Маргарита Меклина - У любви четыре руки

Лида Юсупова.

Она хотела быть красивой девушкой.

Она: В городе Маниле родился мальчик, имени которого никто не знает.

Хотела: Мальчик знал, что он девочка, но никто не хотел в это верить, а все хотели его разуверить, убить или просто побить.

Быть: Но он мог быть только ей. Он убежал из Манилы и стал беженкой в Торонто.

Красивой: Ее звали Кассандра До, она была проституткой, на деньги от проституции она сделала себе много пластических операций.

Девушкой: Ее фото печаталось в каждом номере городской бесплатной газеты «Глаз», на последних страницах. Ее взгляд никогда не менялся, он был грустным и напряженным, и в черно-белом типографском свете и в свете приглушенном ночном, когда клиент, подобравший бесплатный глаз у выхода из метро, откликнувшийся на ее изгибы, овалы, мягкости, пришел к ней на ее пути к последней решающей операции, и, получив желаемые сексуальные услуги, расплатившись, вдруг задушил, а через 3 дня в газете «Метро», проезжая в метро ее станцию, я увидела этот взгляд, перепечатанный из «Глаза», в маленькой заметке под названием: «Проститутка-транссексуалка найдена задушенной у себя в квартире».

Лида Юсупова.

Две женщины жили в Ленинграде, любили друг друга самозабвенно. Когда началась война, они бесстрашно верили в непобедимость… Они жили в доме № 15 на Литейном проспекте, цвета сумерек.

По ночам над городом висели аэростаты — прекрасные в розовых лучах рассвета. Женщины любили любить на рассвете, когда эти алеющие фантастические объекты глядели в их окно.

Но постепенно их души начали леденеть, сжиматься — и уже ни любви, ни бесстрашия, а только тупое раздражение, тупой голод, тупое замерзание, тупая сонливость… Их тела перестали быть их собственными любовницами, а превратились в досадное ненавистное бремя, почти во врагов; эти тела требовали непосильных жертвоприношений, и только взамен обещали земную жизнь душам. Тела-чудовища, тела-драконы, уродливые, неумолимые в своих жестокостях, в садистских пытках, тела, к которым было противно прикасаться…

И вот уже был январь, и как-то одна женщина пошла за водой — а воду каждый раз давали в разных местах, и вот сейчас на Воинова, и эта женщина потащилась, волоча санки, по Литейному, потом свернула на Воинова, и пройдя немного, она увидела, на углу, на крыльце дома, она увидела куклу. Эта кукла смотрела на нее раскрытыми сияющими глазами, ее щечки горели румянцем. Женщина равнодушно посмотрела на куклу, прошла мимо, но тут в душе ее что-то кольнуло, и она остановилась. Ее, может быть, поразила чистота и свежесть кукольного лица. Женщина вернулась, склонилась над куклой, а кукла смотрела ей в глаза — это был ребенок, живой. Господи, подумала женщина, зачем… зачем это бедное существо родилось сейчас и здесь! Она почувствовала себя виноватой. Женщина взяла дитя на руки, такое тяжелое, она прижала его к себе и пошла — она решила отнести его в Дом Малютки.

Она шла и прислушивалась к ребенку, а он не издавал ни звука, и она подумала: умер. И взглянула на него, и застыла в ужасе, и тут же решила, что это галлюцинация, закрыла глаза, снова открыла — и увидела то же самое: булку. Такую огромную, крутобокую, румяную, настоящую. Завернутую в шерстяное одеяльце, перевязанную. Наверное, это конец, подумала она, это сумасшествие.

Она вернулась домой, заперла двери на засов, разбудила подругу, и они вдвоем осторожно отломили горбушку от еще теплой булки, — да, это на самом деле была булка — и утопая в сладчайших благоуханиях, они поднесли нежную мякоть к губам друг друга, и прикоснулись друг к другу впервые за такое долгое мертвое время.

Лида Юсупова.

…

Я поняла это сегодня: что — всё. Уже никогда не вернется тот поцелуй в февральской снегопадной ночи — мой самый первый, ибо никогда не было нежнее и настоящее: эти губы, движущиеся в невесомости и вдруг такие горячие…

Ты говорила мне: я буду любить тебя всегда. Это была правда? Где это всегда? Как мне найти снова это всегда?

Я увидела тебя впервые — в библиотеке, ты даже не посмотрела на меня, искала кого-то, заглянула и исчезла: твои глаза, смотрящие мимо. Я увидела мальчика вначале — да, это так, прости… — а потом, за библиотечной дверью уже, в узком коридоре, когда ты посмотрела на меня убегающим, невидящим взглядом — твой первый взгляд — когда я заметила рыжесть твоих волос, когда я тебя почувствовала вдруг, тот мальчик исчез, его и не было: ты была женщиной, которую я знала и узнала, да, это ощущение давней и потерянной и вновь найденной близости… И вдруг нахлынувшие терзания «не знаю что предпринять чтобы приблизиться» — изнывающее, бессонное тело, жаждущее тебя, твое, к тебе, в тебя, с тобой, над тобой, под тобой, рядом с тобой.

Белая комната, красная кровать, окно, за которым тьма, холод и снег. Твое отзывчивое тело, твои слова… Я люблю тебя как никого никогда, так нежно и отчаянно-восторженно — вдыхая твой запах, глядя в твои глаза и слушая твой голос и ощущая всем телом тебя всю.

Нам нужно идентифицироваться, чтоб понять или объяснить себя — но не придти и жить в этой идентичности. Мы не видим себя со стороны, и друг друга со стороны — мы это души и тела. Что это значит: ты — «транссексуалка», я — «биологическая женщина»? Я не вижу твою транссексуальность — я знаю о ней и люблю ее, как и все в тебе. Я вижу и чувствую тебя просто тебя.

Просто ты и просто я.

В аэропорту ты сидела статная, в обтягивающем одеянии — темные джинсы, кожаная куртка. Я бросала тебя посреди зимы, не зная еще, что бросаю, что навсегда, что безвозвратно. Последняя фотография: ты без улыбки, прямая спина, волосы — золотое каре — моя золотисто-розовая подруга… — взгляд в камеру, остановившиеся глаза, ты смотришь на меня, но я ничего не могу прочитать в твоем взгляде — это снова как тот взгляд мимо… это первый последний твой невзгляд.

Я лежала в то утро после той ночи в солнечной комнате — нашей — и дышала тобой. Ты надела мою ту лиловую рубашку, а я лежала, покрыв лицо твоими шелками… Не веря счастью.

Всё.

Маргарита Меклина.

Прозаик, эссеист, переводчик. Родилась в 1972 году. Окончила Педагогический университет им. Герцена в Ленинграде-Санкт-Петербурге, университет Сан-Франциско. С 1994 года в США. В конце 1990-х много публикуется в «Митином журнале» Дмитрия Волчека, а также в альманахах и журналах различных стран и континентов — от Америки до Новой Зеландии. Отдельно назовем американский The Gay and Lesbian Review и российский лесбийский журнал «Остров». Впервые перевела на русский гей-прозу Дэниэла Курзона и некоторые тексты Гая Давенпорта. Интервьюировала Джей Ти Лероя (JT Leroy), Салмана Рушди, Алессандро Барикко, Урсулу Ле Гуин… Рассказ «Красавица» вошел в «Антологию лесбийской прозы» (2006). Автор нескольких книг, лауреат премии Андрея Белого (2003) за сборник «Сражение при Петербурге». Сайт Меклиной — Meklina.Ru. Живет в Сан-Франциско (США).