Джессика Дюрлахер - Дочь

— Это необходимо? Какая чушь. Там есть душ?

— Там есть и свет, и отопление, даже джакузи и сауна.

— А душ?

— Господи, не привередничай так. Да, душ тоже. И не один.

— А кровати? Тоже воняют овцами?

— Не знаю, пахнут, кстати, приятно. Овцами? Нет. Пахнет немного… сеном, кажется. Может, матрасы набиты сеном, не помню, но очень приятно!

— У меня сенная лихорадка, — пожаловался я.

— Она нас пригласила, Макс! Это хорошо! Будет замечательно. Там будет много людей!

— Боже всемогущий, зачем?

Кажется, я становлюсь похожим на папу, подумал я озабоченно.

Так подействовало на меня «лос-анджелианство» Сабины. Йога, медитация, поиски энергии и другие странности. Одновременно я тихо наслаждался своей ролью циника. Ее привязанность к New Age [42] New Age («Новый век») — совокупность оккультных течений, достигла наибольшей популярности в 70-е годы прошлого века; другие названия: «Новая эра», «Эра Водолея». трогала меня больше, чем раздражала.

На самом же деле мне было все равно, куда мы поедем, — главное, мы с Сабиной встретим вместе ритуальный миг, после стольких Новых годов, встреченных мною в одиночестве.

Поэтому в тот день, тридцатого декабря, после звонка Сэма я купил муку и дрожжи, чтобы приготовить олиеболлен [43] Олиеболлен — традиционное голландское новогоднее блюдо: круглые сладкие пончики с изюмом, орехами и цукатами; готовят в котле с кипящим маслом. на чугунной, слишком современной дровяной плите. Голландский сюрприз.

Этот пакет муки, по-видимому, никогда не будет распечатан.

Сабина появилась в половине восьмого, и мы сразу, даже не поцеловавшись, поехали к Сэму. Оба инстинктивно чувствовали, что нельзя терять ни секунды.

Обедать мы должны были в шикарном ресторане, который мне удалось отыскать, совсем рядом с больницей.

Сэм был одет, как всегда, аккуратно, но выглядел необычно. Что-то было не в порядке с прической: из-за того, что волосы были непривычно гладко зачесаны назад, нос его казался слишком большим. Яркий румянец пылал на скулах. Он как будто разом похудел. Наверное, не спал всю ночь.

Радостно пожимая нам руки, он расцеловался с Сабиной и со мной.

Когда мы захотели сесть, Сэм занервничал: «Нет, нет, подождите. Я еще хочу… Сабина, не принесешь ли ты кое-что из моей машины? Она запаркована в гараже под больницей. Номер 2001. Две коробки из „Кинко“ [44] «Кинко» — американская копировальная компания. . Мне они нужны».

— Сейчас? — спросила Сабина удивленно.

— Да, они лежат в багажнике. Две большие коробки.

— Останься. Я схожу за ними, — сказал я.

— Нет! Я сама схожу.

Сэм посмотрел на нее:

— Ты не хочешь, чтобы Макс пошел?

— Нет.

Она покачала головой и удалилась, не оборачиваясь. «Я для Сэма все сделаю… у него есть право на это».

Я сразу понял, что в этих коробках.

— Кажется, я догадался, что там, — сказал я, когда мы остались одни.

— Правильно понимаешь.

Он пытался держаться спокойно.

— Не могу поверить. — Он глубоко вздохнул. — Последнюю неделю я был занят тем, что приводил все в порядок. Написать легче, чем распечатать на бумаге, должен тебе сказать. И еще копию сделать! Боюсь, я не в ладах с техникой.

— Ты должен был позвонить мне. Разве я не сделал бы это для тебя? — сказал я, зная, что ничего из этого не вышло бы. Сэм не тот человек.

— Нет. Я должен был сам привести все в порядок. Я собирался привезти вам рукопись завтра. Тридцать первого декабря… Ладно, пусть будет так. Вы получите ее сейчас, оба. Ты понимаешь: важно, чтобы ее получила Сабина.

Мы замолчали.

— Нет нужды прямо здесь начинать читать. Позже. Я бы даже предпочел, чтобы ты прочел это, когда вернешься в Голландию. И прошу тебя вот о чем. Там, где я поставил вопросы, ты должен проверить факты… Договорились, Макс? Я хочу, чтобы все было точно.

Я обещал все проверить.

Мне с самого начала было любопытно, что у него получится, теперь путь к отступлению был отрезан. Как он это написал? Что сказать ему, если это плохо, по-любительски, фальшиво, неряшливо?

Сабины не было почти двадцать минут, она появилась, держа коробки на руках, словно ребенка.

— Машина стояла Бог знает где. И до чего же они тяжелые…

Мне показалось, что в ее глазах мелькнуло осуждение, но она больше ничего не сказала.

— Куда их поставить?

Я забрал у Сабины коробки. Хотел поцеловать ее, но она на меня так посмотрела, что я не посмел.

— Положи их на стол возле меня, Макс, — сказал Сэм севшим голосом.

Взволнованно посмотрел на Сабину. Потом встал.

— Сабина, знаешь, что это? — спросил он как-то неловко.

— Догадываюсь, — улыбнулась она, сдержанно, немного испуганно.

— Открой.

Он волновался, глядя, как она поднимает крышку.

На ее лице появилась невеселая улыбка.

— «Долгий путь до The Milky Way [45] «Млечный путь», название киностудии Сэма ( англ. ). », — прочитала она. — О…

Они стояли у стола в заполненном людьми ресторане. Сэм заговорил, глядя на нее:

— Сабина, ты, конечно, не знаешь, как долго я готовился к этой минуте… хотя сегодня все совсем не так, как я планировал, — Анна в больнице… — Его голос дрогнул. — Но, честно говоря, милая моя Сабина, все началось с тебя. Для тебя я проделал мой длинный жизненный путь еще раз. Без твоей любознательности эта книга, скорее всего, никогда бы не появилась. Жаль, что для того, чтобы ее начать, мне пришлось заболеть… — Сабина испуганно смотрела на него. — Я должен был написать эту книгу… — Он помолчал. — Может быть, сядем?

Сабина нервно рассмеялась. Они сели одновременно. Она взяла его за руку. У меня на минуту возникло чувство ревности, но Сэм выглядел таким несчастным, что я засомневался в своих невероятных умозаключениях. Похоже, я все это придумал.

— Господи, Сэм, я не подозревала, что это… что это так далеко зашло. Я думала, что… Что ты имеешь в виду, когда говоришь о моих давних расспросах?

Сэм молчал. Улыбка на его губах была едва заметной, казалось, из уважения к важности момента. Но когда он снова заговорил, то оказалось, что он вряд ли слышал, о чем она его спросила. В его голосе не было иронии — он звучал торжественно:

— Поэтому я передаю эту книгу тебе, моя упрямая интервьюерша. Четыре года работы, Сабина, четыре года тяжелой работы, и — я не могу сказать иначе — в этой рукописи вся моя жизнь! Не меньше! Я хотел… Я посвятил ее тебе, Сабина.

Он поднялся и, склонившись, обнял ее. Я услышал, что она всхлипнула, когда он на секунду спрятал лицо в ее волосах.

От неловкости я едва не начал аплодировать, но сразу опомнился, поднялся и пожал Сэму руку. Сабина осталась сидеть. Она глядела на Сэма без выражения, с безжизненной улыбкой на лице.

— Я думала… — сказала она, — ведь это твоя великая книга о Голливуде? Тогда она должна быть посвящена Анне?