Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Рядом с вашей, – сказал он.

– Вы едете с нами?

– Может быть.

– Мне было бы очень неудобно ехать одной с Эссексом.

Он засмеялся.

– Вы думаете, я не поехала бы с ним одна? – спросила она.

– Уверен, что поехали бы.

– Хорошо, что вы это понимаете, – сказала она. – Он однажды предложил мне вашу должность. Повидимому, тем дело и ограничилось бы. Я знаю, что это вас не тревожит, но вы все-таки подумайте об этом. Ну, так как же? Можно мне ехать в лыжных штанах и ботинках?

– В Иране женщины всегда носили штаны, – сказал он. – Так что это вполне подходит.

– Есть у вас мыло?

– Берите, сколько угодно, в ванной.

Кэтрин прислонилась к двери.

– Как жаль, что мы с вами ссоримся, – вдруг сказала она спокойным тоном.

Глядя на нее, Мак-Грегор чуть не потерял самообладание, но тень прошлых дней, когда он вел себя так глупо, одержала верх. Воспоминание уязвило его, и он пожелал ей спокойной ночи. Он уже готов был улечься в постель, как вдруг услышал, что она зовет его из своего окна. Он высунулся и увидел белую тень, которая поеживалась от холода, охватив плечи руками.

– Вы все-таки не отказывайтесь от поездки, – сказала Кэтрин. – Без вас я бы не поехала.

– Я и не пустил бы вас одну, – ответил он.

– Может быть, я помогу вам повлиять на Эссекса, – весело отозвалась она.

Больше они ничего не сказали, и каждый отошел от своего окна.

Джек Адамс, совсем готовый к отъезду, стоял со своей поклажей у входа, когда Аладин привел машину, в которой сидели Кэтрин и Мак-Грегор.

– Вы едете? – спросила Кэтрин с безжалостным удивлением.

– Надеюсь, – радостно проговорил Адамс. – Пикеринг велел мне быть наготове. – Адаме был в бриджах и кожаной куртке на бараньем меху. – Я еще не видел лорда Эссекса. Какой чудесный день! – Было ясное прозрачное утро; над сонным городом в легкой розоватой дымке вставало солнце. – Я рад, что вы все-таки едете, Мак-Грегор, – сказал Адамс.

– Я тоже,- ответил Мак-Грегор.

Подошли Эссекс и Пикеринг, и при виде Мак-Грегора Эссекс широко ухмыльнулся.

– Вот видите, – сказал он Пикерингу, – Мак-Грегор не мог устоять.

Пикеринг кивнул и спросил Адамса, готов ли он.

– Вполне, – ответил Адаме и пихнул ногой свои вещи; он с детским нетерпением переводил глаза с Пикеринга на Эссекса, ожидая от кого-нибудь из них подтверждения, что его берут с собой.

– Ах, да! Сейчас мы это обсудим, – проговорил Эссекс.

Пикеринг посмотрел на него с нескрываемым неудовольствием.

– Войдемте на минутку, – сказал ему Эссекс.

Они вошли в канцелярию, а Кэтрин, Мак-Грегор и Джек Адамс остались ждать у машины, зная, что в эту минуту решается судьба каждого из них. Кэтрин пошла к воротам полюбоваться Эльбурсом, освещенным первыми лучами солнца. Мак-Грегор сидел на подножке и раздумывал, о ком сейчас спорят Эссекс с Пикерингом и выбирают ли они между ним и Адамсом или между Адамсом и Кэтрин. Адамс сидел рядом с ним, молчаливый и притихший, предчувствуя свое поражение.

По бесстрастному лицу Пикеринга Адамс понял, что проиграл. Пикеринг натянуто улыбнулся. – Очень сожалею, Джек, – сказал он. – Вам, очевидно, придется остаться.

– Слушаю, сэр, – сказал тот.

Мак-Грегору стало жаль Адамса. Он чувствовал, что Адамс пострадал из-за него. Но все четверо англичан, как водится в таких случаях, промолчали. Пикеринг по-джентльменски взял все на себя. Эссекс сказал: – Крайне сожалею, Джек! – и не стал больше терять времени. Он уселся вместе с Кэтрин на заднее сиденье, а Мак-Грегор сел рядом с Аладином. Ровно в семь сорок пять по часам Мак-Грегора они тронулись, оставив позади расстроенного Адамса и недовольного Пикеринга, который едва махнул им рукой на прощанье.

Молча смотрели они, как исчез из виду Эльбурс и мелькали перед ними улицы Тегерана. Когда они доехали до окраины города, Кэтрин заговорила первая, словно чувствуя себя виноватой в этом тягостном молчании. Быстрое движение, широкий простор открытого плато слева и горный пейзаж справа от дороги успокоили их и настроили на мирный лад. Все трое наслаждались ровным гудением форда на коротком участке хорошей дороги и вдыхали свежесть зимнего дня, сулившего им столько интересного впереди. А к тому времени, когда их форд покрыл двадцать с лишним миль и подъезжал к Кереджу, они уже единодушно радовались предстоящему путешествию.

Вблизи Кереджа им пришлось остановиться у жандармского поста: дорогу преграждал длинный шлагбаум, и Аладин дал гудок. Из маленькой казарменной постройки с бойницами вместо окон, которая лепилась у подножья голого склона, выбежал солдат. Жандармский офицер в помятом пыльном мундире лениво шел за ним следом. Аладин яростно заорал, чтобы они поторопились, потому что в машине у него сидит английский посол. Солдат поднял шлагбаум, но офицер велел Аладину подождать. Он подошел к машине и заглянул внутрь.

«Наверно, он никогда в жизни не видел ничего более английского», – подумал Мак-Грегор. Небритая нижняя губа жандарма отвисла, когда он узрел Кэтрин. Волосы ее были гладко зачесаны назад, но это придавало правильным чертам ее особую женственность. На Эссексе была замшевая куртка и мягкая рубашка, короткое верблюжьей шерсти пальто лежало у него на коленях. Жандарм поспешно выпрямился, отдал честь и пристыженно посмотрел на Мак-Грегора.

– Где находятся русские посты? – по-персидски спросил его Мак-Грегор.

– В двух километрах отсюда, – отвечал офицер. – Вы едете в Тавриз?

– Да.

– Будьте осторожны, ваша светлость! – Жандарм снова нагнулся и принял таинственный вид. – Они стреляют в англичан на этой дороге. Они останавливают и грабят все машины, которые идут на Хуррам Дарех. У вас есть оружие ?

– Нет, – сказал Мак-Грегор. – А кто это «они»?

– Московы – русские. И те разбойники, которые захватили Азербайджан и насилуют там женщин. Остерегайтесь хоть ради той сладчайшей, прекраснейшей гурии, что сидит позади вас. Я настойчиво советую вам вернуться обратно. Мы здесь все знаем. По дороге отсюда и до Казвина ежедневно убивают по десять-пятнадцать человек. Всех иностранцев, кроме русских, убивают, четвертуют и грабят. Там нет ни одного нашего жандарма, их всех перебили. Вы попадете в страну разбоя и произвола. Мало того, все женщины там поделены между мятежниками. Их насилуют прямо на улицах городов и деревень. Вам нужно потребовать конвой из личной охраны шаха или остаться в Тегеране. Да благословит вас Аллах!

– Благодарю вас, – вежливо ответил Мак-Грегор. – Через неделю-другую мы будем возвращаться этим же путем и тогда расскажем вам, как там обстоят дела.

Аладин проехал под шлагбаумом, и больше их уже не останавливали до самого моста через реку Кередж. Тут дорога тоже была загорожена. Шлагбаум охранял русский часовой с автоматом на груди. На нем была зеленая суконная гимнастерка и пилотка, а на гимнастерке блестели три медали. Мак-Грегор предъявил ему паспорта со вкладышами, полученными в посольстве, а также официальную бумагу от советского посла, в которой говорилось, что они могут путешествовать в Иранском Азербайджане, где им вздумается, без всяких помех со стороны советских войск. Пока солдат тщательно и подробно просматривал все документы, Кэтрин опустила стекло со своей стороны и показала на ущелье, прорезавшее горную цепь.