо, — быстро ответила Холли. — Но я уверена, маме хотелось мальчика. Ему даже имя выбрали — Эмлин Гектор. Моей маме нравятся необычные имена.

Поняв, что сказала лишнее, Холли замолчала. Ведь об этом не знают даже Кенни и Джоан. Холли решила про тайну имен в их семье никому не рассказывать. Но с Томом было так легко общаться — с ним так легко давалась нелегкая наука доверять людям.

— Сожалею… — начала Холли.

— Не стоит, — прервал ее Том, давая понять, что все понял и что лишние слова не нужны.

— У меня замечательные родители, честно, — сказала Холли, еще надеясь исправить свою оплошность, однако Том нежно прижал палец к ее губам.

— Не извиняйся. Даже в самых лучших семьях допускают ошибки, — сказал он. — Твои родители могут быть святыми. Но иногда и они дают промах, и ты, оттого что заметила его, не становишься хуже. Ты можешь оставаться любящей дочерью, даже если видишь ошибки родителей и говоришь об этом.

Холли чувствовала, что не может сказать ни слова. Словно она решилась открыть дверь, к которой боялась притронуться многие годы. Ее переполняли эмоции, которые она испытывала по отношению к мифическому Эмлину Гектору, вместо которого на свет появилась она. Холли никогда не критиковала своих родителей, никогда не возражала матери, словно наказанием за это могло быть изгнание из семьи Миллер. А теперь ей говорят, что те запретные чувства были искренними и потому правильными.

— Я знаю, — прошептала Холли настолько тихо, что Тому пришлось наклониться к ней. — Ты первый человек, которому я это сказала.

— Не надо сожалеть об этом, — также шепотом ответил Том, и его теплое дыхание ветерком пробежало по щеке Холли.

— Только не говори никому, — попросила она.

В ответ Том прижался к ее виску мягкими губами. Поцелуй показался Холли очень нежным — она не могла ожидать ничего подобного от такого большого человека.

— Если хочешь, ты можешь всегда поговорить со мной.