Макс Гурин - Новые праздники-2

С одной стороны, когда ты всё-таки не кончаешь в женщину — во всяком случае, при «первом знакомстве» — то ты вроде ведёшь себя как Благородный Рыцарь, элементарно оставляя выбор Прекрасной Даме. Но со стороны другой, я вам честно скажу, с некоторых пор (то есть с той поры, как я действительно стал мужчиной, что случилось со мной, конечно же, много позже, чем я выучился спать с женщинами (это всё само по себе ещё не делает нас мужчинами:)) ) я просто не верю в существование женщин, способных видеть Мужчину, и уж тем более Благородного Рыцаря, в том, кто оставляет ей выбор.

В ситуации же с Лариссой, в её координатной системе, получилось и вовсе так, будто я с первого же раза наглядно продемонстрировал ей свою позицию в данном вопросе, то есть всё равно, таким образом, не оставив никакого выбора ей:).

Сложно всё. А, впрочем, просто. Просто всё это чепуха, потому что вспомните первый пункт: БЫТИЕ — ИЛЛЮЗИЯ:). (Рентген показывает, что сердце смайлика закатано в презерватив… И вот мне приснилось, что сердце моё — «капитошка»:).)

Мы повторили ещё раз. Я больше не делал того, чего она попросила меня не делать. О да, со мной всегда можно договориться:).

У неё была цель — зачать от меня Ребёнка. Я был не против, хоть это и была изначально не моя, а её игра. Но… что поделаешь. Меня так воспитали/научили, что любая чужая игра безоговорочно заслуживает уважения. А во всех спорных ситуациях — уважения большего, чем игра твоя собственная… «Кодекс самурая» по этому же примерно поводу учит примерно тому же: «Во всех спорных ситуациях без колебаний выбирай смерть!»

Тут некоторые неопытные горячие головы могут начать рьяно фрякать что-то типа того, что, мол, ах-ах, да ведь это же позиция Слуги, Рабская Психология и весь прочий либеральный пропагандистский бред ничтожеств-капиталистов. Нет, скажу я этим трогательно тявкающим кандидатам на аннигиляцию, как раз именно это и есть позиция Господина Истинного, а не слуги вовсе. А всё то, что вы думаете по этому поводу на сегодняшний день — есть всего лишь результат планомерной и грамотной промывки ваших мозгов, начавшейся, в вашем случае, ещё в колыбели, ибо все мы живём в мире, в коем, согласно, впрочем, Высшему Плану, временно допущена безраздельная власть сатаны, ибо… вспомните слова Иоанна Богослова: «Имеющий ум, сочти число Зверя, ибо это число… ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ». Так что вы — те, кто считает, что вышенаписанное есть Рабская Психология — не выёбывайтесь, а ступайте-ка лучше… учиться Истине! Ибо… лучше погибнуть от этой учёбы, чем жить в заблуждении…

Мы повторили ещё пару раз, попили кофе, приняли пищу, попили кофе ещё и покурили на лестнице, возле мусоропровода, обсуждая проблемы Добра и Зла. Точнее то, что Добро существует только как символ, как ориентир и идеал, и только Зло существует здесь непосредственно. Ведь то, что мы сейчас вместе с Лариссой, и нам действительно очень хорошо друг с другом — это Добро, но… это Добро для Лариссы. Для Да — это несомненное Зло.

Я понимаю, что опять же сейчас не говорю ничего оригинального (ибо я считаю, что говорить оригинальное — Зло:)) и для многих в подобном раскладе нет ничего, к сожалению, из ряда вон выходящего, и многие всё это переживали, но… есть, как говорится, один оригинальный нюанс. Я точно знаю, что те, в ком подобный расклад, когда то, что однозначно является Добром для одного, является однозначным Злом для другого, не вызывает глубочайшего и болезненного Чувства Высшей Несправедливости, будут… в скором времени уничтожены и, Господи, СЛАВА ТЕБЕ!

И мы пошли гулять, и мы были всё-таки счастливы. И была весна, и мы целовались на мостах, во дворах и просто на улицах, как в давно уже оставленной нами обоими позади юности.

У Лариссы сломался каблук на сапожке, и мы пошли в обувную мастерскую, где меня «обозвали» её мужем, и ей понравилось это, и она улыбнулась. И я тоже. И вообще не буду вам врать, мне было очень хорошо с этой девочкой и действительно это безусловно была Любовь.

В первый раз она приехала дня на три. Всё это время я не снимал обручального кольца, коим мы некогда засвидетельствовали свой брак с Да. Я обещал ей это. И я сделал это. И Лариса приняла это как данность. Я сказал ей, что обещал это Да и сделаю это, потому что всё «это» мои расклады, а больно ей, и я не могу не сделать того, о чём она попросила меня.

Конечно с парашютом она спустилась вполне благополучно. Прямо скажем, намного успешней, чем когда делала это впервые, 7-го октября 2000-го года, когда при самом приземлении внезапно налетел ветер, и её протащило несколько десятков метров по гостеприимной земле подмосковного Киржача, вследствие чего она сломала себе мизинец на правой руке. Когда мизинец сросся обратно, Да подарила мне свой гипс с отпечатком своих накрашенных губ (он и сейчас лежит у нас на антресолях).

Вообще, если кому-то не хватает страстей в описании нашей с Лариссой любви, то таких я могу ещё раз отослать… к своему роману «Да, смерть!» (http://www.raz-dva-tri.com/da.doc), написанному непосредственно в момент оных переживаний. Могу сказать одно: я любил её. Так, как мог вообще любить к тому возрасту, к тому времени, на том этапе прохождения своего жизненного пути. Это было искренне, и я готов повторить это на Страшном Суде, что, собственно говоря, в данный момент и делаю (смайлик надевает капюшон своего чёрного плаща. Внутри капюшон — красный…:)).

В воскресенье вечером, 6-го апреля 2003-го года, я отвёз Лариссу на Курский вокзал. Фирменный поезд, не помню, как он называется, «Москва-Харьков» уже поджидал её на перроне. Мы, не стесняясь искреннего пафоса, в последний раз крепко-крепко обнялись и слились в долгом поцелуе. Потом она вошла в вагон. Проводница закрыла двери, но поезд ещё стоял. Мы смотрели друг на друга через стекло. Я курил. Смотрел на неё и курил.

Когда-то, на тот момент уже лет восемь назад я так же курил и смотрел на уже занявшую место у окна в 400-м автобусе, на Зеленоград, Иру-Имярек, Лисеву мою, Девочку Мою Единственную. А потом череда повседневных событий спустя пару лет привела к тому, что в первых «Новых праздниках» (http://www.raz-dva-tri.com/novye prazdniki.doc) я искренне, от всей, извините, души, написал вот это: Конечно, было бы здорово, если бы мы с ней прожили всю жизнь вместе, и еблись только друг с другом, но куда ей с ее темпераментом. Да еби я ее хоть целыми сутками, ей все равно всегда нужны будут новые ощущения, она все равно останется при своих инфантильных идеях грехов, покаяния и прочей хуйни, выливающейся в новых мужчин, вливающихся в неё неукратимым потоком. А если даже и не в новых мужчин, то в какую-нибудь другую хуйню. Какая же ты дура! Как же я это все ненавижу! Как же я ненавижу весь этот ебаный мир, породивший тебя, меня и позволяющий тебе до сих безнаказанно разгуливать с моей крышей хуй знает где, делать с моей крышей всё, что твоей инфантильной душе угодно: ебаться с другими, ставя мою крышу на самое видное место, и в оргазмических своих стонах смотреть моей крыше в глаза и испытывать этот свой ёбаный перверсивный кайф от того, что в голове у тебя полный пиздец (метущаяся душа, ёбтыть), а в пизде у тебя хуй, принадлежащий не мне, что доставляет тебе чувство болезненной-болезненной радости; а потом этот не-мой хуй оказывается у тебя во рту (это у тебя всегда получается «на ура»), и ты здорово, почти на автомате, управляешься с ним, опять же глядя моей крыше в глаза, вспоминаешь мой хуй, мой язык, мои руки; при этом твой непосредственный партнер — он тоже, блядь, тебя вполне занимает; ты сосёшь ему хуй и в какой-то момент находишь для себя, что уздечка, или ещё какая-нибудь там хуйня похожа на какой-то там третий хуй, бывавший в тебе ещё до меня или где-то между мной и хуём непосредственным, каковой непосредственно у тебя во рту; и ты начинаешь рефлексировать на темы третьего хуя, и рефлексируешь долго, продолжая сосать; а потом твой сегодняшний партнер, каковому ты сосёшь хуй, что-то такое проделывает с тобой, чтобы стимулировать тебя к продолжению минета, а то что-то ты по его мнению потеряла темп (слишком задумалась о двух других хуях), и эта его стимуляция напоминает вдруг тебе уже четвертого твоего ёбаря, например, твоего бывшего мужа, и ты немедленно начинаешь думать о нём, вспоминать уже его хуй, и его манеры. Наконец у твоего приятеля происходит эякуляция, и степень её интенсивности напоминает тебе что-то там ещё. И так до бесконечности.