Макc Гурин - Псевдо

Что бы ни случилось, все мы рано или поздно укладываемся спать.

Не успел до прихода поезда я. Успел лишь сказать, что не успел. Коньково. 0 часов 11 минут. Иру проводил, Светлане Константиновне сдал. Еду домой.

Отлично Константиновну понимаю. У самого дочь растет… (В одном из вариантов судьбы.)

Ещё один непростительный поступок я совершил. Вчера и сегодня, передвигаясь в метро, я читал Ире вслух «Псевдо», а у неё зубик болел. Посему, пока не закончу этот злосчастный роман, никакая Ирочка больше ничего не прочтёт! (Пока не закончу этот злосчастный роман.)

Она слушала, а я читал(а) ей вслух (мы подруги). Когда я читал(а) ей про то, что Мила, мол, ни хрена не помнит, а бывало, еблись мы с ней на просторной арабской кровати не без обоюдного удовольствия, Ира сказала, что это похоже на Лимонова.

На какого Лимонова? Каким образом? На какого такого? Лимонова? На Эдичку, что ли? Да, Лимонова читать я люблю, но уж кто-кто, а он-то Милу мою не ёб и, соответственно, знать не может, и похоже не может тут быть ничего.

Кроме того, подлинный Эдичка — это я!..

Вот что забавно: Боре Хесину плохо, а Серёже Большакову хорошо! Почему Серёже Большакову и Диме Стоянову хорошо, а мне плохо? Почему эти два пиздюка могут на девочек наших свой голосок повышать, требовать чего-то от них, ебать наконец, а нам с Борей Хесиным плохо и больно от этого?

А было бы наоборот всё, мы были бы с ним двумя пиздюками, которые голос на девочек (на самом-то деле чужих) повышают, требуют, требуют чего-то от них и ебут на конец. Грустно. И деваться некуда совершенно. Слова на зубах навязли. И в этом есть своя сермяжная правда, правда, Митя Кузьмин?

И вот я, Скворцовка такой, брожу по белому свету, а Ирочка со мной дружит и, видимо, думает: «Есть вот такой Скворцов. Клёвый по-своему, талантливый, но такой у него пиздец в голове!» Прикольно ей со стороны. А Лена, прямая душа, так и сказала с присущей ей откровенностью, что, дескать, ей нравится думать, что где-то есть такой я: умный, талантливый, одержимый какими-то высокими с её, леночкиной, точки слепоты идеями. Нравится ей, видите ли, думать. Дурочка моя православная. Я люблю тебя.

Согласен. Приятно со стороны наблюдать, как ходит по белому свету обладатель счастливой рыжей такой головы. А в голове-то в этой пиздец. Приятно со стороны. Успехов вам, наблюдатели, блядь! Счастливых вам сновидений!.. Пишите письма!.. По адресу: la-do-mi@mail.ru

Обидно. Все важные для «Псевдо» бумажки я растерял. Спокойной вам ночи. А ещё… Что ещё? Что-то ещё… Что? Может быть… Да. Спасибо на добром слове. Спас, ибо на добром слове. И не на слове даже, а на крови…

Когда исполнилось «Псевдо» двадцать пять лет, посажен он был в тюрьму.

Он долго терпел, долго губы кусал в ночной тишине, размазывал чернильную свою сперму по белым бумажным листам, словно я свою человеческую по одеялу. Терпел, терпел и не выдержал наконец.

Поймал одну из своих матерей (то ли Милу, то ли Алёнку, то ли Иринушку, но скорей всего Милу), поймал, многочасовое изнасилованье над ней произвел (естественно в извращённой форме) и на третий день умертвил.

Чего только ни делал он с ней! Голова у «Псевдушки» светлая, начитанная, и посему не осталось на соответствующей матери местечка живого, невыебанного, непосрамленного. А потом, как я уже говорил вам, убил, собственно.

Долго думали в Верховном Суде, как его наказать. Хотели уж и расстрелять, да столкнулись с известными сложностями. Сами подумайте, шутка ли расстрелять литературное произведение? Оно и ходить-то толком не умеет по коридорам подземным, и к стенке толком встать тоже не умеет. Изнасиловать, надругаться, убить умеет, а к стенке встать не умеет. И не научишь его этому никак.

Одним словом, долго думали в Верховном Суде. Постановили хуй безумцу отрезать, а его самого в тюрьму заточить.

Раздели малышку «Псевдо» в назначенный час, чтобы оттяпать безбожнику пипку, да так и охуели… На каждой странице аж пятьдесят хуев! Какой из них отрезать?..

Так и остался мой «Псевдо» с хуем опять, да только в тюрьму посажен был всё равно.

А там, подобно Сервантесу, написал мой малыш своего «Дон-Кихота». Вот ведь реальность-то как исказилась! Романы стали писать романы!

Хотя, если как следует поразмыслить, то вряд ли это более удивительно, чем обычное человеческое деторождение…

Между тем болезнь наша всё прогрессировала, и деградировало наше здоровье. Как это ни печально, но все жители «Псевдо», за исключением тех, кто со мной незнаком и попал в этот радостный мир благодаря случайному воздействию позитивной Медузы-Горгоны-меня, неизлечимо больны. Но даже эти случайные незнакомцы наверняка тоже болеют, только я об этом точно не знаю.

Вы спросите меня, что такое, чем, чем больны, что за вирус такой? И я отвечу загадочно, вирус как вирус, обычная жизнь человеков. Вот, что за вирус такой!

Once upon a time, жил да был в параллельной стихии болезнетворный микроб, виновник многочисленных истерических откровений, нервных расстройств и прочих обидных метаморфоз. Звали его Любовь Максима Скворцова к Миле Фёдоровой.

Впрочем, ну его на хуй, вирус этот смешной! Не хочу о нём больше повествовать.

Умные всякие мои друзья-филологи мне говорят: «Коль так писать, надобно, чтоб круг читателей полностью совпадал с кругом личных знакомых автора!» Так за чем же дело-то встало?! Пишите, пишите мне, звоните по телефону 8 905 552 42 51. Давайте дружить!

В самом деле, неужели так трудно черкнуть пару строк? Или попросту позвонить? Мне это очень нужно. Будет вам нужно, я тоже чем-нибудь пригожусь.

Помните сказку про царевну-лягушку? Вот так же вот помогли друг другу Иван-царевич, медведь, заяц, щука, кто-то ещё, и умерщвлён был Кащей Бессмертный!.. И умерщвлён был Кащей Бессмертный…

Ну же, напишите мне! Позвоните! Может быть, буду рад!

Заебали уличные поэты! Глашатаи хуевы! Вечно пьяненькие и тупые, как суки! Не дай бог, говно это и ко мне доебётся. Если так, наверное, попросту суну в рыло! На сей случай силы достанет. Я не драчлив, но очень уж не люблю, когда доёбываются до меня всякие мудаки! Вот ведь, блядь, и так мешает работать. Хотел совсем о другом, а уж три минуты пишу об этой мудиле.

Вот ведь тоже житель моего «Псевдо»! На хуй нужен такой? Ладно, живи на здоровье, бессмертный мой алкоголик! Только сейчас отъебись ради Бога!

А у тебя ведь тоже, ёбанный в рот, душа! Тоже, блядь, бедный ты, несогретый!

Беда также и в том ещё, что мы одно и то же с тобой. Ты, как и я, — Гомер, Пушкин, Джойс, Хуеплётов.

Что ты будешь делать? А, Мосолов, что ты будешь делать? Ежевесенне вылезают на улицу красивые бабы. Ходят себе красивые, а со мной не хотят. (А вот обижать папашу сего не гоже. Жалко ведь. Неужели вам не жалко? Зачем-то кинули его пьяную сумку в говно. А он всё ржёт, христоска хмельная. Пиздец, обидно!.. А вот мимо прошёл клиент посерьёзней. Такой сам пиздюлей раскрутит. Этот не поэт, — воин… Хуй бы с ним!)